Юрий Валин - Выйти из боя
«У него первый налет. А у меня аж второй, — с довольно глупым удовлетворением подумала Катрин. — У меня шок полегче. Скоро привыкну».
Они успели повернуть на знакомую девушке улицу. Стояла машина с пулеметом. На зенитчиков орал злой и встрепанный старший лейтенант. У крыльца толпились командиры, громко и возбужденно переговариваясь. Для большей части личного состава налет оказался первой встречей с противником.
Кто снова закричал «Воздух!», Катрин так и не поняла. Командиры, стоящие впереди, задрали головы. Со стороны солнца, оставаясь почти невидимым, падало звено «Ju-87».[14] В какой-то момент в уши вонзился ужасающий вой. И эти сирены, эти хищные очертания круто несущихся к земле бомбардировщиков, шасси, вытянутые, словно когтистые лапы птеродактиля, нагоняли какой-то первобытный ужас. Большинство людей завороженно смотрели на несущуюся с неба завывающую смерть.
Катрин схватила себя за расстегнутый ворот гимнастерки. Нет, клык-талисман хранился в облупленном сейфе отдела «К». Все равно помогло.
— Ложись! — Катрин рванула политрука за рукав, увлекая под колеса грузовика зенитчиков. Очень хотелось поглубже заползти под воняющую бензином ненадежную защиту, как будто она поможет. На голую ногу девушки больно наступил сапог спрыгнувшего с машины красноармейца.
— Ой, гад! — завопила Катрин, не слыша сама себя в выматывающем душу вое.
— Куда? — рванулся следом за удирающими пулеметчиками младший политрук. Катрин удержала его за ремень.
Вой сверху плавно сменил тон. Самолеты с торжествующим ревом один за другим выходили из пике. Тонкий сверлящий свист падающих бомб…
Земля подпрыгнула, ударила в лицо. Катрин показалось, что она оглохла, ослепла и разучилась дышать.
Первая серия бомб легла совсем рядом, следующие ближе к восточной окраине села. Под грохот удаляющихся разрывов Катрин подняла голову. Пробки в ушах потихоньку рассасывались. Снаружи все еще гудели самолетные моторы, стучали пулеметные очереди. Политрук лежал рядом, двумя руками удерживая на затылке фуражку. В легких жгло от едкой тротиловой вони. Пулемет сыпал тяжелым горохом, казалось, прямо по голове. Катрин поняла, что, собственно, так и есть — бил пулемет на машине, под которой девушка отлеживалась с младшим политруком.
Девушка толкнула соседа локтем и прокричала:
— Тебя как зовут?
— Василий, — ответил, приподнимая голову, парень. Глаза темнели на меловом лице.
— Слышь, Василий, — Катрин ткнула большим пальцем вверх, — народ бьется. Может, выйдем, взглянем?
Дом на противоположной стороне улицы горел. Заборы, снесенные взрывной волной, целыми пролетами разлетелись по изменившейся до неузнаваемости улице. Два дома превратились в груду развалин. Торчали ветви поваленных яблонь, ярко блестели осколки вылетевшего из дома зеркала.
Старший лейтенант, несколько минут назад ругавший нерадивых зенитчиков, стоял за пулеметом. «ДШК», задрав ствол к солнцу, бил в сторону мелькавших в клубах дыма истребителей. Верткие остроносые силуэты снова и снова проходили над улицами, забитыми незамаскированной техникой тылов дивизии. Столбов черного дыма от горевших машин и тракторов поднималось не меньше десятка.
Катрин запрыгнула в кузов грузовика.
— Пошла вон! — не оборачиваясь, прокричал старший лейтенант. Его плечи тряслись в нескончаемой судороге пулемета. На кончике ствола плясал оранжевый веселый тюльпан.
В грохоте девушка не расслышала нелестных слов, но легко догадалась.
— Щас разберусь, — Катрин принялась отдирать хитрую защелку, прикрепляющую короб с запасной лентой к борту грузовика.
«ДШК» захлебнулся, доев ленту. Девушка, наконец, освободила короб с патронами, но ее опередил младший политрук. Старлей-зенитчик кинул пустую коробку на пол. Подхватил из рук незваного помощника полный короб, обдирая пальцы, заправил ленту. Молчание пулемета, издевательское жужжание ведущих свою безнаказанную круговерть истребителей вонзалось в сознание всех троих, как раскаленный гвоздь. Должно быть, старший лейтенант с пушками на петлицах понимал лучше других, что вряд ли пулемет достанет истребители на дистанции свыше двух километров. Но не отвечать врагу было еще хуже. Когда пулемет продолжил свою дробь, не только трое в кузове, но и десятки бойцов и командиров вокруг вздохнули свободнее.
Пулемет успел высадить еще ленту. Катрин опустила бинокль.
— Ушли…
Старший лейтенант и сам видел. От замолкшего пулемета пахло раскаленной сталью и порохом. Знакомый запах.
— Не расстраивайтесь, товарищ старший лейтенант. В следующий раз попадете.
— А?! — громко произнес старлей. Как и все, он порядком оглох. — Вы что здесь делаете?
— Веду наблюдение, — Катрин повесила бинокль на пулеметную турель. Под тонкими подошвами тапочек катались гильзы. В глазах все еще мелькали неуловимые силуэты самолетов с черно-белыми крестами.
Политрук спрыгнул с кузова вслед за девушкой. По улице, перепрыгивая через поваленные заборы, пробежали санитары с носилками.
— Где же наша авиация? — с недоуменной тоской спросил политрук. — Есть же у нас истребители?
— Фронт длинный. Наша авиация прикрывает стратегические участки. А нам придется надеяться на себя, — дипломатично предположила Катрин.
Младший политрук диковато посмотрел на нее. Очевидно, всерьез предполагал, что эскадрильи сталинских соколов обязаны затмить небо от тайги до британских морей.
Куда делись советские истребители, девушка примерно представляла, а вот что здесь делают немецкие бомбардировщики? По расписанию отдела «К» никаких активных действий люфтваффе в районе Жечуба не предполагалось. Или это пассивные действия?
— Пойдем, Вася. Запросто могут снова налететь.
Младший политрук решительно отряхнул фуражку.
— Ты извини, я к своему взводу пойду. Хотел в отдел пропаганды заскочить. Бойцы о газетах спрашивали. Да уж не до новостей сейчас. Должно быть, вот-вот команда на марш последует. А ты туда двигай, я старшего политрука из вашего 64-го у колодца на окраине видел, когда мы сюда втягивались. И машины штабные там тоже вроде стояли. Счастливо, товарищ инструктор.
— И тебе счастливо, товарищ младший политический руководитель. — Катрин смотрела, как бежит, придерживая полевую сумку и кобуру с «наганом», юный Вася, фамилию которого она так и не узнала. Мальчишка, верящий в коммунизм и вездесущих сталинских соколов.
* * *До штаба дивизии майор Васько добрался на мотоцикле. Следы налета пикировщиков виднелись еще на подступах к селу. Сползший в кювет «БТ-5», сгоревшие полуторки, разбросанные искореженные обломки противотанковой пушки. И тела, выложенные в ряд вдоль дороги. Майор знал, что убитых будет много. И очень редко они будут лежать с бережно прикрытыми лицами. У страны много лиц. И пока еще много танков. Но соотношение будет меняться. И он, Васько, здесь для того, чтобы отдать сотни танков и тысячи жизней как можно дороже. Хотя бы одну советскую машину на какой-нибудь паршивый «Т-II». Нет, его полк обойдется немцам подороже.
Ты меняла, майор Васько. Торгаш.
Да, и поэтому танк тебе сейчас ценнее людей. И бойцы, и машины обречены. Но танк, заправленный, с полным боекомплектом, дороже одной жизни, потому что непременно спасет сотни других. Выиграть время. И ударить. Ударить больно. Танки. Даже такие устаревшие, почти выработавшие свой моторесурс, как вот этот подбитый «БТ-5», могут больно кусать немцев.
Майор Васько слишком много знал. Он знал, что сейчас на него будет кричать и материть за опоздание начштаба дивизии. Но с должности не снимет. Снять без приказа комкора никто не решится. А генерал-лейтенант сейчас на нравом фланге корпуса, и ему не до опоздавшего полка.
Опаздывают все дивизии. Опаздывают выполнить один приказ и уже получают другой. Приказы, приказы, приказы… Танки выжигают горючее, глохнут от неисправностей в двигателях, вязнут в многокилометровых пробках…
Этой ночью 64-й танковый полк майора Васько не выполнит сразу несколько приказов. Командира полка должны будут снять завтра. Но завтра будет поздно. Корпус всеми своими дивизиями нанесет контрудар.
Со вчерашнего дня майор Васько был спокоен. Он знал, что война начнется, и она началась. Вчерашний полностью уничтоженный батальон мотопехоты и сильно потрепанный мотоциклетный батальон немцев — только начало работы.
Сейчас 64-й полк укрыт в рощах на южном фланге сосредоточенной у Жечуба дивизии. За полтора дня полк потерял двенадцать человек ранеными и убитыми. Все машины, вплоть до хлебовозки, исправны и готовы к маршу. Горючего на три заправки. Полк усилен двумя десятками старых «Т-35».[15] И еще, по странному стечению обстоятельств, зенитно-артиллерийский дивизион полка едва ли не превосходит по мощи все вместе взятые средства ПВО дивизии. И еще, майор Васько глянул на хранящего непроницаемый вид помощника начальника оперативного отдела корпуса майора Семаху, — пока тебе верят.
