Роман Кожухаров - Штрафники вызывают огонь на себя. Разведка боем
Трудно было сообразить с ходу, что это было – атака или контрнаступление. Танки поддерживали пехотинцы, те немногие, кому удалось выжить после массированного обстрела реактивными снарядами.
Гауптман Шефер, сидя на лошади, тут же отдавал какие-то приказания своим подчиненным офицерам. Танковый взвод «панцеров», не медля ни минуты, направился на правый фланг. Взвод Шульца, подгоняемый самим взводным, распределился в растянутую цепь и быстрым шагом двинул следом за танками.
XII
«Панцеры» вели почти непрерывную стрельбу. Практически сразу выстрелом удалось зажечь один из русских танков, по диагонали двигавшихся навстречу. Снаряд угодил в топливный бак вражеского танка в тот самый момент, когда машина спускалась в воронку.
Отто, все время глядя под ноги, чтобы не споткнуться, успел заметить, как полыхнуло облако пламени над броней. Потом он хорошо видел, как русские танкисты пытались покинуть горящую машину. Им помогало естественное прикрытие, которое образовывал край воронки. Один из «панцеров», тот самый, экипаж которого произвел удачный выстрел, подобрался к подбитой машине ближе всех. Теперь он не выпускал горящий танк врага из вида, поливая его броню из пулемета.
Первому танкисту удалось выбраться из люка невредимым. Он залег у края воронки, пытаясь отстреливаться. В гуле разрывов крупнокалиберных снарядов едва различались одиночные хлопки. Скорее всего, он вел огонь из пистолета. Второго русского, появившегося из люка командирской башенки, располагавшейся на башне, скосила пулеметная очередь. Курсовой «МГ» командирского «панцера» делал свое дело.
Остальные танки противника начали маневрировать, понемногу откатываясь назад. Видимо, потеря экипажа на них подействовала. Это придало сил и смелости и взводу «панцеров», и шагавшим следом стрелкам. Машины прибавили ходу, и стрелки, как по команде, перешли с быстрого шага на бег.
Взвод Шульца наступал прямо на подбитую машину русских. Отто бежал рядом с Адлером. Тот, прихрамывая и чертыхаясь, тащился с пулеметом на плече. Над их головами засвистели пули. Похоже, взялись за дело пулеметчики русских танковых экипажей. Вот и Рольф, не удержавшись, перехватил свой «МГ» в обе руки, в положение на изготовку.
Воронка приближалась. Отто видел, как то и дело мелькал над самым ее краем шлем русского танкиста. Всякий раз сердце его обмирало, и он готов был броситься на землю. Отто казалось, что чертов пистолет чертова русского целится прямо в него. Чего медлит Адлер? Почему кто-нибудь из танкистов не шарахнет по этой проклятой воронке и не превратит этого недобитого русского в огненную пыль? Неужели только он, Отто Хаген, видел, как русский сумел выбраться из горящего танка? Не может быть, не может быть… Отто чувствовал неодолимый страх, как будто он оказался единственным свидетелем жуткого преступления, а преступник знал об этом и намеревался во что бы то ни стало ликвидировать единственного свидетеля. Это значит его, Отто Хагена…
XIII
– Вперед, вперед! – как хлыст, стегал сзади их спины срывающийся голос Шульца. А впереди его ждал этот жуткий русский со своим жутким пистолетом. Отто попытался на бегу попасть в него из винтовки. Один раз, второй, третий… Все мимо. Мимо? Нет! Вот шлем танкиста пропал и больше не высовывается. Воронка уже совсем близко. Вот ее край. Горящий танк весь открывается перед Отто. Он словно угодил в гигантскую чашу. На самом дне этой чаши – русский.
Он лежит, раскинув руки и ноги, спиной прислонившись к тракам своей подбитой машины. Рядом, у ног, труп его товарища. Глаза русского смотрят из-под танкистского шлема прямо на Отто. Его взгляд невыносим оттого, что он… спокойно-серьезен. Русский смотрел так, будто наконец-то увидел того, кого ожидал долго и терпеливо. Рука его, сжимавшая пистолет, медленно поднималась, наставляясь непроглядно черным глазком пистолетного дула прямо на Отто. Хаген закричал и выстрелил.
Чуть не сбив его с ног, через край воронки перескочил Адлер. Он по инерции скатывается к трупам русских танкистов.
– Ух ты, трофей!.. – вскрикивает он, вырывая пистолет из еще теплой, мертвой руки убитого танкиста. – Тебе повезло, Отто… – обернувшись, вопит Адлер. – У русского кончились патроны. А то бы он тебя уложил… Тебе опять везет, Хаген! Эй, что с тобой? Ты не ранен? Черт, опять этот Шульц… Он у меня в печенках уже сидит… Бежим, бежим вперед…
XIV
Отто и еще несколько стрелков из взвода Шульца преодолели линии проволочных заграждений. Броня танков заслоняла их от русских пуль. Боковые экраны и корпус «панцера» создают достаточную «мертвую зону». Главное – не отставать. Если не успеваешь бежать вплотную за танком, то сразу на тебя обрушится град пулеметных очередей, винтовочных и автоматных пуль. Здесь уже вовсю шныряют пули русских, засевших в захваченных траншеях, на той стороне.
