Александр Лукин - Операция «Дар»
Они внимательно и придирчиво проглядывали Шлосштрассе, проверяя, нет ли на ней подозрительных лиц. «Подозрительным» же лицом считался любой местный житель, которым было категорически запрещено появляться на этой улице, кроме как по особому вызову в рейхскомиссариат.
Лишь тогда из ворот выходил Даргель, поворачивал направо и шел к дому неторопливо, размеренным шагом, не обращая внимания на почтительные приветствия прохожих.
Следом за генералом — в двух шагах — шествовал его адъютант, майор с ярко-красной кожаной папкой в руке. Это была достаточно заметная деталь, к тому же Кузнецов лично видел однажды Даргеля (весной, на параде по случаю дня рождения Гитлера) и был уверен, что сумеет опознать его в лицо.
Операция возлагалась на трех человек: Кузнецова, Николая Струтинского и Ивана Калинина. Струтинский уже не раз бывал в Ровно в форме немецкого солдата, хорошо изучил расположение улиц, к тому же умел превосходно водить машину. Как разведчик он был смел, решителен, находчив.
Автомобиль для дела достал бывший военнопленный Иван Калинин, шофер ровненского гебитскомиссара доктора Беера. Разумеется, господин гебитскомиссар и не подозревал, для какой цели был позаимствован 20 сентября 1943 года его светло-коричневый «адлер» с номерным знаком комиссариата.
Ждать выхода Даргеля на улице было слишком рискованно, поэтому наши разведчики поставили машину в переулке на противоположной стороне с таким расчетом, чтобы видеть подъезд рейхскомиссариата.
Информация Вали оказалась точной: действительно в 2.30 (ни минутой раньше, ни минутой позже) из дверей рейхскомиссариата вышел подтянутый худощавый генерал с надменным лицом. За ним вышагивал высокий офицер с ярко-красным портфелем под мышкой.
Они успели сделать лишь несколько десятков шагов, как их нагнал светло-коричневый «адлер». На какую-то секунду автомобиль притормозил, из него выскочил пехотный обер-лейтенант. Генерал успел лишь изумленно взметнуть брови… В руке обер-лейтенанта тусклой синевой блеснул вороненый ствол «вальтера». Негромко хлопнули четыре выстрела. Даргель, качнувшись, рухнул на тротуар. Выронив красный портфель, судорожно бил ногами в предсмертных конвульсиях его спутник.
В следующую долю секунды Кузнецов вскочил в машину, уже на ходу захлопнув дверь, и «адлер» рванул, быстро набирая скорость.
Когда к месту происшествия подоспели растерянные жандармы, они нашли на окровавленной мостовой лишь два трупа и вывалившийся при резком движении из кармана обер-лейтенанта кожаный бумажник.
Несколько дней мы не получали никаких сведений из Ровно. Видимо, ни один связной не смог выбраться из оцепленного эсэсовцами и жандармами города.
Кузнецов нервничал, ему не терпелось узнать о результатах покушения.
— Промахнуться я не мог, — говорил Николай Иванович, — стрелял в упор.
Наконец мы получили долгожданные фашистские газеты. Развернули и… ахнули. На первых полосах жирным шрифтом в черной траурной рамке были напечатаны сообщения об убийстве неизвестным террористом, переодетым в форму немецкого офицера, имперского советника финансов на правах министра, генерала, доктора Ганса Геля и его адъютанта майора Адольфа Винтера.
Это казалось наваждением: генерал, его адъютант с красной папкой, правильное время, правильный маршрут и — не те!
Как выяснилось, генерал Гель за несколько дней до покушения прибыл в Ровно из Берлина со специальным заданием усилить вывоз в Германию продовольствия и ценностей с Украины. Этот грабитель в ранге министра и даже с ученой степенью доктора остановился по приглашению Даргеля в его особняке на Шлосштрассе, 16. У обоих генералов были не только созвучные фамилии, они и внешне были очень похожи. К тому же адъютант Геля носил такой же положенный высокопоставленным лицам гитлеровской администрации ярко-красный портфель, что и адъютант Даргеля.
Кузнецов чуть не плакал от досады, хотя никто и не думал его ни в чем упрекать, очень уж невероятным было стечение всех обстоятельств.
— В следующий раз документы буду проверять, прежде чем стану стрелять, — в сердцах сказал Николай Иванович.
Но Кузнецов расстраивался зря: доктор Гель был по фашистской иерархии фигурой не меньшей, если не большей, чем «правительственный президент» генерал Даргель. Недаром Гитлер посмертно наградил Геля «рыцарским железным крестом».
Казнь генерала Геля имела одно важное последствие. Дело в том, что бумажник, подобранный на мостовой Шлосштрассе жандармами и доставленный в гестапо, был обронен Кузнецовым отнюдь не случайно. Чего-чего, а подобных оплошностей наши разведчики не допускали, если… если это не входило почему-либо в их планы. Эта «утеря» была завязкой весьма любопытной комбинации, разработанной в штабе отряда.
Новенький бумажник с маркой известной берлинской фирмы был обнаружен при обыске у взятого нами в плен видного эмиссара украинских националистов, только что прибывшего из Германии. В бумажнике находился паспорт с разрешением въезда на оккупированную территорию, членский билет берлинской организации украинских националистов и директива руководства этой организации своим ответвлениям на Западной Украине. В ней излагалось требование гестапо усилить борьбу с советскими партизанами.
Для полного правдоподобия мы пополнили этот бумажник, вложив в него около ста сорока рейхсмарок, немного американских долларов, английскую купюру достоинством в пять фунтов стерлингов, несколько советских сотенных, три золотые царские десятки и пригоршню золотых коронок, которые бандиты имели обыкновение вырывать изо рта у расстрелянных ими советских людей.
Вот только директива из бумажника была изъята, а вместо нее вложена другая, хотя и написанная «тем же самым» почерком, но совсем иного содержания, отнюдь не приятного для немцев, в чьи руки она попала благодаря «небрежности» Кузнецова.
Автор этой директивы давал указание адресату в связи с явным проигрышем войны Гитлером сменить ориентацию и действовать против гитлеровцев.
Гестапо, не доверявшее никому на свете и крайне подозрительно относившееся к националистическим главарям, готовым продаться в любой момент кому угодно, попалось на удочку. В газетах появились намеки, что, хотя покушавшийся и был одет в немецкую офицерскую форму, на самом деле он принадлежал к числу лиц, не оценивших расположение властей и «предавших» фюрера. Органы безопасности-де уже напали на след преступников и задержат их в самом ближайшем будущем.
«След» привел гестаповских ищеек именно туда, куда мы и хотели. За причастность к убийству генерала Геля гитлеровцы схватили тридцать восемь видных националистов, в том числе даже гестаповцев. Как те ни божились в своей полной невиновности, как ни клялись в преданности фюреру и «великонеметчине», их всех расстреляли. Что ж, собакам и смерть собачья!
Так всего четыре немецких же патрона, израсходованных Николаем Ивановичем Кузнецовым, стоили жизни многим злейшим врагам советского народа.
И все же наш замечательный разведчик не чувствовал себя удовлетворенным. Ему хотелось во что бы то ни стало довести дело до конца, и он добился разрешения вторично стрелять в Даргеля.
8 октября 1943 года Николай Иванович вместе с Николаем Струтинским подстерег «правительственного президента», когда тот выходил из собственного особняка, и выстрелил в него несколько раз из пистолета, выскочив из машины на этот раз зеленого цвета. Привести в исполнение смертный приговор на одной из главных улиц оккупированного города на глазах гитлеровцев совсем не то, что спокойно всаживать пулю за пулей в центр мишени на лесном стрельбище.
Даргелю удивительно везло, во всяком случае он и на сей раз остался невредим. Более того, он разглядел нападавшего: обер-лейтенанта германской армии с «железным крестом» первого класса на груди.
Кузнецов, чудом сумевший уйти от погони, был страшно расстроен и горько корил самого себя за неудачу. Но тут же поклялся, что не отступится, пока не доберется до «заговоренного» генерала.
Третье покушение на заместителя Коха обер-лейтенант Зиберт совершил 20 октября. Оно было точной копией первого. Мы справедливо предполагали, что гитлеровцы никак не подумают, что новое нападение будет совершено на том же месте, и не предпримут здесь дополнительных мер охраны. Так оно и оказалось.
Правда, «адлер» из гебитскомиссариата был предусмотрительно перекрашен в черный цвет и вместо знака рейхскомиссариата на нем был установлен отличительный знак и номер вермахта. Сменили и оружие: вместо пистолета Кузнецов применил тяжелую противотанковую гранату, усиленную стальным чехлом.
И — снова невероятная случайность! Граната в двух шагах от ног Даргеля ударилась в бровку тротуара и отскочила так, что взрыв пошел в сторону, в стену дома! Ручкой гранаты был наповал убит какой-то подполковник, стоявший на противоположной стороне улицы. А Даргель, счастливчик Даргель снова остался жив! Правда, на сей раз он был тяжело ранен и контужен.
