Иван Бережной - Два рейда
Стараясь разобраться во всем, я пришел к страшной мысли, что все мои товарищи погибли и только я один, здоровый, отсиживаюсь в землянке.
За размышлениями не заметил, как настал мой черед идти к врачам. Санитары приготовили носилки, хотели было положить меня, но я отстранил их руки, встал и сам пошел к выходу. Они даже рты раскрыли. Наверное, я единственный был среди раненых, кто мог самостоятельно передвигаться. Иду к выходу и слышу позади чей-то осуждающий голос: «Ну лейтенант и дает!» Первым порывом было вернуться и объяснить им, сказать что-либо в свое оправдание, но я передумал. И хорошо сделал. В чем мне перед ними оправдываться? Да и не поверят…
Привели меня в просторную чистую землянку, освещенную ярким электрическим светом. Человек в белом халате и такой же шапочке окинул меня изучающим взглядом, велел раздеться, а сам обратился к девушке и потребовал:
— Зоя, документы!
— Товарищ лейтенант, как ваша фамилия? — спросила Зоя.
Я ответил.
Она перебрала солдатские книжки и другие документы, стопками лежавшие на столе. Моих документов среди них не оказалось.
— Опять санитары напутали, — рассердился врач. — У вас при себе есть направление или какой-либо документ?
— А как же, — ответил я и полез в боковой карман, где обычно хранил удостоверение личности. Пусто. Вывернул все карманы — тоже ничего не нашел.
— Зоечка, не будем терять времени, документы потом отыщутся. — Врач обратился ко мне — Ну-с, молодой человек, показывайте, что у вас там?
Доктор осмотрел мёня. На теле — ни единой царапины. Приставил трубку к груди, послушал, потом повернул и послушал со спины. Тоже ничего подозрительного не обнаружил.
— Как ноги? — спросил врач.
— Целы, — отвечаю.
— Что же у вас, аппендикс? На что жалуетесь? — допытывался врач.
— Ни на что…
— Так какого же дьявола вы нам головы морочите?! — раскричался врач.. — Почему вы, вполне здоровый человек, пришли сюда? Думаете, нам делать нечего?
.— Я не пришел, меня привели, — ответил я, а сам подумал: «Ну и попал в переплет!»
— Ничего не понимаю, — развел руками доктор. — Хоть скажите, кто вас привез?
— В грузовике…
— Ну-ка подойдите ко мне еще разок. Покажите язык, больше, больше… Теперь глаза. А как со слухом?
— Теперь вроде нормально, только шум в голове.
— В бою вчера были?
— Был… А чем там кончилось, не знаю.
— Оглушило, значит? Так бы сразу и сказали, не морочили нам головы, — доктор даже повеселел. — Счастливо отделались, молодой человек. Простите, как вас величают?
— Семченок, Семен Семенович.
— Зоенька, запишите: лейтенант Семченок С. С. Контузия. Без особых рецидивов. В госпитализации не нуждается. Покой, батенька, покой. Повезло вам, дорогой, повезло…
Я так и не понял, в чем мне повезло: в том, что контузило или в том, что «без особых рецидивов».
Когда я оделся и готов был выйти, в землянку вошел молоденький, щегольски одетый лейтенант. Видно, только что из училища. Причину его появления здесь понять было нетрудно: как только он вошел, Зоенька вся так и вспыхнула.
Лейтенант как выяснилось, работал в особом отделе. Видно, он тут был частым гостем, потому что врач встретил его приветливо и, как старому приятелю, поспешил рассказать о необычном пациенте. Обозвал головотяпами тех, кто прислал меня без документов.
Слушая рассказ врача, лейтенант бесцеремонно рассматривал меня… Когда же я вышел из землянки, он догнал меня и пригласил зайти к ним в отдел. Ничего не подозревая, я зашел. И тут он учинил мне форменный допрос: как я оказался здесь? Почему без документов?
Я понимал бессмысленность вопросов и в то же время не мог вразумительно на них ответить. Из общей цепи моих объяснений выпадало целое звено — от боя до моего появления здесь. Это и путало все карты, давало повод лейтенанту усомниться в искренности моих объяснений.
— Вы, значит, командир роты? — с улыбочкой недоверчиво спрашивал лейтенант. — Как же получается, товарищ лейтенант, рота воюет, а вы здесь? А может, вы и вовсе не Семченок?
И смех, и грех. И жаль мне этого лейтенанта, и зло разбирает.
К счастью, продолжалось это недолго. Вошел майор, увидел нас, сидящими друг против друга, спросил:
— Что здесь происходит?
— Выясняю личность, товарищ майор, — доложил лейтенант, вытянувшись перед начальством.
— Ну и как?
— Пока безрезультатно… Концы с концами никак не сходятся.
— Интересно, — проговорил майор, рассматривая меня. — Сейчас проверим…
Он задал мне несколько вопросов. Я ответил. Майор, видно, остался удовлетворенным. Обратился к лейтенанту:
— В чем же дело? Что вам непонятно?
— Так ведь подозрительно, товарищ майор, называет себя командиром роты, а как попал сюда — объяснить не может. К тому же без документов.
— Бдительность ваша похвальна, — заметил майор, — но на будущее запомните: вряд ли враг будет засылать к нам своих агентов без надежных документов… По этому вопросу мы с вами еще успеем поговорить. А сейчас помогите лейтенанту разыскать его документы. — Майор повернулся ко мне. — Кстати, товарищ лейтенант, у вас в дивизии однофамилец есть? Не знаете? Я только что из штаба дивизии. При мне кадровики приносили наградные документы на подпись генералу. Среди них есть и на Семченка… Посмертно.
Меня будто кувалдой по башке. Сразу даже не нашел, что ответить. Фамилия редкая. Другого Семченка я не знал. Скорее всего, это меня похоронили. Тут уж никакой награде не обрадуешься.
— Да, дела! — покачал головой майор. — Не волнуйтесь, я сейчас позвоню, чтобы до вашего возвращения не отсылали наградных документов.
На прощание, пожимая мою руку, майор сказал:
— Вы на лейтенанта не обижайтесь, сами небось не сразу научились воевать. К тому же за последнее время мы немало выловили вражеских агентов.
Я вовсе на него не сердился. Наоборот, рад был, что наконец-то начало проясняться.
Лейтенант чувствовал себя виноватым передо мной, изо всех сил старался помочь мне разыскать документы и тем самым исправить свою ошибку.
Нам повезло. По пути повстречали двух красноармейцев и сержанта. Они поприветствовали нас, но когда мы разминулись, они заспорили. «Ребята, это он». — «Кто?» — «Тот, которого ночью». — «Не может быть!» — «Ей-богу, он. Я его сразу узнал». И вдруг слышу, окликают:
— Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант, минуточку.
Мы остановились, подождали их.
— В чем дело? — спросил мой спутник.
— Ну вот, — я же говорил вам, что это они, — сказал сержант, обращаясь к красноармейцам. Лицо его растянулось в улыбке, а глаза так и сияли.
Люди показались мне незнакомыми, и я, не понимая их радости, сказал:
— Вы, наверное, обознались, путаете меня с кем-то…
— Да вы что, товарищ лейтенант, не узнаете нас? — удивился сержант.
— Впервые вижу.
— Неужели вы так-таки ничего и не помните? И того не помните, что мы вас чуть на тот свет не отправили?
— Минуточку, минуточку, сержант, — прервал уполномоченный особого отдела. — Так это вы лейтенанта привезли сюда?
— А то кто же?! Конечно, мы. Все чин-чином. Привезли, сдали в медсанбат. Вот они могут подтвердить, — сержант указал на бойцов.
— Зачем вы меня сюда привезли? — спрашиваю.
— Вот чудак человек, извините, товарищ лейтенант, — спохватился сержант. — Я же говорю — мы вас из могилы вытащили.
— Как так из могилы? — заинтересовался особист.
— Дело было так. Вчера, как только затих бой и фрицы угомонились, — мы туда, — рассказывал сержант. — Санитары раненых унесли, а мы подобрали убитых. Погрузили в машину, привезли на кладбище, как положено, уложили в братскую могилу и начали закапывать. И вдруг, мать честная, один, из покойников зашевелился. Даже оторопь взяла. Сколько похоронили, а такое приключилось впервые. Смотрю и глазам своим не верю: вот они, — сержант указал на меня, — сели и тут из? начало выворачивать наизнанку… Чуть было греха на свою душу не взяли. А что вы думаете? Не угоди ком мерзлой земли в живот и не начни тогда лейтенанта тошнить, запросто могли живого человека похоронить. Страшно подумать… Хлопцы бросились в яму, вытащили. В воскресшем мы сразу же узнали саперного лейтенанта. Уж больно вы, товарищ лейтенант, приметны. Тут же среди барахла отыскали вашу шинель, натянули на вас и в машину… Ну, а тех, ясное дело, закопали…
Я слушал и чувствовал, как по телу мороз пробирается. Оказывается, я с того света. А что? Действительно могли закидать землей. Повезло, что ночью и заметили. Теперь-то я окончательно поверил, что посмертно к награде представляют никого иного, как меня.
— Вот теперь все ясно, — обрадовался особист. — Спасибо вам, товарищи. Идите, да смотрите мне — живых не хороните!.. Минуточку, еще один вопрос: где документы лейтенанта?
