KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » О войне » Артем Драбкин - А мы с тобой, брат, из пехоты. «Из адов ад»

Артем Драбкин - А мы с тобой, брат, из пехоты. «Из адов ад»

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Артем Драбкин, "А мы с тобой, брат, из пехоты. «Из адов ад»" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Когда Вы брали Варшаву, как к вам относилось население?

— Там была очень сложная обстановка. Там было восстание, которое мы не поддержали. И поэтому отношение было сложное. Но я еще контужен был, так что не все помню. Мы прошли Варшаву с ходу и пошли на Познань. Тактика у Жукова была такая — если город с ходу взять нельзя, его обтекали и шли дальше, чтобы не задерживать основное наступление. Потом другие части их уже добивали. Единственное, что я запомнил, это когда мы останавливались у них в селах, то увидели их нищенское существование, настороженное отношение к нам. И тогда нас вдруг перестали вводить в населенные пункты, — на формировании мы стояли в лесу. Там была Армия Народова и Армия Крайова, воевавшие против нас. То село, которое хорошо принимало наши войска, уничтожали свои же. Мы попали в дом польского врача, который говорил хорошо и по-польски, и по-русски. Он предупреждал наше командование, что лучше не натыкаться на такие вопросы, как о колхозах и т. д., — дескать, атмосфера сложная. Хотя и немец им достался несладко. Они ненавидели немцев…

После контузии под Варшавой ходить я стал через две с половиной недели. Массаж мне делали, выпить давали. Хотели меня отправить, а я — ни в какую. Рота автоматчиков — в пехоте привилегированный род войск. Охрана штаба, связь с дивизией, почта. Если оборона, ночью пехота спит. А метров 10–15 — боевая точка: мы сидим, автоматчики. Мы их охраняем, подкрепляем разведку. Самое интересное — это не автомат и не винтовка. ППС — это не ППШ с рожком. ППС был с коробкой, которая надевалась как кастрюля. Еще брали немецкий автомат, знаменитый «шмайсер». Его не надо чистить — пружина была закрыта, к тому же он легче, удобнее, и патронов к нему было много.

Я считаю, что выжил потому, что был в роте автоматчиков. Правда, рисковать пришлось много. Рота насчитывала до 100 человек, с подразделениями и т. д. А до Берлина нас дошло всего 29 человек, мальчишки. Последнее пополнение было призыва 27–28-го годов. Совсем мальчики! У нас был чудесный командир, он получил капитана в боях за Берлин. Лейтенант Салкин, морячок в прошлом, отбыл срок в штрафнике. Знаменитые штрафные роты: в атаку они идут первыми. Тех, кто остается жить, переводят и снимают судимость. Потрясающий мужик! Дает нам задание: «Ну, ребята, как будем делать малой кровью?» И все думали…

3-й Украинский, 1-й Белорусский, освобождение Варшавы, переправа через Одер… Одер мы форсировали по льду под Кюстрином. Мы отразили две очень сильные немецкие атаки, и там же, под Кюстриным, был мой первый рукопашный бой. Именно рукопашный, а не штыковой. Второй был в Берлине. Мы выходили на улицу, и как у него, так и у меня могло оторвать голову. Штурм Берлина… Я никогда не забуду о боях в Берлине. Причем там такая была интересная вещь: Берлин — город удивительный, так безалаберно, несмотря на немецкую пунктуальность и аккуратность, построен! Бои под Берлином шли очень сильные… Мы к этому времени не один город брали: и Варшаву, и Кишинев — это там у меня друг погиб. Каждый город имеет свою специфику, но Берлин — город особый. Он очень большой, очень. Одни подступы, пригород!.. Мы шли со стороны аэродрома. Немцы драпали удивительно: все было уже ясно. Когда мы стали подходить к центральным районам, где стояли большие дома, имеющие гранитный фундамент, начались проблемы. Скажем, идет улица, и на перекрестке дом, у которого нижние этажи превращены в бойницы. Немцы простреливали всю улицу. Никакой танк не может туда попасть! Или, например, прямая улица, но на ней все здания имеют гранитные основания, а вдоль здания — амбразуры, и немцы простреливают все улицу. Попробуй ее взять! Полное идиотство было бы вводить танки, как сделали в Грозном. Не может танк участвовать в городском бою, это липа! С третьего этажа зажигательную бутылку бросаешь, и танк взрывается со всем, что в нем есть. Было решено брать пехотой. Около шести армий замкнули Берлин. Немцы сопротивлялись очень сильно. Некоторые сдавались, но драчка была сложная. Пехота играла в ней решающую роль.

— Вас формировали в штурмовые группы?

— Спецзаданиями по полку. Танков было дай бог, но в город они не шли. А пехота шла! Надо было освободить центральную улицу. Салкин собрал нас: «Как будем?» — «У меня есть предложение». — «Говори». — «В городе в домах есть черный вход и парадный. Если заходить с черного входа, можно через квартиры верхних этажей выйти в парадный подъезд другого дома». Немцы дали населению команды — не закрывать квартиры. Мы этим воспользовались. Вдвоем с бойцом мы прошли в указанный командиром дом. Во дворе стояли походные кухни, лежали ящики с минами, и немцы там сидели. Буквально через 40–50 минут я остался один, а напарник вернулся и привел туда всю роту. Мы спустились на третий этаж, открыли окна и забросали немцев гранатами. От них месиво осталось, и улица была открыта. Вот что такое, когда командир думает о судьбе своего подчиненного! Разные были. Были такие, которые могли положить всю роту.

Сами жители находились в подвалах. Города были пустые. Входишь в дом — горячая кастрюля, а жителей нет. Они нас боялись, как чумы. Думали, что будем мстить. И было за что! Сколько нашего населения уничтожили! Но мы действовали по приказу Жукова: «Если немец сдается — не убивай!» Бросали листовки: «Сдавайтесь, гарантируем жизнь».



— Действительно не расстреливали?

— Были садисты. Но в целом — нет. Все этажи жилых домов открыты, а они сидят в подвалах. Вот вы спрашивали насчет половых контактов. Мы бежим, немки нас видят и сами ложатся. Дурочки, нам не до этого! Они готовы были на все, только не убивайте. Мужики поднимали руки, а они ложились. Потом поняли, что русские не убивают.

Мы были с противотанковыми гранатами, не с «лимонками». Это более мощное оружие, и еще на нее можно разрывной панцирь надевать. Взрыв был страшнейший. Участие пехоты, наше участие в боях за Берлин было основным. Потом подтягивали саперов, а на окраинах стояла тяжелая артиллерия, и танки на окраинах стояли, только десанты работали.

Каждому подразделению, полку и роте было выдано знамя для водружения на Рейхстаге. Но все зависело от направления. Мы дошли до Александрплац, где потом погиб Берзарин: сел на мотоцикл, рванул, отказали тормоза. Мотоциклист — насмерть, ему сломало позвоночник, и он скончался.

На улицах жуткий огонь стоял! Под ногами валялись оторванные головы, было месиво, бои были очень страшными. И чем ближе к центру, тем опаснее для жизни. А жить хотелось! Вот еще один квартал, дом, атака — и все! Пахнет Победой! Сделаешь неправильный шаг — и «привет, Шишкин». Сколько ребят потеряли! У меня было несколько атак из окопа, но таких, как в Берлине, ратных, в один строй, атак никогда не было. Когда подается команда «Вперед!», каждый делает это по-своему. Кто ползком выбрасывается, кто рывком, по-разному. Пять шагов — и упади. Потом следующие шаги, перебежками. Жить хотелось… Знамя было у каждого, но не каждому было суждено его водрузить.

Мы попали не в Рейхстаг, а во Дворец Фридриха напротив Рейхстага. Он уникальный по красоте, прямо музей. Задняя сторона — река Шпрее. Пусть небольшая, но она его защищала. Мы успели дойти до Бранденбургских ворот, даже ближе. Потом там было посольство СССР, когда я после войны приезжал в Берлин, то все это вспоминал… Центр сгорел весь. Разобраться, где наши, где немцы, было невозможно. Мы, рота автоматчиков, были при штабе полка. В нашем полку было три батальона и вспомогательные подразделения: матчасть, машинная рота и др. Целая комплектация! И вот мы были со штабом полка. Честно говоря, было ощущение близкой, ближайшей Победы. Каждый мыслил: какая она будет, Победа?! И вдруг к утру стало тихо-тихо. Что такое? Мы не могли понять. Снаряды кончились? И вдруг по рации: «Немцы капитулировали. Не стрелять! Ждать распоряжений!»

Немцы шли колоннами на окраину города по определенным улицам, которые им отвели. На углах стояли автоматчики, и они бросали оружие в кучу и дальше шли без оружия. Их построили в колонну.

— Были ли неожиданные ситуации?

— Были, и очень печальные. Когда казалось — все, уже стрелять не надо. Первый раз, когда объявили полную Победу. Это было 2 мая. «Ура, Победа!» Мы стреляли, орали. Потом прибегает парень и говорит: «Во втором квартале, затем поворотом, склад амуниции. Там такие хромяги!» — это хромовые сапоги. А мы же в кирзе. Человек пять пошло — и вот нет и нет их. Тогда этот парень нас повел. Двух мы не нашли, а трое лежали с простреленными головами… Там была засада.

Когда закончились бои, на все центральные улицы, где стояли части, были выдвинуты походные кухни, и немцам раздавалась горячая пища и хлеб… Первые две недели после Победы мы стояли в переулочке, был такой переулочек Вассер-Гассе. А потом нас перевели в Трептовские полицай-казармы, в Трептов-парк.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*