Яна Гецеу - Я, Дикая Дика
Ниже всего этого богатства обнаружилось
Этими фотками автор хотел сказать:
«И секс тут постольку поскольку, ибо вся жизнь, все действия между нами уже и есть секс…»
Вся прониклась и пропиталась как заново — вот, люди не стоят на месте, клипы новые выложили! Работают, как бешенные! Надо не отставать, успевать, бежать вперед! В музыку, окунаясь и топя всех вокруг! Ах, благодать! Лихорадка творчества!
Вдохновившись, на обрывках универских бумажек набросала пару стихов, предложить Насте для песен:
О вечном
А может, есть любовь, там в райских измереньях
А может есть тоска по ней, там в глубине души
А может есть слова несказанные ею
А может смысл есть в бессонице ночей
Мы любим вновь, порою безответно
Мы любим очень, крепко, сильно, метко
Прощаясь с миром злого бытия
Любовь, любовь проходит вдоль по жизни
Любовь, любовь меняется судьба
Любовь, любовь безумные созданья
Любовь, любовь погибнут за тебя
Не правы те, кто думает, что солнце
Не потускнеет и не превратится в грязь
Романтики любви отдали чувства
Романтики им нечего терять
Они пьяны бессонными ночами
Они пьяны любимым взглядом глаз
Но вот когда все движется к финалу
Они уходят, покидая нас
Причем уходят не к цветным просторам
Самоубийством оглушают нас
И сам любить надеюсь, я не стану
Я верую в свободу без любви
И прихоть плотскую из сундука достану
Главнее прихоть для меня любви
Но также знаю я что будет жарко
Что будет сердце плавиться огнем
И вряд ли я сумею выжить
Если любовь войдет в мой дом!
Вот, вроде немного в духе ТорКа… ну, да ладно, вроде так ничего! И кажется, Ветру бы понравилось. Мне так кажется…
И вот ещё:
Об Армагеддоне
Вдалеке мерцают яркие пожары
Пламя лижет пеплом небеса
На кривой планете, неудачной самой
Наступают злые чудеса
Жарким адским пламенем
Пожраны все земли
Все в огне, и люди и дома
Не было такого в самой лютой битве
Распахнулись черные врата
Всё — Армагеддон!
Каждый обречен!
Всё, гори овца в аду,
Каждый кто спасен!
В рясу облачен
Дьяволу поможет быть в миру.
В жертву человечество
Будет приноситься
Реки алой крови потекут
Запах разложенья
Бесы в колеснице
Ведьмы, трупы в цинковом гробу
Ничего святого, все сотрут пожары
Все сомнут копыта мертвецов
Кто поможет людям беззащитным
Кто не даст победу в руки злу?
Вся земля в руинах, тысячи погибших,
Захлебнулись кровью города
А над бывшим миром,
Как над льдом застывшим
Правит черный ангел Сатана
Да такое будет, все нам предсказали
Древние былые времена
Если б на планете о войне не знали
Не было бы страшного конца
Но все же:
Явью станет сон
Злой Армагеддон
Воцарится в мире темнота
Если ты ещё
Хоть чуть-чуть живой
То тебе поможет Сатана!
Не сдохнуть!
Очнувшись от дурмана творчества, я перечитала — и осталась довольна! Кажется, это не стыдно будет показать Насте! А уж как мне понравилось писать! Я ведь никогда и не пыталась это делать, уверенная, что лишена подобного таланта насухо! А это оказалось таким неслыханным горячечным наслаждением, таким забытьём!..
И Настя-Дрянь, будто по наитию, позвонила мне сама — выходи, мол, прогуляться, разговор есть! Встретились, то-да-сё, она вдруг и говорит:
— Пустишь нас реповать? У тебя же хатыня свободная!
Я несколько опешила — об этом я никогда не думала, чтоб прямо на хате репетовать!
— В смысле, можно чтоль? — тупо смотрела я на неё.
— А чего же нельзя, если тебе там никто не указывает? — она смотрела уже чуть ли не с укором.
— Ну… ладно… — пробормотала я, всё ещё не уверенная, что это хорошая мысль. А что, если траблы с соседями?
— Ты боишься, чтоль? — Настя едва не давила на меня. — Если чё, до одиннадцати вечера по закону можно хоть на танке по квартире гонять, хоть сейшены давать, нихрена никто сделать не может!
— Да нет! — меня как-то моментально отпустило. И чего бы в самом деле? — Мне же с вами и петь!
— Вот именно! — Настя обрадовано обняла меня за плечи. — Так чё, я ребяткам звоню, чтоб барабаны к тебе тащили?
— А давай! — развеселилась и я. Ух ты, жизнь моя — барагоз!
И началось!
Безумие какое-то! Подозревающие соседи, менты-козлы — «почему барабаним в полночь?», старухи респектабельные косятся на стаи рваного неферья, ежедневно штурмующего подъезд. Мама-с-папой недовольны — «опять из универа звонили, что ты много пропускаешь»… м-да… и Ветер. Ночная мечта моя, чтоб мы с ним как Жанна с ТорКом… во всех смыслах.
…за название спорили, чуть не до собачьего лая! Каждый держался за свое, и уступать не хотел ни на метр, как Сталинград фашистам! Басист с гитаристом зубами вцепились в привычное им «Чашка Похоти». Их главный аргумент заключался в том, что «Чашки» раскручены, их знают далеко за пределами Башкирии, и даже альбом с Леди Тварью ходит по Питеру и Москве. Но мы втроём — Настя, ударник Вадик и я не слушали, горячечно напирая, что чужой славы нам не надо, и будут сравнивать, а концепт-то изменился! Но только в этом мы и были едины, и со своей стороны Настя вопила, что раз состав новый, и фронтгёрл она, значит, надо оставить «Дело-Дрянь», то есть номен её первой группы, до «Чашек». Но мы с Вадиком-Гашишем вопили, что раз есть два свежепришлых лица, значит, и название надо совсем свежее! Мне-то в общем, было пофигу, но я напилась и орала за компанию, настропалённая Гашиком. Мы настаивали на «Трихопол» — тупейшее словцо, но попробуйте-ка так нажраться, как мы в тот репет, и поймёте всю возвышенную идею сего имени! Мы нажимали, что раз мы выступаем своим музоном против системы, значит, мы как бы вытравляем паразитов сознания, а «Трихопол» — как раз общеизвестное противопаразитарное средство. В конце-концов, поддержатели стороны Насти охрипли и сдались, не в состоянии продолжать дискуссию. Мы выиграли! Пьяные придурки, мы с Гашишем обнялись и скакали по комнате, задирая ноги до ушей в дурацком канкане, и орали:
— ТРИ-ХО-ПОЛ! ТРИ-ХО-ПОЛ!!!
Сегодня Настя не смогла подползти на репу, но мы решили не отменять ничего, я одна спою. Собственно говоря, репета как такового не вышло, я притащила Ветра, и мы просто издурачились как могли.
Се-се-се-се-се-се-секс!!
На-на-на-на-наркота!!
Са-са-самогон!!
За-за-за-за-заебись!!!!
Орали мы с Ветром в один микрофон, обнявшись и полуголые. И всем хором:
СЕКС! НАРКОТИКИ! САМОГОН!!
Как лозунг, как лучшую из песен! Как символ нашего лихого, угарного, безудержного времяпрепровождения!
Увы, но не обходилось на наших музыкальных экзерсисах и без наркоты. То покурим, то закинемся грибами (но это очень редко, в наших местах хрен достанешь чистую вещь!), а то и подмешаем в выпивку психотропной мерзости… Зачем? А хрен же его знает… Долбозавры просто.
Честно — так мне это нравится. Глюки с каждой «дряни» разные. Чаще просто нечто размытое, абстрактное, мало поддающееся описанию, да и не достойное того. Но бывает, что и со смыслом — это когда с грибов… Шаманская штучка! Вот что видела я намедни:
Железный символ солнца, наподобие детских механических каруселей, какие во всех дворах стояли раньше.В центре карусельки — столб, и я с прибитыми к нему крыльями, в балахоне цвета «льна-в-недостиранной-крови». Круг крутят мои желания, такие человеческие фигуры, закутанные в балахоны до пят. Кто-то в тюрбане, кто-то в капюшоне. Одни красивы и молоды, другие ужасны, третьи видимо так дурны, что и лиц не видно. Я смотрю в небо и вроде улетаю, но желания лишь слегка оживившись, тянут назад — сама возвращаюсь, жаль их — улетишь, и не сбудутся! И вроде как исполняются они с такой скоростью, как колесо вращается — размерено и не торопясь. Самое красивое на лицо — Ветер, но следом идёт дикий ужас, они почти незаметно связаны вместе. Даже не человек на рожу, у него лапы с когтями, и жадно хватает ими меня при попытке улететь. Он мерзок, но мне более всех интересен и притягателен. И многообещающ. Это Похоть, Извращения. И забыв про полёт, обращаю лицо к нему, оно довольно ухмыляется.
А сегодня у меня невероятно болит печень. Прямо ужас как. Выть охота. И дома нет никого, Петровна ушла на базар за запасами жратвы. Лежу, корчусь, подушку зажала между коленками и животом, в позе эмбриона. Писец… хватит пить!! Заглотила всё, что нашла подходящего от боли — не помогает. Прождала полчаса — не проходит. Ещё сорок минут — нет, ни фига! Сплошной кошмар! Жжёт и режет… режет и жжёт… А самое обидное — как же сегодняшняя репа?? А, люди добрые, как же я дома останусь, там же мои придут, а я… ЧЧЧЁРТ!
