Сергей Кольцов - Тихая разведка
— А ведь если дать волю бандитам, как пить дать, доберутся до всех нас. А что думает начальник штаба? — спросил Переверзев Валентинова.
— Похоже. Но подавятся. Факт неизбежный. Слышишь, Георгий Севастьянович?
Со стороны продолжавшего гореть смолянистым факелом бронетранспортера, атакованного неизвестным пока противником, донеслись яростные выкрики на русском, немецком и украинском, с западным диалектом, языках. Стояла несусветная брань, и доносились жуткие стоны.
— Слава Богу, живут еще славяне, — командарм с надеждой посмотрел на начальника штаба. — Нам продержаться бы чуток. Максимум с полчасика. Уверен, мы встретились с охотниками из ягдкоманды и с их спутниками — боевиками из УПА и ОУН. — Продолжая говорить, Переверзев сноровисто готовил радиостанцию броневика к выходу в эфир. — «Журавлик»! «Журавлик»! Я — «Иволга»! Я — «Иволга»! — заговорил он в микрофон открытым текстом. — «Журавлик»! Я — «Иволга»!.. «Журавлик»!..
— «Иволга»! Я — «Журавлик»! Слышу тебя хорошо, — отозвался эфир.
— «Журавлик»! Я — «Иволга»! Сообщаю: в границах квадратов «шестьдесят четыре — шестьдесят пять», в пяти километрах от населенного пункта Дурово, по лесной дороге Щеглово — Лисий Нос, подвергся внезапному нападению лесных бандитов из засады. Веду бой. Имею потери. Жду полуроту авиадесанта в указанной точке через тридцать минут. «Журавлик»! Я — «Иволга»! Связь заканчиваю…
По левой стороне броневика резанула пулеметная очередь. Нащупывая бронемашину и бронетранспортер, все ближе и ближе лопались мины. Генералы Переверзев и Валентинов не теряли пульса управления завязавшимся боем с охотниками из ягдкоманды, но пока не имели возможности из-за мощного огня противника присоединиться к десанту. Радио было единственным нервом, связывающим их с солдатами.
— Георгий Севастьянович! Пулемет бесполезен. У бронемашины критический правый крен. Мотор в порядке. Значит, сидим днищем на хорошем пенечке. Силой меня Бог не обидел… Что, если я под днище, — просительно заговорил Валентинов.
— Ты что! Да в нем около тонны веса! Постой! Да мы его с тобой пальчиком, пальчиком приподнимем. Рядом с нами же домкрат лежит…
Мощный взрыв сильно качнул обоих в стальном чреве. Одна за другой разорвавшиеся мины забарабанили своими осколками по бронированным стенкам.
— Хорошо. Только вдвоем. Я тебя огнем прикрываю. Ты домкратишь. И ни каких командующих здесь нет. Одни солдаты. Понятным языком объясняюсь?
Они вышли из бронемашины. Бой просто горел. Пули шелестели в листве, цокали градом по броне, рыская, зарывались в почву. В этом грозном гуле и говоре оружия выделялись бубнящие строчки ДШК — Валентинов по пояс подлез под накренившуюся машину.
Переверзев, осмотревшись и оценив обстановку, понял, что дело швах: через четверть часа, минутой меньше-больше, наступит развязка, если не изменится соотношение сил.
— Готово! Можно пробовать… — услышал он голос начальника штаба.
— В машину!..
Освободившись от плена пня передок, соскользнув от резкого рывка с головки домкрата, вернул машине ее нормальное положение. На задней скорости, взвыв мотором на полную мощь, броневик как бы врезался в избранную позицию и затарахтел башенным тупорылым пулеметом. Расчет был прост: перекрыть ход беде в лице рвущихся с тыла лесных бандитов, ясно сознающих, что лишние минуты сражения, которое не входило в их запланированную акцию, — короб неприятностей и поражения. Солдаты из подразделения «Вервольф», осознав что принцип внезапности не сыграл свою роль, бешено постреливая и размыкая кольцо, стали отходить на юго-запад. Об их вынужденном решении в стане команды сопровождения не знали, но каким-то особым чутьем уловили ослабевший натиск и непонятную демонстрацию огневой мощи нападавшими, применившими кроме минометного прицельный огонь ружейных гранатометов с бесцельным использованием фаустпатронов.
— «Иволга»! «Иволга»! Я — «Журавлик»! — приняла рация позывные командарма. — Сообщаю, «Дуглас» со взводом десанта на борту в сопровождении ЛА-5 покинул аэродром, следуя в указанную точку…
И тотчас рация автомобиля выдала новую радиограмму.
