Игорь Моисеенко - Сектор обстрела
Оба, как по команде, бросились к старику.
— Выручай, Наумыч! — крикнул на ходу Алексей.
Александр не сказал ни слова. Он просто влетел в салон, на водительское место, и крутанул ключ зажигания. Алексей, вместе с вконец оторопевшим пенсионером, едва успел прыгнуть в салон — «Жигуленок» сорвался с места и, набирая скорость, насколько это позволял двигатель «копейки», развернулся на пятачке у подъезда и понесся следом за «Скорой».
— Обычно он так быстро не заводится… Леша, Вы озверели… — изрек старик, когда Александр вывел машину на главную дорогу.
— Ей совсем плохо. Это ее повезли, — ответил Алексей.
— Надо понимать, они повезли Вашу Лидочку? — уточнил пенсионер.
— Да, Наумыч, мама с нею едет, — пояснил Александр.
— Ты за дорогой следи, гонщик, — вставил Алексей.
Александр, на удивление, оказался довольно неплохим водителем. Они отставали всего на квартал-полтора. «Скорая» неслась, включая сирену только на светофорах. И Сашка умудрялся пролетать перекрестки следом за каретой, пока движение на них еще не успевало восстанавливаться. Три светофора прошли без приключений. Впереди был четвертый…
Сирену «Скорой» Лебедев услышал уже на перекрестке. Как раз он высматривал машины справа на «главной», которые только-только застыли под «красный». Глядел бы налево, может, и успел бы проскочить. Но в этот раз сработала годами укоренявшаяся привычка чтить уставы, правила, законы и прочие рогатки, что понаставила ему армейская жизнь. Он наступил на педаль тормоза, еще не видя «Скорой». Хоть бы ее водитель не выключал сирены. Нет же — «Скорая» неслась, включая сирену только на светофорах. «Москвич» пронесло по слякоти еще метр-полтора. Благо, водитель «Скорой» тормозить не стал.
У Лебедева похолодело внутри. Он уже представлял, как этот броневик на колесах влепится своим бампером в дверь его «Москвича» и переломает ему все ребра. Тут же занемел весь левый бок и закололо где-то в почке.
Подчиняясь инстинкту тертого шоферюги, он слегка подвернул руль вправо и обошел нерасторопного «Москвиченка» со стороны багажника. Больше он сирену не выключал.
…"Скорая" пролетела со стороны багажника, не снижая скорости. Следом за ней у Лебедева пронеслись по спине и боль и онемение.
— Твою мать, — с облегчением выругался капитан, провожая взглядом «Жученка» с красными крестами на всех бортах.
Вместе со «Скорой» уходила и боль в спине и онемение…
— Саня, тормози!
— Саша, жмите на педаль тормоза… — успел продекламировать Наумыч.
Алексей вцепился в приборную панель обеими руками. Весна в этом году пришла рано. Слякоть на дорогах стояла уже неделю. Машину несло в синий «Москвич», застрявший на перекрестке, будто вкопанный.
— Саня, тормози!
На сердце почти отлегло. Лебедев уже собрался, было, трогать с места. Он даже включил уже передачу и повернул голову влево, чтобы осмотреться:
— Твою ма…аать!
Прямо в его машину несло желтого доходягу. Он даже успел заметить, как у вцепившегося в приборную панель пассажира глаза на лоб полезли. У Лебедева снова заныли ребра. «Жигуленок» явно, чтобы повторить маневр «Скорой» и обойти препятствие со стороны багажника, подворачивал вправо. Но «Жигуленок» понесло юзом! Лебедев вдавил в пол педаль газа.
— Саня!..
Вправо Александр вывернул руль интуитивно. Машину понесло юзом, и если бы не «Москвич» на дороге, они бы перевернулись. В полном отчаянии Сашка вывернул руль влево…
Глава восьмая
…В нем уже все просило воздуха. Все его мышцы уже окаменели, а желудок, казалось, будто выворачивая наизнанку, расталкивая в стороны сердце и легкие, подкатил к сведенному судорогой горлу. Он уже глотал воду. Все его естество уже выло: "Воздух…" Где-то в глубине отравленного сознания проскрипела в последнем усилии полная безысходности мысль: "Второй раз ты уже не нырнешь". Но все в нем гнало его к воздуху. Оттолкнувшись от скользких камней связанными руками, Орхан ринулся вверх. К его ужасу, поверхность оказалась неожиданно близко. Он уже мог бы встать в полный рост. Тело выбросило над водой слишком высоко. "Этого не могли не заметить…" — и он снова упал в воду. Но грести уже не смог. Превозмогая боль в онемевших суставах, падая в воду и снова поднимаясь на непослушные ноги, он побрел к берегу из последних сил. До ближайшего вросшего в воду у крутого берега Кабула валуна оставалось совсем немного…
Старостенок и Магомед снова бросились в воду. Догнать афганца можно было только так. Халилов еще не успел отдышаться и сориентрироваться. Лишь Рустам понесся к машине как ошпаренный. Он еще не понял, что догнать афганца на БМП все равно не получилось бы. Камни да крутые берега не позволили бы выехать из реки. Пришлось бы объезжать слишком далеко. Шамиль поднял свой автомат.
