Чак Паланик - Уцелевший
— Хорошо, — говорит она. — Значит, в семь. До свидания.
В небе над нами — все то же солнце, оно смотрит на нас с высоты, а мы совершаем все те же ошибки, снова и снова. Небо такое же синее — после всего, что было. Ничего нового. Никаких сюрпризов.
Это место, о котором она говорит, — я его знаю. Пара, нанявшая Фертилити для размножения, это те самые люди, на кого я работал. Мои хозяева по телефону с громкой связью.
5
Дорога к постели Фертилити идет мимо грязных заляпанных окон и облупившейся краски. Заплесневелая плитка и пятна ржавчины. Засорившиеся водостоки и протершиеся на коврах проплешины. Провисшие шторы и обивка в затяжках. Все остановки на крестном пути.
Это уже после того, как мужчина и женщина, на кого я работал, ушли с Фертилити в спальню на втором этаже, чтобы заняться там бог знает чем.
Это уже после того, как я проник в дом через окно в полуподвале, которое было открыто, как и предсказывала Фертилити. Уже после того, как я прятался среди поддельных цветов на заднем дворе — цветов, украденных с чужих могил, — уже после того, как Фертилити позвонила в дверь ровно в семь.
Кухня вся пыльная. В раковине — гора грязной посуды с остатками присохшей еды, приготовленной в микроволновке. Микроволновка внутри вся в пятнах от разорвавшейся пищи.
Да, меня выдрессировали и продали, как раба, и я принимаюсь за привычную работу. Чищу и мою. Спросите меня, как отмыть микроволновку от присохших кусков пищи, спекшихся в корку.
Нет, правда спросите.
Давайте.
Надо поставить в микроволновку чашку с водой и прокипятить эту воду в течение двух-трех минут. Корка размокнет, и ее можно будет стереть влажной тряпочкой.
Спросите меня, как отмыть руки от крови.
Главное — не задумываться о том, как быстро все это случается. Самоубийства. Несчастные случаи. Преступления по страсти. В состоянии аффекта. Главное — тут же об этом забыть.
Фертилити там, наверху, выполняет свою работу.
Сосредоточься на пятнах. Чисти, пока не отчистишь — и пятна, и память. Мастерство и вправду приходит с практикой. Если можно назвать это мастерством.
Старайся не думать, как это обидно, когда твой единственный настоящий талант — скрывать правду. Умение, данное Богом: совершать тяжкий грех. Твое призвание. Врожденный дар к отрицанию и отречению. Божье благословение.
Если можно назвать это благословением.
Весь вечер я чищу и мою и все равно чувствую себя грязным.
Фертилити сказала, что процедура должна завершиться еще до полуночи. Потом ее оставят одну в зеленой спальне, где она будет лежать, задрав ноги выше головы. Когда хозяева благополучно заснут в своей спальне, я смогу подняться наверх.
На часах на микроволновке светится одиннадцать тридцать.
Я решаю, что уже можно, и дорога к постели Фертилити идет мимо засохших домашних растений и потускневших дверных ручек, мимо крошечных пятен от мух и отпечатков пальцев, измазанных в типографской краске от газет. Повсюду на мебели — пятна, прожженные сигаретами, и засохшие круги от стаканов. Все углы затянуты паутиной.
В зеленой спальне темно, и Фертилити говорит из темноты:
— Может, прямо сейчас и займемся сексом.
И я говорю: да, наверное.
Она говорит:
— У тебя есть резинки?
А я думал, она бесплодна.
— Ну да, я стерильна, — говорит она, — но я столько раз занималась опасным сексом со всякими мужиками. Вдруг я чего-нибудь подцепила, какую-нибудь кошмарную болезнь. Смертельную.
Я говорю, что, если бы я собирался жить долго, меня бы это волновало. А так — мне все равно.
Фертилити говорит:
— У меня точно такое же отношение к задолженности на кредитке.
И мы занимаемся сексом.
Если можно это так назвать.
После того, как я ждал всю жизнь, я успеваю засунуть в нее только полдюйма и сразу кончаю.
— Ну, — говорит Фертилити, отстраняясь, — надеюсь, это действительно придало тебе сил.
Она не дает мне второго шанса заняться любовью.
Если можно это так назвать.
Она засыпает, а я еще долго лежу без сна, и смотрю на нее, и думаю про ее сны — что ей сейчас снится, какое новое убийство, или самоубийство, или кошмарный несчастный случай. И не со мной ли он произойдет.
4
На следующее утро Фертилити шепчется с кем-то по телефону. Я просыпаюсь — она уже встала и полностью одета. Она говорит в трубку:
— У вас есть рейс до Сиднея, вылетающий в восемь утра?
Она говорит:
— Нет, только туда. У окна, если можно. Вы принимаете кредитные карточки?
