Пётр Силаев - Исход
Недавно мы шли по улице куда-то, у кафе стояла какая-то молодежь, мы прошли мимо и услышали, что они что-то кричат нам вслед. Мы развернулись и начали их избивать. Из-за колонны на меня выскочил высокий сухощавый подросток и нанес мне несколько ударов в лицо, рассек мне бровь. Я этого практически не заметил, не уклонялся, продолжал идти на него, тот убежал в кафе со своими друзьями и заперся в нем. Мне наложили два шва в травмпункте, а я немного задумался. То, что приносило почти единственную радость последние годы, в тот день не вызвал никаких, совершенно никаких эмоций, просто очередная драка непойми с кем. Я чувствую тоску. Кажется, я потерял нить, теперь ко мне можно подойти и начать меня резать, а я буду думать о своем. Первый звоночек.
Второй прозвенел через пару месяцев о мою голову, когда мне раскроили затылок ножом в электричке, и истыкали все тело. Все, что я помню из эмоций в те секунды — желание пиздануть хоть одного из мудаков посильнее и тоска. Возможно, в следующий раз, когда такое произойдет, я просто встану на колени и восславлю Иисуса. Думаю, мне стоит избегать теперь случайных драк, в них меня могут случайно убить просто потому, что я однажды заскучаю или задумаюсь о чем-нибудь.
Буквально перед отъездом, гостил денек в Нижнем Новгороде и спустил с лестницы в троллейбусе какого-то блатного мужика, надавал ему по ебалу, и не заметил, как он чем-то порезал мне горло, на шее растянулась длинная неглубокая рана. Еще швы. В тот момент я чувствовал себя нормально, но, конечно, тосковал немного. Теперь у меня 7 колото-резаных ран. Еще 17 до 24.
Отчаянные домохозяйки кончают с жизнью, выпивая средство для прочистки засоров, а в средневековой Японии самураи резали себе животы. Это была почетная смерть, ее удостаивались за прошлые заслуги. Почему именно так, болезненно и мучительно?
У Ремарка есть фраза, что храбрость имеет место только тогда, когда у тебя есть возможность защищаться. Когда твои руки судорожно сжимают оружие. В исландской саге викинг просит дать ему возможность лишь дотронуться до своего копья перед смертью – так он сможет причислиться к павшим в бою, попасть в Вальхаллу. Ты не бежишь от жизни, не бежишь от зла – ты готов встретить смерть с оружием в руках. Самоубийцы обрекают себя на механическую смерть, как на скотобойне. Их убивает яд, который уже проглочен, асфальт, когда летишь к нему с верхних этажей, петля, которую никак нельзя растянуть. Это переносит всю ответственность на гравитацию, действие токсинов или иные универсальные законы, ты – их жертва.
Но когда ты перекусываешь себе язык или снова и снова вонзаешь себе нож в живот, крутишь и вертишь им внутри, перемалывая собственные внутренности – ты ни на кого не перекладываешь ответственность, с каждым ударом, с каждым взрывом невыносимой боли ты говоришь – я сам, это я. Я не сдаюсь, не капитулирую, я на войне и готов нанести свой решающий удар. И дрожащие пальцы сжимают холодную сталь.
Ненавижу всех этих людей, все это поколение ебаное. Все, кто вырос в девяностые. Вонючие мудаки. Знаете, наши дела, и дело Феди тоже, их все вели какие-то двадцатипятилетние упыри, или даже младше. Меня допрашивали вообще люди 88 года рождения. Одетые по этой своей гадкой моде, в каких-то куртках мудацких, с прическами, как у голубых, они были неотличимы от всех тех людей, которых мы били все эти годы. И фразы, и язык тот же, шутки убогие, приколы из Интернета. Они острили и заигрывали с Катей, девушкой Феди, на допросах через день после его убийства. Блять, в печь этих скотов, в Освенцим, никого не жалко, все поколение, всех, кому от 20 до 25, можно и меня за компанию, ладно. Жадные, тупые, жестокие, беспомощные, циничные, трусливые – надеюсь, Третья Мировая война сотрет сучье племя с лица земли.
«С праздником, пидарас!» - кричит Коля и всей своей стокилограммовой массой наступает на лицо человеку в маске, лежащему на асфальте. Его товарищи, человек двадцать, бессмысленно мечутся и режут воздух ножами метрах в двадцати. Они хотели убить пару человек во время нашего концерта в лесу, но что-то пошло не так, и из рощи на них внезапно выбежала толпа с кусками деревьев, коряг, металлическим мусором. Они теперь сами оказались в роли жертв.
«Назад! Застрелю, мрази! Всех, перестреляю!» - орет мусор из подоспевшего наряда и тычет в Колю дулом АКМ. Вместо того, чтобы подчиниться, Коля направляется прямо к нему и дает ему по ебалу, но как-то неуклюже, он очень пьян, и сам валится на руки подоспевших соратников, которые уносят его тело обратно в лес. Охуевшие менты объявляют какой-то экстремальный план подавления мятежей, приезжают сразу четыре автобуса ОМОНа, начинается зачистка лесополосы. Мы грузим звуковую аппаратуру в машину и начинаем отступать в Подмосковье звериными тропами.
Середина апреля, снег только сошел, грязь, слякоть, довольно прохладно. Мы сидим с музыкантами на пеньках и бревнах и слушаем вечернее пение птиц. Опускаются сумерки.
Нескольких людей тогда все-таки задержали, у одного паренька изъяли пакет с тридцатью нашими дисками. Концерт в лесу – это была презентация нашей демо-записи. Менты в отделении врубили один диск и пришли в ужас с первых секунд.
«Что это за хуйня!! За одно прослушивание этого говна надо сразу сажать или расстреливать!»
Лги, кради, убивай – злые правила одни для всех; менты и политики лгут не хуже тебя, мы или они – кто выживет в этой войне? Кто-то должен убить друг-друга, кто-то должен стать хуже всех, кому-то придется умереть.
Лги кради и убивай – лицемерь и претворяйся; обмани их всех! Ты не станешь хуже, чем ты есть. Воруй, выноси, обувай! Успеешь первым! Успеешь первым! Хуже, чем все они вместе – лги, кради и убивай.
Рождены в 80е, в нас убили детство – в разрушенной стране мы пытались быть людьми.
Я вспоминаю, как был не нужен, как мы росли в неполных семьях. Я вспоминаю те минуты, когда хотел уйти из жизни. Долгие зимы 90х – теперь все это в прошлом…
Но смерть приходит за нами из тех тягостных дней, боль и страдания оставляют свой след. Мир, где все умирают; город – убийца надежд…
Кто следующим из твоих близких не вернется домой?
То, что ты любишь, будет разрушено первым.
И всадник на бледном коне летит каждый день над Москвой, и слезы из мертвых глазниц катятся с неба дождем.
Тед Качинский – профессор математики, объявивший войну человечеству. В 1971 году он покинул цивилизацию и поселился в лесах штата Монтана в самодельной хижине, питаясь добытыми охотой кроликами, выращенными скудными овощами и собранными кореньями. Кроме того, в своем уединении, он собирал самодельные взрывные устройства, упаковывал их в посылки и отправлял по адресам виднейших лабораторий, научных центров, университетов. В результате его деятельности погибло 3 человека, 29 были ранены. ФБР искало его 18 лет и дало ему кличку Unabomber (от «UNiversities and Airlines BOMbings» — «УНиверситетов и Авиакомпаний БОМбардировки»). Тед хотел парализовать общество, целясь в его самые уязвимые узлы, системы коммуникации, транспорта и научные объекты. Общество объявило его техногенным кошмаром 20 века, сделало из него врага номер 1, монстра, способного уничтожить любого. 3 апреля 1996 года Тед был арестован, благодаря тому, что его опознал собственный брат. Сейчас он отбывает 4 пожизненных срока в федеральной тюрьме ADX Florens в Колорадо, принадлежащей к разряду supermax, это один из наиболее охраняемых объектов в США.
Тедом написано несколько статей, «Манифест Унабомбера» или «Индустриальное общество и его будущее», рассказы, из которых наиболее известным является «Корабль дураков».
Сейчас у Теда тысячи поклонников во всем мире, его называют одним из прародителей анархо-примитивизма. Не уверен, что это корректно, в своих работах он, скорее, использует правую, традиционалистскую платформу. Впрочем, возможно, на том уровне искренности, которого он достиг, это уже не важно. Интересно, что в тюрьме Тед вел себя крайне необщительно и за все время смог наладить доверительные отношения только с парой людей. Среди них был Тимоти Маквей, расовый террорист, подорвавший бизнес центр в Оклахома Сити в 1995 году, его содержали в ADX перед смертной казнью. Тогда погибли 168 человек, большая часть из них были белыми, никто не мог понять, зачем он это сделал. После ареста, Тимоти объяснил, что в своих действиях и методах борьбы он ориентировался на книгу Уильяма Пирса «Дневник Тернера» - неонацистскую антиутопию, в которой отстаивается мысль о том, что достижение Белого Господства не может быть никак связано с изменением существующего режима или террором против отдельных людей, единственно верный путь – тотальное разрушение всей Западной Цивилизации, провокация Третьей Мировой войны и заключительная битва рас в условиях ядерной зимы. Только лишившись электричества, всех привычных удобств, опиума масс-медиа, арийский человек, сможет, наконец, внять зову нордических предков и победить в пламени нового Армагеддона. Качинский не был расистом, но с Тимоти они нашли общий язык.