«Третий»! «Третий»! Я — Ладушкин! Захвачен в плен с ранением средней тяжести один из нападавших бандитов без каких-либо бумаг, удостоверяющих личность. Они, словно обожравшись белены, ведут огонь изо всех своих средств. Но этот, чертов орешек, во всю трещит под нашими зубами… — Ладушкин не мог доложить, что дело его дрянь, что почти не осталось боеприпасов, что имеет значительные потери среди личного состава полувзвода и ему едва ли выдержать очередной удар по левому флангу и центру образовавшейся обороны…
— Держись, гвардеец! Держись! Пленного в расход — только в крайнем случае. Птички уже в воздухе и несут весну…
Радиоразговор, видимо, прослушивал вражеский радист. В диапазоне радиоволны, на которой шел диалог командарма с адресатами, угадывался шорох морской волны, набегающей на берег, доносились обрывки неразборчивого шепота на немецком.
Выбрав паузу то в затихающей, то с новой силой разгорающейся стрельбе, в которой явно прослеживался спад вражеской активности, Переверзев, разуверившись, что напавшие могли быть только из ягдкоманды, довел свои сомнения до начальника штаба.
— Нет. Я так уже не думаю, — уверенно отозвался генерал Валентинов. — Дело в том, что в составе своем упомянутая команда малочисленна. А здесь, в данном случае, действует крупная, широко вооруженная группа людей, скорее всего, относящаяся к шайке «Вервольф»— немецкого истребительного отряда. Хрен редьки не слаще… Это не говорит о том, что с ним не связаны представители УПА либо ОУН. По сводкам, подразделения «Вервольф» плодятся в районах Западной Украины и Белоруссии с непостижимой быстротой… Впрочем, о чем речь, довольствуемся-то из одного котла, — довел до конца свою мысль Валентинов и с легкой смешинкой посмотрел на командующего. Но разглядев, что ткань кителя на левом плече Переверзева обильно сочится кровью, спохватился: — Товарищ командующий! Да вы никак ранены? Раньше мне думалось, что кровавое пятно на левом рукаве вашего кителя, разрастающееся от плеча до локтя, кровь погибшего водителя…
— Не кудахтай, генерал, — чуть поморщясь произнес тот. — Вот, возьми индивидуальный пакет, перевяжи. Покрепче бинтуй! Это второй выстрел снайпера. Не отклонись невольно к стенке от опрокинувшегося спиной на твои колени водителя, треснул бы мой лоб, как грецкий орех. Кость, кажется, не задета. — Он пошевелил пальцами руки. — Нормально. Все. Забудем. Доберемся до Чавчавадзе — все и образуется. Живы будем — не помрем…
— Тишина. Как неправдоподобно она длится! Они нам… Мы им тоже врезали по пятое число…
— Нет. Не скажи. Не то. Мыслишь, генерал, неприемлемыми для этого случая категориями. Слышишь, гул авиационных моторов накатывается? — прислушиваясь, произнес генерал-лейтенант.
Как сладостен в этот миг для всех оставшихся в живых был льющийся с голубой, прожаренной солнцем выси, волшебный звук…
Мерный гул авиационных моторов мощным потоком хлынул к земле. Завораживая окрестности, через неуловимые минуты быстрые, ловкие, юркие, подобно ласточкам, истребители ЛА-5 в составе звена пронеслись над поляной, обширной площадью леса, вернулись, и почти утюжа краснозвездными плоскостями верхушки деревьев, застучали пулеметами.
Генералы стояли у броневика и смотрели вверх, в гудящее небо.
— Неправда, что русские долго запрягают… Устарело, черт возьми! За двадцать три минуты управились. Вот он, красавец, плывет… — торжественно, не меняя строгого выражения лица, произнес генерал-лейтенант Переверзев, поднимая ствол ракетницы.
Две зеленых и одна красная полудугами легли в сторону юго-запада. Два транспортника как бы зависли над поляной, и из их фюзеляжей сыпанули синие, красные, белые комочки парашютистов. Через поляну, направляясь к генералам, спешил с автоматом в руках и без пилотки на голове командир усиленного, теперь почти вчистую разгромленного взвода лейтенант Ладушкин.
— Ну что, лейтенант? — встретил его вопросом командующий. — Потери…
— От усиленного взвода… — хотел сказать Ладушкин, — остались «рожки да ножки», — но не посмел и беспомощно посмотрел на генерала Валентинова.
— Я понял вас, Ладушкин… А что с пленным?
— При яростной попытке к сопротивлению и бегству, — он развел руками. — Не было иного выхода, товарищ генерал-лейтенант…
— Ну, что ж, мудрость — дело накопительное, придет со временем. А за стойкость и мужество солдат — спасибо. Не забуду. Список подготовить для наградных… Образование-то какое?
— Незаконченное высшее, товарищ командующий. Филологический факультет.
— Запомню. Красотища вокруг!.. — И внезапно смолк. А через какие-то секунды как бы отрешенно спросил: — Да, вот еще о чем прошу, лейтенант: кто из них классный водитель? Хороший человек требуется.
