Валерий Шкода - Был у меня друг
Максим потрогал рукой лежащую под ним видавшую виды брезентовую плащ-палатку, словно хотел убедиться в ее наличии.
– Макс, помнишь, Зуфар из разведки рассказывал, как год назад «духи» прямо в речке фугас поставили? – подтягивая к себе весь в заплатках рюкзак, сказал Алексей.
– Это которая за горкой? – откликнулся вновь закрывший глаза Максим.
– Ну да, – развязывая боковой карман РД, подтвердил белорус, – их бээмпэшка только в воду залезла, и тут как шарахнет! Пацанам тогда не повезло: они, чтоб не замочиться, в десантный люк залезли, там их по стенкам и размазало.
– Да, помню, – натягивая панаму на глаза, сказал Максим, – «старики» тогда погибли, им домой через месяц, а они..….
– Вот-вот, – подтвердил Алексей, доставая из рюкзака баночку паштета, – перед самым дембелем их закосило. Мне как Зуфар об этом рассказал, сразу стало ясно: внутри, – белорус похлопал ладошкой по железному корпусу машины, – верная «коса». В случае подрыва, сидя на броне, выжить шансов больше. Ты как насчет закусить? – сменил невеселую тему белорус, и в этот момент все машины колонны заглушили моторы. – Лично у меня «яма» открылась, а стопарнулись, похоже, надолго.
Максим приподнял с глаз панаму и прислушался к своему вечно пустому в последнее время желудку.
– Да, наверное, стоит, – утвердительно сказал он и, подтянув к себе свой рюкзак, задумался: чего съесть-то? «Полчаса наверняка простоим, – подумал он и решил подкрепиться поплотнее. Достав банку мясных консервов с жареной картошкой, пачку галет и баночку яблочного сока, Максим устроился поудобнее, достал маленький консервовскрыватель и принялся за дело.
Осторожно открыв банку, он вытер «открывашку» о штаны и отложил в сторону, затем достал из бокового кармана своего выцветшего рюкзака трофейную ложку «Made in Japan».
Ложка была знатная, с историей. Сделана она была из нержавеющей стали. На лицевой стороне ее длинной и плоской ручки красовалась отлитая в металле полуобнаженная рабыня с пышной грудью и роскошными, до пят, волосами. Собственно, волосы и были единственной одеждой этой застывшей навеки красавицы. Ее чудесные, поднятые вверх руки были плотно перетянуты металлическими путами, а стыдливо опущенная вниз голова, полностью накрытая спадавшей вдоль тела невообразимой волной неземных прядей, словно хотела сказать своему обладателю: «Не мучай меня, мой господин, развяжи мне руки и одень мое тело, я и так твоя…».
Досталось это произведение восточного искусства Максиму по случаю, во время «чистки» одного кишлака у подножия Альтамура. Кишлак был безлюдный, но живой, потому как вся домашняя утварь его обитателей была на месте. Жители ушли, предупрежденные о появлении шурави. Максим, войдя в один из глиняных домов, увидел пустую комнату с очагом на земляном полу и сложенными аккуратной стопкой у стены матрацами. Рядом с выходящим на пыльную улицу пустым окном зияла выбитая в глиняной стене ниша с посудой. Там он и увидел свой трофей. Иметь такие ложки молодым солдатам запрещалось, поэтому и приходилось Максиму скрывать свою безмолвную красавицу в походном рюкзаке.
Достав два кубика сухого горючего, он положил их на броню и поджег. Когда бесцветное пламя прилично нагрело дно консервной банки, Максим запустил в нее свою длинную ложку и перемешал содержимое. Не торопясь, достал из пачки твердую, как камень, галету и нагрел ее на остатках догоравшего огонька, иначе не раскусить. Зачерпнув из банки шипяще-аппетитное, перемешанное с картошкой мясо, он с удовольствием, предварительно прикрыв глаза, отправил его в рот. Закинув следом кусок размягченной на огне галеты, тщательно пережевал и проглотил. Затем с удовольствием повторил эту нехитрую процедуру. Покончив с картошкой и мясом, он проделал два отверстия в банке с соком и, расслабленно развалившись на броне, толкнул локтем Гарбуля:
– Лех, а Лех?
– Ну чего тебе? – отрывая от обветренных губ маленькую баночку со сгущенным молоком, недовольно отмахнулся от друга Алексей.
– Вот я лежу и думаю, – сладко потягивая прохладный сок, протянул Максим, – как вот ты, имея такого папу, целого полковника госбезопасности, попал служить в такую…, как это помягче выразиться,… ну, ты понял. А, Лех?
– Тебе-то какая печаль? – нахмурился Алексей и, отбросив в сторону пустую банку, снял с ремня пластмассовую фляжку: – Воды хочешь?
– Ага, давай, соком не напьешься. – Максим сделал несколько глотков и вернул флягу. – А все-таки, Леха, как такое могло случиться? Ладно мы, простые смертные….
– Ну вот чего пристал? Если бы хотел, давно рассказал, – перебил Алексей и, не без труда размяв в руках «дубовую» сигарету без фильтра, протянул смятую пачку Максиму. – А впрочем, тебе, пожалуй, расскажу, но только тебе. Понял?
– Могила. – Максим оживленно раскурил сигарету и услужливо протянул горящую спичку Алексею: – Ты же меня знаешь, я не трепло.
– Знаю, потому и рассказываю.
Разложив на броне подбушлатник, Алексей с удовольствием лег на спину, вытянул затекшие ноги и, крепко затянувшись, начал свой рассказ:
– Ты же знаешь, я в Белорусском государственном университете учился, а это первый вуз на всю республику. Смекаешь? Туда поступить не намного легче, чем в МГУ. Но, сам понимаешь, – Алексей многозначительно вытянул указательный палец в небеса, – папа у меня наверху, мама не намного ниже – начальник финансов республиканского комитета партии, а я единственный сынок, и все у меня в порядке, – Алексей выпустил дым и, уныло ухмыльнувшись, сам себя поправил: – Было в порядке. Ну, да ладно, имеем, что имеем. Ну, так вот, – картинно выпустив табачный дым через нос, продолжил он, – студенческая жизнь, я тебе скажу, это рай при жизни. Особенно если с деньгами no problem. Девчонок такое море безбрежное в нашем универе училось, – последние слова Алексей произнес нараспев, мечтательно закатив глаза, – причем на самый разнообразный вкус. Ты себе представить не можешь, Макс, какие у нас, в Белоруссии, девчонки. Эх! Где же вы, красавицы?
Алексей приподнялся на локтях, с неимоверной тоской окинул взором обступавшие их притихшую колонну безжизненные, враждебные каменистые пики гор и, неожиданно зло ругнувшись, сквозь зубы процедил:
– Макс, ну за что нам все это? За что?!
– Ты че? Ну-ка, братуха, соберись, не так уж все и плохо, – подбодрил задохнувшегося от нахлынувших воспоминаний друга Максим, – лучше уж в горах, чем в карауле.…
– Да не про это я, а вообще, – досадливо сморщив лицо, перебил Алексей. – Какого хрена мы тут делаем? Нам бы девчонок обхаживать сладких да родителей, взрастивших нас, радовать, а мы тут, молодые и неоперившиеся, под «духовскими» пулями загибаемся. Неужели для этого нас с рождения холили, лелеяли, в детский садик водили, книжки нам читали поучительные, мороженое покупали, в школе десять лет уму-разуму учили, чтобы потом вот так взять нас всех здоровых и красивых да в мясорубочке на фарш котлетный перемолоть? Ответь мне, Макс! Стоило ли тогда из нас людей делать? Столько сил тратить? Воевать можно и без образования. Можно уж было, наверное, принять специальный закон, что каждый, допустим, сотый родившийся мальчуган должен стать воином и тридцать лет своей жизни отдать Советской армии. И этого мальчугана государство с рождения берет под свою опеку и готовит к войне, именно к войне, а не к музыкальному училищу. Обучает его по специальной программе, учит стрелять, ставить мины, выживать в разных условиях, резать врагам горло, смотреть смерти в лицо, наконец. И всему этому его учат не шесть месяцев, как нас, а начиная с рождения – всю его жизнь. И человек этот с первых шагов своих самостоятельных пропитывается осознанием того, что он боец и что это почетное и очень нужное для государства российского дело. А, Макс? Что ты по этому поводу соображаешь?
– Я об этом никогда не думал, – задавленный эмоциональным напором собеседника, задумчиво произнес Максим. – Мне всегда казалось, что, если что-то со мной случилось, значит, так и должно быть. Мы же долг интернациональный выполняем, помогаем братскому народу.…
– Слушай, – вновь перебил Алексей, – не смеши меня, пожалуйста. Почему тогда эти братья на нас засады устраивают, а мы – на них?
Максим растерянно пожал плечами.
– Эх! – Алексей махнул рукой и закурил новую сигарету. Сделав пару затяжек, он успокоился, похлопал по плечу своего боевого товарища и, улыбнувшись, сказал: – Ты, Макс, не обращай внимания, просто заколебался я в последнее время с этими караулами, зарядками в бронежилете.… Ну, да черт с ними. На чем я остановился?
Максим вновь оживился и нетерпеливо заморгал:
– Ну, девчонки там разные у тебя были, деньги……
Алексей утвердительно кивнул головой:
– Да, деньги, рестораны, валютные бары, чтоб им пусто было. Как моя бабушка говорила – все это от лукавого. Ты знаешь, так оно и есть. Людям этого совершенно не надо. Это я, кстати, здесь уже понял. Ну, так вот, предки мои люди, конечно, обеспеченные, но меня деньгами не особо баловали. Червонец на неделю – вот и все мои карманные «бабки». Для кого-то это «бешеные» деньги, но только не для меня. Девушки-то у меня в группе из очень богатых семей были: одна – дочка директора центрального гастронома, другая – дочь инструктора горкома партии, третья – начальника городской милиции и так далее…. Все фифы очень избалованные, а те, кто попроще, мне уже на втором курсе неинтересны были. Ну, вот и подумай, Макс, куда я с ними на десять рублей в неделю? А хочется ведь всех и сразу! Верно?
