Андраш Беркеши - Последний порог
Хайду погрузился в собственные мысли. Еще несколько недель назад он наконец понял, что его стратегические предположения, которые он вынашивал в голове, не подтвердятся. Он рассчитывал, что англосаксы высадятся где-нибудь в Греции, а затем, двигаясь в северном направлении, выйдут в бассейн Дуная. Вот тогда-то и они начнут действовать, однако союзники что-то запаздывали с этой высадкой, а Советская Армия тем временем осуществляла крупное наступление по всему фронту.
— Если с Чабой что-нибудь случится, — тихо проговорила Эльфи, — я этого не переживу, да и не захочу пережить.
— Беда с ним случится только в том случае, если он попытается организовать Милану побег.
— Тогда нужно помешать ему сделать это.
— Помешать? А как? Ты же сама сказала ему, чтобы он действовал по велению собственной совести. Поговори с ним. Тебя он послушается. Уговори его выполнить мой приказ. — Генерал неожиданно оживился: — Эльфи, дорогая моя, поверь мне, что единственный выход для всех нас — это если Чаба умертвит Милана. Более того, тем самым он избавит этого несчастного от мук, которые ему придется перенести в ближайшем будущем. Он только сократит страдания Радовича. — Генерал заговорил быстрее обычного: — Когда Радовича не будет в живых, члены нашего движения активизируют свою деятельность и спасут страну. Эльфи, дорогая, поговори с ним!
— Хорошо, — сказала генеральша вставая, — я поговорю с ним. Я попробую убедить его в том, чтобы он не организовывал Милану побег. Однако и убивать его он не будет. Чаба — врач, и пусть он занимается тем, чем должен заниматься, а ты извести своих друзей об опасности, которая им грозит. Вот все, что мы с тобой, Аттила, можем сделать.
Хайду выпустил руку жены, отошел от нее на несколько шагов и выпрямился. Теперь он снова был похож на полководца, по приказу которого на верную гибель пойдут тысячи, десятки тысяч солдат. Он их, конечно, жалел в глубине души, но он должен подавить в себе эту жалость, заглушить еще жившие в нем человеческие чувства, так как победу можно одержать отнюдь не жалостью, а лишь в бою, бой же, как известно, обязательно требует жертв. Возможно, что придется пожертвовать даже собственным сыном. Эльфи, конечно, можно понять, она еще полностью не смирилась с гибелью брата. И в ней сейчас говорит не здравый смысл, а горе, которое она пережила, в противном случае она не посоветовала бы сыну действовать по велению совести. Сейчас же она опасается за собственную жизнь, хотя речь идет вовсе не об этом.
— Эльфи, я хотел бы, чтобы ты верила мне.
— Я верю тебе, Аттила. Конечно, я тебе верю.
Осанка генерала и его голос стали какими-то торжественными.
— Если бы от поведения Чабы зависела лишь моя собственная жизнь, моя дорогая, если бы признание Радовича представляло опасность для меня одного, клянусь тебе как перед господом богом, я сам бы во всем признался. Ты говоришь, что ты мать Чабы, но ведь и я ему не чужой: я его отец. К тому же я тоже прекрасно разбираюсь в том, что такое долг. Однако вопрос стоит вовсе не так: Чаба или я? Радович назовет на допросах не только мое имя, а, как мне кажется, выдаст по крайней мере человек двадцать — это мои боевые друзья, за которых я несу ответственность.
— Меня интересует лишь мой сын.
— Тогда почему же ты хочешь его гибели? Бегство Радовича — дело невозможное. Чаба не имеет никакого опыта в организации таких дел, он, безусловно, провалится. А чего он достигнет этим? Кого он спасет? Никого, лишь погубит самого себя. Будет проще, если он пустит себе пулю в лоб. Эльфи, дорогая моя, позови его домой и поговори с ним. Не разрешай ему совершать такой безумный шаг.
Спустя несколько минут Эльфи позвонила Андреа.
— Чаба у тебя? — спросила она, даже не поздоровавшись.
— Целую ручки, — поздоровалась с ней нежно девушка. — Я сейчас передам ему трубку.
— Мама, целую тебя, — сказал сын. — Что случилось?
— Мне нужно немедленно поговорить с тобой, сынок... Незамедлительно... — прерывающимся голосом произнесла Эльфи, чувствуя, как на глаза навертываются слезы.
Через двадцать минут Чаба был уже дома.
— Мама, — начал он еще с порога, — у меня очень мало времени. Перед домом меня ждет служебная машина. — Голос у Чабы был на удивление строг. Чувствовалось, что он на что-то решился и теперь не хочет, чтобы ему мешали. В сторону отца, который сидел за письменным столом, он бросил довольно недружелюбный взгляд. — Слушаю тебя, мама. Ты же хотела о чем-то поговорить со мной.
— Сынок, я не желаю, чтобы у тебя были неприятности. Откажись от намерения помочь Милану бежать.
— Мама, у меня нет другого выбора.
— Вылечи его, на нас не обращай внимания. Положись на волю божью.
— Я не могу не думать о вас. Не волнуйся, мама, речь здесь идет не только о вас, но и об Андреа. Если Милан даст показания, то арестуют и ее. Не сердись, но мне пора идти.
— Чаба! — Мать взяла сына за руку: — Чаба, ради всего святого, я умоляю тебя... — Она заплакала.
Чаба осторожно освободил свою руку из рук матери, усадил ее в кресло и поцеловал в щеку. «Мне нужно идти, пока еще не поздно, — подумал он. — Я должен оставить их, хотя сделать это и нелегко...» Не обращая внимания на плач матери, он выскочил из комнаты.
Генерал подошел к жене и сказал:
— Успокойся и перестань плакать.
— Он не отступится от своего, — прошептала Эльфи.
— Тогда, дорогая, иди и молись. Ничего другого ты сделать не сможешь. Молись за Чабу и за нас обоих. — Проговорив это, он подошел к телефону и начал набирать номер. Через несколько секунд на противоположном конце провода кто-то заспанным голосом сказал: «Алло!» — Говорит генерал-лейтенант Хайду. Это вы, доктор?
— Слушаю вас, господин генерал.
— Не сердитесь, что бужу вас в такую рань. Я слышал, что утром вы едете в Печ. Передайте в конторе, чтобы они срочно продали мои акции.
— Все сто?
— Все сто. Извините, досыпайте. — Положив трубку на рычаг, генерал с облегчением вздохнул: условный сигнал об опасности он подал, а уж доктор Кульгар будет действовать, как ему положено.
Эльфи сидела, погрузившись в свои думы. Она не хотела сыну неприятностей, но Чаба упрям, с ним просто невозможно стало разговаривать. Вбил себе в голову мысль о том, что он поможет Милану бежать и спасет его. Разумеется, он обо всем рассказал Андреа, а эта ненормальная во всем согласилась с ним. И тут Эльфи неожиданно вспомнила об Эндре. И хотя Чаба частенько подсмеивался над ним, а иногда говорил с ним даже в оскорбительном тоне, он всегда прислушивался к его советам.
— Позвони Эндре, — попросила Эльфи мужа.
— Что тебе от него надо?
— Я попрошу, чтобы он поговорил с Чабой. Нам он все равно уже не верит.
— Хочешь, чтобы я впутал в эту историю и Эндре?
— Эндре — священник и друг нашей семьи. Неужели ты думаешь, что он нас выдаст?
Без четверти семь Эндре Поор уже сидел в гостиной генерала и, скрывая разжигавшее его любопытство, с нетерпением ждал, когда Хайду заговорит с ним о причине столь раннего приглашения. По-видимому, разговор пойдет о чем-то чрезвычайно важном, в противном случае не было никакого смысла ни свет ни заря поднимать его с постели. Да и сам мрачный вид генерала и его слегка смущенная улыбка свидетельствовали об этом же.
— Эндре, сынок, — начала генеральша, — сейчас мы намерены разговаривать с тобой не только как с другом нашего дома, но и как с духовником, слугой господа. То, что мы тебе сейчас скажем, должно стать твоей тайной.
Эндре застыл. Кровь отхлынула у него от лица, руки задрожали.
— Что случилось, тетушка Эльфи? — спросил он, мысленно молясь о том, чтобы об услышанном здесь не нужно было докладывать Эккеру.
Эльфи решила, что будет лучше, если говорить со священником станет она, а не супруг.
— Эндре, — начала она, — я нисколько не преувеличу, если скажу, что с самого твоего рождения всегда считала тебя за сына. Я тебя нянчила в детские годы и даже в какой-то степени воспитывала. Ты хорошо знаешь или должен знать, что мы честные, глубоко верующие люди.
— Дорогая тетушка Эльфи, это знаю не только я, но и все люди. Я сейчас прямо-таки напуган, — продолжал священник. И действительно, вид у него был испуганный, а голос слегка дрожал.
В этот момент генерал хотел было вступить в разговор, но жена жестом остановила его.
— Разговор будет о Чабе, о твоем друге, можно сказать, о твоем брате.
— Не случилось ли с ним какой беды?!
— Пока еще нет. Но если мы ему не поможем, то... — Угроза, нависшая над сыном, показалась в этот момент матери настолько серьезной, что слезы застлали ей глаза и она неожиданно обессилела.
Генерал взял руку жены в свои руки и поцеловал ее:
— Пока ничего не случилось, моя дорогая. Эндре поможет нашему сыну.
— Тетушка Эльфи, видит бог, я сделаю все. Скажите, что я должен сделать, и я все сделаю, только, ради бога, не плачьте.