Держаться под прикрытием «панцеров» становится все труднее. Танковый взвод, увлекшись преследованием отступающих русских машин, прибавляет в скорости. Кто-то из стрелков, выбившись из сил, больше не в состоянии перепрыгивать через взрытые гусеничными траками комья земли. Солдаты начинают отставать, тут же попадая под шквальный огонь врага. Русские, судя по всему, с нескольких пулеметных точек «пасут» движение немецкой пехоты, тут же подчищая образующиеся за танками «хвосты» из отстающих.
Старший стрелок Шукман бежит рядом с Ральфом и Отто. Его лицо красное от пота, как и у остальных, на каждом выдохе пар вырывается из груди в студеный декабрьский воздух. Несмотря на то что Шукман старше и Отто, и Рольфа, по нему не скажешь, что он выдохся. Адлеру с его хромотой и тяжелым пулеметом приходится намного труднее в этом нескончаемом беге с препятствиями. У Шукмана даже хватает силенок, чтобы прокричать прямо на бегу.
– Видите бруствер впереди?… – Шукман тычет рукой куда-то вперед. Туда бегут они все вслед за танком. – Главное – туда добраться, – продолжает он. – Сейчас мы погоним русских…
– Береги силы… – хрипит в ответ Рольф. Ему намного тяжелее переводить дух.
– Что, выдохся? – насмешливо смеется Шукман. – Все вы, молодняк, – слабаки… Я служил до войны почтальоном. По пятьдесят километров за день накручивал. На велосипеде…
После этой фразы он неожиданно спотыкается. Старший стрелок Шукман падает во весь рост и катится по мерзлой земле. Ни у Рольфа, ни у Хагена, ни у других нет никакой возможности помочь ему подняться. Главное – не сбиться с ритма. Чуть замедлишься, и все – отстанешь навсегда. Отто слышит позади страшные ругательства. Это Шукман пытается подняться на ноги.
Хаген решает помочь ему. Он оборачивается и видит, как пулеметная очередь кромсает грудь старшего стрелка Шукмана. Тот машинально поднимает руку, словно хочет закрыться ею от пуль. Ладонь разрывает в клочья. Растопыренные пальцы вместе со сгустками крови падают в одну сторону, а тело Шукмана, в агонии дергающее культей руки, в другую.
Отто даже не успевает замедлить свой бег. Он закрывает глаза, и в следующую долю секунды его взгляд цепляется за пятнистую броню «панцера» как за единственное спасение. Бежать, бежать вперед…
XV
Со стороны захваченных русскими позиций работают несколько пулеметов. Когда атакующая линия «панцеров» приближается к врагу слишком близко, пулеметы русских начинают косить бегущих следом стрелков. Теперь спасительный щит брони уже не заслоняет от вражеских пуль.
Танки, не дожидаясь, вырываются вперед, а стрелки падают на землю, пытаясь укрыться от губительных очередей. Не все успевают это сделать. Особенно сильные потери во втором взводе. Подчиненные обер-лейтенанта Роске оказались ближе остальных к пулеметной точке. Кто-то упал замертво, кто-то бьется, хрипя и плюясь кровавой пеной. Особенно верещит один: в темной шинели он катается по земле, жуткими лентами разматывая и волоча свои выпавшие из живота скользкие внутренности.
Раненому пытаются помочь товарищи. Двое подползли к обезумевшему от боли. Он не соображает, что творится вокруг, вырывается из рук и даже брыкается, ударяя своих спасителей каблуками сапог. В этот момент его настигает пулеметная очередь. Несколько пуль дырявят его шинель насквозь. Одной из них, убившей страдальца, хватает силы, чтобы войти в голову одного из тех, кто пришел на помощь. Он перестает двигаться. Оставшийся в живых изо всех сил подталкивает своих убитых товарищей, будто кули с мукой. Он пытается создать что-то наподобие бруствера. Трупы друзей – это его единственная защита от вражеских пуль.
Вражеская оборона действует, как по учебнику. Они пропускают танки, обрушивая всю огневую мощь своего стрелкового оружия на пехоту, отсекая стрелков от «панцеров» и заставляя их залечь.
XVI
Второй взвод очутился слишком близко от русских. Теперь, лишившись танкового заслона, они беззащитны. Командир взвода, обер-лейтенант Роске, истошно кричит. Даже в грохоте взрывов и беспорядочной трескотне винтовочной и пулеметной стрельбы его жесткий, оловянный голос хорошо слышен:
