Джо Фауст - Дьяволы Фермана
— Я лучше вернусь в церковь, — сказал Джет.
— Вам же не придется этого делать, мистер Джорджсон, — отозвалась Джустман, — если вы сможете выбрать жилище по своему вкусу. Вы будете жить все вместе, если пожелаете, или же выберете отдельную квартиру. Это не имеет значения для Пембрук-Холла.
— Я думаю, что хотел бы жить самостоятельно, — сказал Шнобель.
— Тогда ладно. — Ферман улыбнулся. — Спасибо.
— По всем последующим вопросам, пожалуйста, без колебаний обращайтесь к мисс Джустман, — сказал Левин. — Теперь, возвращаясь к вопросу контракта, я снова передаю слово мистеру Абернати.
Абернати кивнул.
— Благодарю вас. Как вы и сами знаете, учитывая замедленную первую реакцию на этот ролик, мы опасались самого худшего. Сейчас обстановка стабилизировалась, и «Наноклин» быстро исчезает с магазинных полок во всем англоязычном мире. И это лишь начало. — Он хихикнул. — Огромную популярность приобретает не только товар, но и сам рекламный ролик как таковой. Иными словами, мы имеем возможность приобрести двойную выгоду. Поэтому я полагаю, что настает время, когда мы должны использовать иную, неожиданную сторону этой кампании. А именно: популяризацию упомянутого ролика и его героев.
— Прошу прощения, — сказал Гризволд как обычно спокойно. — Вам не кажется, что это будет несколько преждевременно? «Мир Нанотехнологий» вложил значительные средства в распространение своего продукта. Популярность самого ролика может оказаться проходящей вещью, и кампания зачахнет, когда исчезнет новизна. Обращаться сейчас к «Миру Нано» с предложением финансирования фазы популяризации просто глупо.
— Я так не думаю, — отозвался Абернати. — И если вы сейчас переключите свои ноутбуки на совмещенную базу данных, то сможете увидеть информацию, которая обыкновенно доступна не всем.
Я перевел ноутбук в режим совмещенного субканала. На экране появился яркий заголовок, а под ним — длинный перечень имен, адресов и цифр, сопровождаемых значком доллара. Я пододвинул ноутбук к Ферману, но он смотрел в сторону. А вот Джимми Джаз наклонился ко мне и с любопытством уставился на экран.
— Мы не ожидали ничего подобного, не правда ли? И все же факт имеет место. Перед вами перечень предложений, который мы получили от лицензионных торговых компаний. Они начали приходить в прошедший четверг.
— Замечательно, — сказал Гризволд.
— Одно из самых занимательных: белые штаны с отпечатком грязной подошвы на ягодицах…
— О, ради всего святого! — вскричал я, с отвращением тряся головой. — Почему не напечатать там слова «Здесь были Дьяволы Фермана» и не остановиться на этом, а?
Финней нахмурился.
— Не будь идиотом, Боддеккер. Если ты не можешь сказать ничего конструктивного, пожалуйста, воздержись от комментариев.
— Остынь, — сказал Левин. — Дай Боддеккеру высказать свое мнение. В конце концов он имеет право. И в этом нет ничего плохого. Кто-нибудь, зафиксируйте его слова.
Финней неохотно сделал пометку в своем ноутбуке.
— Предприниматели неистощимы в своих идеях. Один хочет запустить линию новых женских блузок на пластиковой основе. Причем на месте грудей оставить открытые отверстия, чтобы можно было их выставить. К самой же блузке будет приделано еще восемь искусственных грудей. Предприниматель даже связывался с «Радостями любви» и справлялся — сумеют ли они изготовить нечто в этом роде… А на спине блузок расположат надпись: «Их было десять». Это ли не прекрасно?
— Нет, — сказала Харбисон, прежде чем я сумел выговорить хоть слово. Я бросил взгляд на Хонникер, и у меня начали гореть щеки. Я стыдливо отвернулся, и до меня донеслись слова Мортонсен:
— Можно заодно отменить и Поправку о равных правах. Чего уж там мелочиться…
— Ну, — с сомнением произнес Абернати, — тот же самый джентльмен выступил с довольно необычным слоганом: «Я управился». Впрочем, не могу с точностью сказать, к чему это относилось.
— И на том спасибо, — фыркнула Хонникер.
— Так или иначе, это лишь два примера из дюжины предложений, которые мы получили за два прошедших дня. И совершенно очевидно, перед нами только верхушка пресловутого айсберга.
— Действительно, очень мило, — кивнул Левин.
— Постойте-ка, — сказал Ферман. — Что-то я не понял. Каким боком это касается меня… нас, Дьяволов?
— Ну, — сказал Макфили, — предложения, которые мы обсуждаем, кажутся специфичными, хотя сами товары таковыми не являются. Все они связаны с популяризацией идей, которые мы использовали для «Наноклина». Вроде «Их было десять» и «Я управилась». Учитывая популярность ролика, такая кампания последовала бы неизбежно. Когда это произойдет, вы, джентльмены, несомненно, будете играть в ней ведущую роль. Для того чтобы связать ее с исходным товаром, потребуются ваши изображения.
— О чем он толкует? — спросил Джет Джорджсон.
— Наши лица, — отрешенно сказал Джимми Джаз. — Им нужны наши лица.
— Он быстро соображает, — улыбнулся Макфили.
— Они собираются поместить наши фотографии на эти штуки, Ферман. На всякие разные товары, вроде футболок, наволочек, коробок для завтраков. Или даже на саму коробку с порошком.
— Возможности бесконечны, — сказал Абернати. — Любые товары. Все заинтересованы в вас в связи с растущей популярностью «Наноклина» и его рекламы.
— Нам нужно будет обыграть это в следующем видеоролике, — сказал Левин. — Боддеккер, пометь себе.
— Готово. — Я притворился, что заношу это в ноутбук.
— И разумеется, — прибавил Абернати, — поскольку это неразрывно связано с прибылью, мы заплатим вам за использование ваших изображений.
— Два процента от общей суммы доходов Пембрук-Холла, связанных с «Наноклином», — подытожил Макфили.
— Не фигово, — одновременно сказали Джет и Шнобель, хлопая в ладоши.
В этот момент я случайно бросил взгляд на Дансигер. Определенно ей что-то не нравилось. Она стиснула кулаки и обводила зал гневным взглядом.
— Постойте, один момент, — сказал Ферман. — Вы хотите засунуть нас повсюду, да?
— Вы и так уже повсюду, — ответил Финней.
— Я не говорю о самом ролике. Вы имеете в виду, что будете помещать наши фото на… я не знаю… на зубные щетки. Пижамы. Глупые штуки вроде этих…
— И вы будете получать за это деньги.
— Да, но я бы хотел контролировать это. Я хочу сказать, что если это товар, который мне не нравится, или он настолько идиотский, что даже Милашки животы надорвут… Я имею в виду… Я не хочу, чтобы так получилось: я барахтаюсь с какой-нибудь девчонкой, а на вонючей пачке презервативов моя морда. Я желаю сам решать — куда можно воткнуть мою физиономию.
Джустман поднялась на ноги.
— Я полагаю, мой клиент в своем праве, мистер Левин. Это проблема. Нам нужен некий компромисс, дабы мой клиент не претерпел оскорбления достоинства.
Левин кивнул.
— И что вы предлагаете, мисс Джустман?
— Я предложила бы исправить соответствующий пункт контракта этих джентльменов и оговорить право на запрещение использования их изображений на товарах, которые они сочтут неприличными или же несовместимыми с убеждениями и образом жизни.
— Значит… — начал Ферман.
— Если вам не нравится товар, где планируют разместить ваше изображение, вы имеете право отклонить его, — объяснил Левин.
— Это приемлемо для вас, мистер Левин? — спросила Джустман.
— Вполне. Считайте, уже сделано. У Фермана отвисла челюсть, и он посмотрел на Джустман чуть ли не с суеверным ужасом.
— Включите в контракт право отклонения товара и два процента доходов от товаров, связанных с «Наноклином».
— Готово, — сказал Абернати.
Дансигер с шипением выдохнула воздух. Она наклонилась вперед, будто собираясь подняться на ноги, затем снова расслабилась в своем кресле.
— Мне это не нравится, — прошептала Дансигер тихо.
— Итак, — сказал Левин, кажется, очень довольный собой. — Мистер Абернати, если вы будете так любезны, загрузите исправленный контракт на слэйты, чтобы эти джентльмены могли его подписать…
— Постойте-ка минутку. Вы кое-что упустили из виду. Дансигер наконец совладала с собой и — что более важно — привлекла внимание «стариков».
— Есть еще один пункт, который пока не упомянут, и мне интересно знать — когда же вы вспомните о нем, джентльмены.
Левин вежливо кивнул.
— Да, мисс Дансигер?
Дансигер взмахнула руками в такт своим словам.
— Сейчас много всего было сказано о гонорарах для присутствующих здесь молодых людей, Дьяволов Фермана. Они, несомненно, достойны поощрения, поскольку они — кровь и плоть этой кампании. — Дансигер взглянула на Дьяволов. — Прошу прощения за выражение.
— Данные расценки находятся в пределах установленных норм для актеров подобного типа, — сказал Абернати.