Она вешает трубку и надевает туфли. Она только сейчас замечает, что я проснулся и смотрю на нее. Она кладет в сумку свой ежедневник, но тут же вытаскивает его и кладет обратно на комод.
Я говорю: ты куда собралась?
— В Сидней.
А зачем?
— Просто так.
Я говорю: нет, скажи.
Она уже взяла сумку и направляется к двери.
— Потому что я все-таки получила свой долгожданный сюрприз, — говорит она. — Я так хотела сюрприза, и вот вам, пожалуйста, — получите. Только я не хочу вот таких сюрпризов.
Что такое?
— Я забеременела.
Откуда ты знаешь?
— Я знаю все, — кричит она на меня. — То есть я знала все. Этого я не знала. Я не знала, что у меня будет ребенок. А я не хочу, чтобы он жил в этом жалком, кошмарном и скучном мире. Я не хочу, чтобы он унаследовал от меня мой дар видеть будущее и жить в сплошной неизбывной тоске, когда тебя ничем уже не удивишь. Я не хочу никакого ребенка и никогда не хотела, но вот он — есть. Этого я не предвидела.
И что теперь?
— Я лечу в Сидней, в Австралию.
Но зачем? Почему?
— Моя мама покончила самоубийством. Мой брат покончил самоубийством. Так что сам догадайся.
Но почему в Австралию?
Она уже вышла за дверь и тащит сумку по коридору к лестнице. Я бы бросился следом за ней, но я голый.
— Воспринимай это, — кричит она из коридора, — как очень-очень радикальный аборт.
Из хозяйской спальни выходит мужчина в синем костюме, который я гладил тысячу раз. Голос, который я тысячу раз слышал по телефону, по громкой связи, обращается ко мне с вопросом:
— Вы доктор Эмброуз?
Пока я лихорадочно одеваюсь, Фертилити уже выходит из дома. Я смотрю в окно спальни, как она пересекает лужайку и направляется к стоянке такси.
В коридор выходит женщина в синей блузке, которую я стирал на руках тысячу раз, и встает рядом с мужчиной в синем костюме. Они замирают в дверях хозяйской спальни, и женщина, на которую я работал, кричит:
— Это он! Помнишь? Он раньше работал у нас! Это тот самый Антихрист!
Я запихиваю под мышку ежедневник Фертилити и бегу к лестнице. Я выбегаю из дома, несусь вдоль по улице, до автобусной остановки, там я быстро пролистываю ежедневник, нахожу сегодняшнее число — и вот он, ответ.
Сегодня, в 01:25 пополудни, самолет, следующий прямым рейсом № 2039 до Сиднея, будет угнан каким-то маньяком и разобьется где-то в малонаселенном районе Австралии.
Леди и джентльмены, будучи последним оставшимся на борту самолета рейса № 2039, пролетающего над бескрайними равнинами Австралии, я просто обязан вам сообщить, что у нас только что выгорел последний двигатель.
Пожалуйста, пристегните ремни. Мы приступаем к заключительной фазе спуска в небытие.
3
Аэропорт так и кишит агентами ФБР. Они ищут Тендера Бренсона, массового убийцу. Тендера Бренсона, лжепророка. Тендера Бренсона, который испортил весь Суперкубок. Тендера Бренсона, который сбежал от алтаря, бросив невесту.
Тендера Бренсона, Антихриста.
Я догоняю Фертилити у стойки продажи билетов.
Она говорит:
— Пожалуйста, мне один. Я заказывала по телефону.
За эти недели, с тех пор, как она меня красила в черный, волосы у меня отросли, так что видны светлые корни. Я опять растолстел — от жирной пищи из придорожных закусочных. Дело за малым: чтобы какой-нибудь проницательный вооруженный охранник присмотрелся ко мне как следует и взял меня на мушку.
Я проверяю карман пиджака. Там пусто. Пистолет Адама куда-то пропал.
— Если ты ищешь пистолет своего брата, то он у меня, — говорит мне Фертилити. — Самолет обязательно должен быть угнан, даже если мне придется угнать его самой.
Я говорю: он не заряжен. Она это знает.
— Нет, — говорит она, — он заряжен. Я тебе соврала, чтобы ты лишний раз не волновался.
То есть Адам мог в любую минуту меня пристрелить.
Фертилити достает из спортивной сумки блестящую медную урну. Она говорит, обращаясь к девушке за стойкой:
— У меня с собой прах моего брата. У меня не будет проблем, чтобы пронести его на борт?
И девушка говорит: никаких проблем. Урну нельзя просветить рентгеновскими лучами, но ей все равно разрешат взять ее на борт.
Фертилити платит за билеты, и мы направляемся к выходу на посадку. Она вручает мне сумку и говорит:
