Беркем аль Атоми - Киношное
Стройбатовец практично крутит головой по сторонам, и, придя к решению, тащит ГГ за рукав.
Стройбатовец: Чё рот раззявил?! Пошли быстрей. Переправимся, пока им не до нас…
(НАТ.) ЛЕС У ПЕРЕПРАВЫ — ДЕНЬЗа воздушным боем наблюдают танкисты, выстроенные позади машин на постановку задачи, они с зубовным скрежетом отмечают падение нашего бомбардировщика и радуются последней победе истребителя. Перед строем стоят Комдив и Комиссар.
Комиссар: Товарищи бойцы! Пришел день, когда надо отдать долг нашей социалистической Родине. За каждый кусок хлеба, который народ оторвал от себя для наших танковых войск. За ту непосильную работу, благодаря которой у нас сегодня есть чем встретить врага.
(допишется позже)
Комдив: Я тоже хотел сказать пару слов. Но что я хотел сказать, то летчики вон показали… Словом, вот и все, товарищи. Разговоры кончились. Пора Родине послужить. По машинам!
Экипажи слаженно рассыпаются из строя, откидывая маскировку (из березового подлеска) и занимают места в танках.
На поляну вылетает припоздавший БТ комсомольского экипажа, Сержант соскакивает на ходу, подбегает к ротному, видимо — докладывает о прибытии.
Механики заводят двигатели, гоняют их на холостых, и выводят технику из промежутков между деревьями на дорогу.
Комдив, стоя в люке командирского танка с поручневой антенной, дает сигнал к движению.
Танки трогаются с места, совершают короткий марш и выскакивают на гребень долины, строясь на направлении атаки.
Стройбатовец: Ну вот. Вот и все соколы. Сколько их прилетело, десяток, два? А мост — вот он, стоит. Никуда не делся. Эх, мне еще батюшка покойный сказывал — ох несладко с германцем воевать… Это погоди, они еще газы не пускали. Батя говорил, от них спасу нет, хоть одевай ты эту морду, хоть не одевай.
ГГ (явно напрягшись при упоминании газов): Это как не поможет? А как же мы тогда все с противогазами бегали, учения противохимические? Это что, зря все, что ли?
Стройбатовец: Да черт его разберет. Батя говорил, что когда германец газ пускал, они потом мертвяков по траншеям собирать ходили. Так, говорит, все они там в одной куче лежали, и с кто одел, и кто не одел. «Цельну, говорил, дивизию тогда уморили». Вот так, товарищ боец непобедимой Красной Армии. И нас так же потравят, вот увидишь.
ГГ (с радостью. В том числе и от перемены темы разговора): А вон, смотри! Видишь? Вон, где дорога в горку идет…
Стройбатовец (замечает танки): Где? Чё ты там… О! А вот это уже другое дело! А немчура-то смотри как забегала! Ну чё, морды фашистские, чой-то мне кажется, что щас вас трохи умоют!
Вид на переправу со стороны ГГ и Стройбатовца. Немцы действительно суетятся, спешно разворачивая вторую батарею ПТО. Наши танкисты видят только ее, и не могут учесть при выполнении своего плана вторую батарею, которую немцы развернули ранее и успели замаскировать.
Вид на переправу из бинокля Комдива.
Немцы разворачивают батарею ПТО, вдоль линии будущего соприкосновения залегает немецкая пехота, немцы пытаются развернуть уже переправившиеся войска и направить их с угрожаемого берега на свой — но на мосту сутолока, слишком мало места, транспорт на раз-два не повернуть, поэтому на мосту давка и паника.
Комдив: Селиванец!
Комроты-1: Я, товарищ генерал!
Комдив: Твоя задача — батарея справа от моста. Кровь из носу, но что она у меня на втором снаряде подавилась! Понял?!
Комроты-1: Так точно, товарищ генерал! Заткнем!
Комдив: Ержанов!
Комроты-2: Я, товарищ генерал!
Комдив: Мы с тобой прорываемся и захватываем переправу. Снаряды беречь, работать гусеницами. Задача ясна?
Комроты-2: Так точно, товарищ генерал!
Комдив: Ну, мужики, не посрамим… Вперед!
Танки переваливают гребень и идут в атаку. Немцы сразу же начинают их обстреливать из противотанковых орудий, не озаботясь выжиданием сокращения дистанции до убойной. БТ шустро летят по пологому склону долины, но против них все-таки не четыре, а восемь пушек, к тому же свой огонь с ходу нерезультативен.
Немецкие артиллеристы работают быстро и слаженно, демонстрируя отличную боевую выучку.
БТ один за другим получают попадания — кто-то взрывается, кто-то теряет ход, основная масса пораженных танков просто останавливается и помаленьку дымит из всех щелей.
(НАТ.) У ПЕРЕПРАВЫ — ДЕНЬГГ с Стройбатовцем, наблюдая за храброй, но самоубийственной без артподдержки и пехоты атакой, теряют весь энтузиазм и лежат, скрежеща зубами от боли за наших танкистов.
ГГ: Суки! Твари поганые! Смотри, всего один наш остался!
Стройбатовец (злобно): Ну, хватит тут! Ты еще нюни распусти! Э, э! Ты чего, рехнулся?! А ну дай сюда!
Когда от наших танков остается один, последний, ГГ не выдерживает и прицеливается из винтовки в сторону немецкого противотанкового орудия. Расстояние слишком велико, и осмысленная, прицельная стрельба невозможна.
Стройбатовец пытается помешать, но ГГ совершает несколько торопливых выстрелов, пока Стройбатовец, наградив ГГ крепкой затрещиной, не отнимает у него винтовку, забрасывая ее в кусты под берегом.
(НАТ.) У ПЕРЕПРАВЫ — ДЕНЬУже знакомый зрителю длинный рыжий немецкий артиллерист ПТО (далее НА) работает у своего орудия заряжающим. Он очень хороший солдат — не боится, подбадривает товарищей, пашет за троих. На его крайнее орудие, в спешке поставленное так, что сектор отделен от соседних секторов рельефом местности, выходит последний русский танк.
Начинается состязание в скорости — танк летит на противотанковую пушку, обслуга пушки пытается его подбить. На лобовой броне танка снопами искр вспыхивают попадания, но они приходятся на самые края проекции, и снаряды рикошетят. Однако немцы работают так зло и слаженно, что понятно — скорее всего подобьют, не этим выстрелом, так следующим. Первую скрипку в расчете орудия играет НА, на него равняются остальные номера расчета.
Напротив батареи НА дымит танк комсомольского экипажа.
(ИНТ.) БОЕВОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ПОДБИТОГО БТ — ДЕНЬСквозь клубящийся дым красиво падают лучи солнца, проникающие через открытые башенные люки и дыру от бронебойного снаряда. Стены боевого отделения в крови: снаряд, пробив броню, угодил аккурат в заряжающего.
Внутри танка, на полу боевого отделения едва шевелящиеся тела. Одно тело сбрасывает с себя тлеющие остатки трупа Заряжающего, это Сержант. Сержант встает, руками тушит на себе огонь, поднимается на свое место, смотрит в перископ — а напротив немецкая батарея, активно стреляющая куда-то ему за спину. Сержант обгоревшей рукой дергает рукоять поворота башни, но он не поддается, башня заклинена. Тогда Сержант переключается на ДП и стреляет, пока пулемет не давится перекосом. В этот момент подбитый танк комсомольцев сбоку обходит последний танк батальона, танк Комдива.
(НАТ.) У ПЕРЕПРАВЫ — ДЕНЬНемецкому артиллеристу достается очередь из танкового пулемета. От удачно попавшей пули только что скалившая зубы и хохмившая голова НА разлетается как арбуз.
Это производит тяжелое впечатление на расчет — все немцы, на секунду забыв о русском танке, тупо глазеют на обезглавленное тело в куче дымящихся гильз, и упорядоченная работа расчета нарушается — заминка следует за заминкой, наводчик мажет, и вот уже расчеты орудий бегут от слишком быстро подошедшего танка.
Танкисты подбитого танка с трудом покидают машину через люк механика, Сержант поддерживая Механа, тащит его по направлению тыла, где уже бежит на помощь Комиссар, не обращающий внимания на ружейно-пулеметный огонь. Благодаря ему танкисты спасаются.
Танк Комдива давит противотанковую пушку и прорывается в тыл батарей ПТО.
(НАТ.) У ПЕРЕПРАВЫ — ДЕНЬК успевшим переправиться немецким войскам прорывается всего один танк из обоих рот, но ему удается оторваться за всех.
Уцелевший танк вылетает на узкость перед мостом, немцы сперва (пока есть пространство для маневра) разбегаются, в панике паля по танку из стрелкового оружия, но убежать от БТ нереально, и БТ таки въезжает в толпу давящихся на мосту пехотинцев, ломая телеги и уничтожая людей с лошадьми, выдавливая кровь фонтанами в человеческий рост. Батарейцы ПТО разворачивают пушки, но сейчас стрелять по танку — это стрелять по своим, но артиллерийский офицер все же решается выстрелить, и скашивает снарядом несколько своих солдат; после этого пушки не стреляют.
Тут чудо оканчивается, в моторное отделение танка прилетает удачно брошенная граната, двигатель глохнет и БТ загорается. Он теряет ход, стоит и горит, мы показываем его анфас — БТ спереди красный, полностью; в каждой щели ходовой торчит мясо и кровавые тряпки, по гусеницам течет. Немцы боятся приблизиться, над предмостьем стон раненых.