Стрельба на посту застала ротного с замполитом, когда они только начали вкручивать запалы в гранаты.
— Говорил, тебе: нельзя их с духом оставлять, — упрекнул Белинский.
— Бегом, Ваня… — сподобился пробормотать ротный и рванул вдоль берега.
Орхану оставалось сделать несколько шагов. Первая пуля обожгла бедро и выбила из-под него левую ногу. Как подкошенный, он снова рухнул в воду.
— По ногам, Шамиль, только по ногам! — закричал Белоград.
— Он уходит! — рявкнул в ответ Шамиль.
…Затвор заело намертво. Каждый выстрел с БМП, у реки набатом в его ушах отзывался. Равиль снова схватил разбитый бинокль. Брат полз уже на четвереньках. Вода вокруг него окрасилась бордовыми, вытянутыми течением разводами. До валуна ему оставалось всего несколько метров. А затвор у ППШ заело намертво. Кровоточащими пальцами Равиль схватил подходящий камень.
…За камнем стало немного спокойнее. Но боль в ноге начала нарастать. И все же он понял: "Кость, кажется, не задели". Орхан не успел еще отдышаться — впился зубами в веревку. И тут в голове будто взорвалось: "Они же, наверняка, уже бегут за мной". Орхан помнил: куда они планировали скрыться от глаз шурави на этом берегу. За крутым обрывом, всего-то в паре десятков шагов, Равиль разглядел тогда в бинокль трещину в скалах. Брат утверждал, что за нею сквозной проход в ущелье. Не теряя времени на мудреный узел на запястьях, Орхан пополз, насколько это позволяла рана на ноге, к следующему валуну. Судя по всему, путь к нему не просматривался с поста шурави…
Магомед опередил Старостенка на целый корпус. Но до берега было еще далеко.
— Он за камнем! Не давай ему выйти! — снова заорал Белоград на Шамиля.
…Валун осыпало серией одиночных выстрелов. Орхан с облегчением вздохнул: "Не заметили". Шурави обстреливали укрытие, которое он уже покинул. Он огляделся. Из обрыва можно было выбраться только коротким и мощным рывком. Только запрыгнув на высокий камень и уже оттуда на берег. До камня было несколько метров. И путь к нему был как на ладони. Но в движущуюся мишень попасть особенно сложно. Чтобы собраться с силами, он зарычал как горный лев и мысленно приказал ноге окаменеть. Боль застыла где-то в лодыжке. Он еще раз прикинул расстояние до нужного камня, раскачал для рывка тело и бросился к валуну.
— Ах ты, сука! — удивлению Шамиля не было предела. Моджахед, совсем неожиданно, появился совсем из-за другого камня.
Они еще попытались несколькими выстрелами срезать душмана. Но в движущуюся мишень попасть особенно сложно. Тем более, что афганец, хотя и раненный, петлял как заяц. С фантастической ловкостью он взлетел на валун, который торчал у самого обрыва, сделал по нему два шага и прыгнул с него на берег. Старостенок с Магомедом еще боролись с течением еще только на середине Кабула. Богдан бросился к БМП.
— Мася, мочи его! — заорал Белоград на бегу.
Маслевич только заметался по машине. Белоград взлетел на борт, вырвал у Маслевича винтовку и оттолкнул бойца в сторону…
…Затвор, наконец, подался. Еще один удар, и проклятая железка отскочила в крайнее положение. Сквозь в шум в голове он услышал, как из патронника с тонким металлическим звоном вылетела гильза. Мгновенно Равиль вернул затвор в «боевое»…
…"Хвала Аллаху! Кажется, больше не стреляют, — но Орхан знал, что расслабляться еще рано. — Может с того берега здесь меня не видно?" Трещина между скалами оказалась совсем близко. До нее оставался еще один рывок. Но силы уже покидали его. Он уже полз к расщелине на четвереньках, опираясь на связанные вместе запястья…
Цель Богдан нашел быстро. Оптика снайперского прицела послушно приблизила другой берег реки: афганец, оставляя за собой кровавый след, полз уже на четвереньках. "Ща мы тебе шкрябки твои подрубим, слегонца", — Богдан постарался успокоить дрожь, подвел прицел к руке афганца, чуть повыше локтя, и приготовился нажать на спусковой крючок. Ему нужен был момент, когда афганец перенесет центр тяжести на руки…
