Егор Кизим - Овощи души
«Результат отрицания отрицания — это третье не есть, покоящееся третье, а именно это единство (противоположностей), которое есть опосредующее себя с самим собой движение и деятельность…» (Ленин, Псс, т. 29, стр. 211). Вот это «третье не есть» выросло из закона формальной аристотелевой логики «исключенного третьего». Различие между ними состоит в том, что третье в отрицании отрицания исключается на основе синтеза первого, второго и третьего положения, а третье в формальной логике исключается на основе истинности одного из двух взаимоотрицающих высказываний — первого или второго, одно из которых обязательно должно возобладать.
Н. А. Васильев в своей логике отказывается от закона исключенного третьего и заменяет его законом исключенного четвертого, отказывается от противоречия и вводит новый вид отрицания — непротиворечивое отрицание. Намеки на паранепротиворечивую логику имеются у Гегеля, но начисто выхолощены у марксопатов.
«…отрицание отрицания есть третий член, говорит Гегель — если вообще желают считать» — но можно признать его и четвертым… считая два отрицания: «простое» (или «формальное») и «абсолютное».
Различие, мне не ясное, не равно ли абсолютное более конкретному?» (ВИЛ, «Фил. тетр.», стр. 183).
Гегель выдвигает тезис о примирении противоположностей, диалектическом снятии противоречия. Именно в этот момент времени и появляется непротиворечивость. У Ленина–Карпова противоречие, борьба противоположностей никогда не исчезают, поскольку возведены в абсолют.
А что если попробовать привить математическую паранепротиворечивую логику Н. А. Васильева на диалектику науки, природы, общества и человеческого познания? Получится довольно занятное, много объясняющее древо паранепротиворечивой диалектики.
Пример № 1
Пятый постулат Евклида гласит, что через точку вне прямой можно провести лишь одну прямую, параллельную данной.
Две параллельные прямые (а и Ь) задают на плоскости основание трапеции с произвольно выбранными двумя другими сторонами (с и d). Прямые а и b аналогичны двум противоположностям в законе единства и борьбы противоположностей.
По другому обстоит дело с постулатом Римана: через точку вне прямой нельзя провести ни одной прямой, параллельной данной. Получается, что на Римановой поверхности принципиально невозможно построить даже основание трапеции, так как оно образуется двумя параллельными прямыми а и Ь, аналогичными двум противоположностям, следовательно закон единства и борьбы противоположностей на римановой поверхности принципиально невыполним, его просто не существует!
С постулатом Лобачевского происходят иные курьезы: через точку вне прямой можно провести бесчисленное множество прямых, параллельных данной. Выходит, что на поверхности Лобачевского принципиально допустимо построить множество оснований трапеции, у которых одна из прямых будет общей, а других прямых, параллельных данной и имеющих одну общую точку будет множество, следовательно закон единства и борьбы двух противоположностей на поверхности Лобачевского трансформируется в закон единства и борьбы множества противоположностей.
Теория относительности утверждает, что реальное пространство, в котором мы имеем счастье проживать, по сути своей является неевклидовым, но наши органы чувств чаще всего не могут уловить пространственно–временной кривизны, поэтому закон единства и борьбы двух противоположностей, который так отчаянно полюбили марксисты всех мастей, до некоторой степени отражает лишь чувственное восприятие реальных образований, видимость и кажимость чего‑либо, но не способен описывать объективный ход вещей в достаточной степени приближения, достаточной, чтобы не впадать в ошибочные социологические и естественно–научные теории.
Пример № 2
Представьте гипотетическую ракету, в которой покоится лоренцовский стержень вдоль направления ее движения. Теория относительности утверждает, что при движении будет происходить сокращение длины стержня. При скорости, равной скорости света, концы стержня А и В сократятся настолько, что сольются друг с другом (явление сингулярности). Но совпадут не только концы стержня (его противоположности), но и его индифферентное место X, взятое произвольно между концами А и В.
А совпадет с X, А противоположно В, следовательно X противоположно В;
В совпадет с X, В противоположно А, следовательно X противоположно А;
Поэтому А, X, В являются противоположностями, треугольником противоположностей. Но место X выбрано на лоренцевском стержне произвольно, таких мест может быть множество, следовательно при скорости равной скорости света у предмета или явления появляется множество противоположностей.
Если принять во внимание гипотезу академика Маркова, который полагает, что элементар–ными частицами нашего трехмерного мира являются «высовывающиеся» в нашу метагалактику сечения огромных четырехмерных сфер — вселенных, то получится, что наш объективный мир, построенный из таких четырехмерных субмикрочастиц, должен подчиняться законам этого четырехмерно–пространственного мира (например, закону «четвертое не есть»).
Данный закон описывает пространственно-временные отношения следующим образом: длина, ширина, высота и время — первое, второе, третье и четвертое (соответственно); отрицание четвертого (времени) есть фридмонность — некое надтрехмерно–пространственно–временное образование, влияющее на всех и вся в нашем мире, но до сих пор не познанное.
Вообще для неевклидова пространства–времени, с его искривленной структурой, понятие 2–х противоположностей противоестественно. Стержень ABC в таком пространстве искривляется. В результате чего становятся противоположностями индифферентное место В и концы стержня А и С. Однако «плоскатики» (Ф. Ю. Зигель), живущие в границах этой плоскости, не заметят, что стержень ABC сам себя пересекает в точках А и С. В объективном мире так и происходит, поэтому — и только поэтому противоположные стороны одного явления, процесса имеют сходство, обусловленное общностью координат.
Пример № 3
«…единство противоположностей и отрицание отрицания в известном смысле совпадают, что неоднократно отмечалось классиками марксизма.» (Диалектика отрицания отрицания, В. Л. Обухов, стр. 50.)
Ульянов–Ильин вообще считает, что результатом отрицания отрицания является… единство противоположностей. Он же пишет: «троичность» диалектики есть ее внешняя поверхностная сторона» и называет единство и борьбу противоположностей «ядром диалектики». Получается, что результатом внешней поверхностной стороны диалектики является ее ядро, образно говоря, результатом скорлупы является цыпленок. Чувствуете силу карло–марксистской логики?
Так «К. Маркс, исходя из Гегеля, утверждают критики марксизма от Е. Дюринга до русских народников, творит диалектические чудеса для правоверных (имеется ввиду триадичность абсолютной идеи в форме «традиционной для христианства святой троицы (бог–отец — бог–сын (отрицание божественной сущности) — бог–дух святой (возврат к божественной сущности)», исходя из гегелевского закона отрицания отрицания, он делает в «Капитале» вывод о неизбежности замены частной собственности общественной. «Но гегелевский подход к отрицанию отрицания как основе диалектики, «стремление подчинить любые процессы под пресловутые триады» встречает у марксизма ярый протест. Марксизм–ульянизм, где ему заблагорассудится, юля и изворачиваясь (в частности в «Капитале» в обосновании классовой борьбы) пытается использовать другой, вторичный, менее значимый закон с точки зрения Гегеля «Единство и борьбу противоположностей». Благодаря марксизму вся действительность оказывается изнасилованной этим законом. Ульянов–Карпов–Ленин в статье «К вопросу о диалектике» вторит Марксу и приводит в качестве примера тождества противоположностей в общественной науке понятие классовой борьбы — борьбы между двумя враждебно настроенными классами: пролетариатом и буржуазией. Дескать, единство между ними «временно, условно, преходяще, релятивно», а «борьба взаимоисключающих противоположностей абсолютна, как абсолютно развитие, движение». Заметьте: «борьба взаимоисключающих противоположностей». Выходит пролетариат и буржуазия взаимоисключаются. Но этого понятия в марксизме и в помине нет. Исключается из закона одна только буржуазия, а пролетариат продолжает свое прокрустово шествие к обществу социальной и индивидуальной однородности.
А происходит вся эта катавасия не без помощи идейного наследия поводыря «всего прогрессивного человечества» Карла Маркса, который еще в 19 веке, как всегда случайно, перепутал закон диалектической логики «третье не есть» с законом формальной логики «исключенного третьего». Истина по Марксу остается за пролетариатом, ложь, которую необходимо уничтожить — за буржуазией, а «третье» — нечто, выражаемое интеллигенцией, вообще исключается из списка как несуществующее (третьего не дано — tertium non datur).
