Грэм Грин (USA) - Выигрыш
– Ты бы не обозвала меня придирой, если бы он не был таким молодым и красивым.
– Милый, – удивленно заметила она, – я только… – И тут она твердо сжала губы. – Ты действительно ведешь себя теперь как мелкий придира, – отметила она. – Пусть меня черти возьмут в ад, если я первая попрошу у тебя прощения.
Она специально остановилась и уставилась на молодого человека, пока тот не поднял свое романтическое голодное лицо и не взглянул на нее.
– Да, – отметила она, – он молод и привлекателен.
И твердой походкой вышла из казино. Я поплелся следом за ней, кляня себя на чем свет стоит за свою несдержанность.
– Потянул же меня черт за язык… – шептал я про себя.
Теперь-то я знал, как мы проведем эту ночь.
В глухом молчании мы поднялись в лифте, прошли по коридору и очутились у себя в номере, в гостиной.
– Ты можешь занять большую комнату, – предложила она.
– Нет, она для тебя.
– Мне вполне достаточно маленькой. Мне не нравятся большие комнаты.
– В таком случае я должен перенести твои вещи, потому что их уже внесли в большую комнату.
– Ну, ладно, пусть остается так, как есть, – отрезала она, вошла в большую комнату и закрыла дверь, даже не пожелав мне спокойной ночи.
Во мне начала закипать злость и на нее, и на себя.
– Неплохая первая брачная ночка, – сказал я вслух, пнув ногой чемодан. Но тут же вспомнил, что мы еще не поженились, и все, что произошло, показалось мне нелепым.
Я надел пижаму и вышел на балкон. Фасад казино был залит светом: здание походило на дворец какого-нибудь балканского вельможи. На краю его зеленой крыши высилась какая-то нелепая, безобразная скульптурная группа. В сверкающем свете все это бросалось в глаза… В небо над возвышенностью Монако взлетела ракета. Все вокруг выглядело так романтично!
– Фейерверк, милый, – раздался голос Кэри, которая тоже вышла на балкон полюбоваться разноцветием огней.
Нас разделял балкон гостиной.
– Фейерверк, – повторила она. – В честь нашего счастья. Ну, разве нам не повезло?
Таким образом я узнал, что между нами снова воцарились мир и согласие.
– Кэри, – сказал я (нам приходилось почти кричать, чтобы услышать друг друга), – прости меня, пожалуйста…
– Как ты думаешь, будет ли «огненное колесо»?
– Возможно, будет.
– Ты видишь огни в гавани?
– Да.
– Ты думаешь, яхта мистера Друтера уже прибыла?
– По-моему, он появится завтра утром в самый последний момент.
– А мы сможем обручиться без него? Он ведь наш свидетель. Может, у него на яхте сломался двигатель или корабль попал в шторм, – да мало ли что могло случиться в открытом море.
– Думаю, мы прекрасно обойдемся и без него.
– Ты уверен, что все образуется, правда?
– Конечно. Мисс Булен все предусмотрела. Завтра в четыре часа.
– Я уже охрипла от крика, а ты, милый? Перейди на другой балкон.
Через гостиную я перешел на другой балкон. Она продолжила:
– Вероятно, завтра мы будем завтракать все вместе: ты, я и твой Гом.
– Если он успеет на завтрак…
– Вот была бы потеха, если бы он не успел, если бы он немного опоздал… Мне очень нравится этот отель.
– Думаю, что у нас хватит денег дня на два, не больше.
– Забудь про все эти ужасные счета. Не обращай на них внимания, – сказала она, потом добавила: – Но все-таки это не так весело, как жить в грехе. Интересно, у того молодого человека, видимо, много долгов?
– Мне хочется, чтобы ты забыла о нем.
– О, мне он абсолютно безразличен, милый. Мне не нравятся молодые ребята, – она задумалась. – По-моему, я склонна относиться к тебе, как к отцу.
– Черт побери, Кэри, – обиделся я. – Не такой уж я и старик!
– Нет, ты старый, – настаивала она. – Половая зрелость начинается в четырнадцатилетнем возрасте.
– В таком случае через пятнадцать лет после этой ночи ты можешь стать бабушкой.
– После сегодняшней ночи? – нервно переспросила она и сразу же смолкла.
Еще один фейерверк взорвался в небе.
– Вот оно, твое «огненное колесо», – сказал я.
Она подняла голову и безразлично посмотрела на огни фейерверка.
– О чем ты теперь думаешь, Кэри?
– Странно, – заметила она. – С этого времени мы собираемся жить вместе многие годы. Милый, как ты думаешь, у нас хватит с тобой тем для разговоров?
– Мы ведь с тобой будем не только беседовать.
– Милый, я говорю серьезно. Есть ли между нами нечто общее? Я совершенно ничего не понимаю в математике. Я не понимаю поэзии, которой ты восхищаешься.
– Тебе этого совсем и не нужно… Ты сама – поэзия.
– Нет, право же, я говорю серьезно.
– Мы еще не исчерпали всех тем для разговоров, а мы ведь с тобой еще совсем ничего не делали, только все говорим и говорим.
– Будет ужасно, – сказала она, – если мы с тобой сделаемся обычной семейной парой. Ты понимаешь, что я имею в виду. Ты все время будешь копаться в своих бумагах, а я буду вязать.
– Ты ведь даже не умеешь вязать.
– Ну, тогда буду раскладывать пасьянс. Или слушать радио. Или смотреть телевизор. У нас никогда не будет телевизора, правда, милый?
– Никогда, – пообещал я.
Ракеты в небе постепенно гасли, наступило долгое молчание. Я отвел взгляд от огней в гавани. Она сидела на корточках на полу, опершись головой о разделявшую нас стенку, и крепко спала. Наклонившись, я дотронулся до ее волос. Она мгновенно вскочила.
– О, какая же я глупышка – задремала.
– Пора уже ложиться спать.
– Нет, правда, я совсем не хочу спать.
– Ты ведь сама сказала, что задремала.
– Это свежий воздух. Так приятно на свежем воздухе.
– Тогда переходи ко мне.
– Хорошо. А разве можно? – нерешительно спросила она.
– Зачем нам эти два балкона?
– Не знаю.
– Переходи сюда.
– Я перелезу.
– Нет. Не надо… Ты можешь…
– Не спорь со мной, – отрезала она. – Я уже тут.
Наверное, когда утром пришли убирать наши комнаты, то подумали, что мы сошли с ума: три постели на двоих – и ни на одной из них никто не ложился спать.
Позавтракав, мы поехали на такси в мэрию – я хотел убедиться, что мисс Булен ничего не напутала. Но все оказалось в порядке: брачная церемония должна состояться ровно в четыре часа. Нас попросили не опаздывать, потому что регистрация следующего брака назначена на четыре тридцать.
– А не зайти ли нам в казино? – спросил я у Кэри. – Теперь, когда все улажено, мы можем позволить себе истратить, скажем, тысячу франков.
– Давай сперва заглянем в порт и убедимся, что Гом еще не приехал.
Мы спустились по лестнице, которая напоминала мне Монмартр, если не принимать во внимание то, что все вокруг было такое блестящее, чистое, новое, а не серое, древнее и историческое.
И всюду напоминали о казино: в книжных магазинах продавали системы игры в конвертах, на которых было написано: «2500 франков – гарантированный выигрыш каждую неделю»; в магазинах детских игрушек торговали маленькими столиками для игры в рулетку; в табачных лавках были выставлены пепельницы в виде рулеточного колеса; даже в магазинах женских товаров были шали, украшенные цифрами и надписями: промах, чет, нечет, красное, черное.
В гавани стояла дюжина яхт, над тремя из них реяли британские флаги, но ни одна из них не была «Чайкой» Друтера.
– Какой ужас, вдруг он забыл о нас, – произнесла Кэри.
– Мисс Булен никогда не позволит ему забыть о нас. Я думаю, что он теперь высаживает своих гостей где-нибудь в Ницце. Однако ты ведь вчера вечером сама хотела, чтобы он опоздал.
– Да, но сегодня утром мне показалось это ужасным. Может быть, нам все-таки не нужно идти в казино?
– Давай сойдемся на компромиссном решении, – уточнил я. – Триста франков. Нельзя ведь уехать из Монако, так ни разу и не сыграв на рулетке.
Мы некоторое время побродили по казино. Была рабочая половина дня туристы отсутствовали, и зал для больших ставок был еще закрыт, а за постоянно действующими столиками сидели ветераны. Все они с таким напряжением отдавались игре, как будто их ленч зависел от того, выиграют они или нет. Для них это была долгая, тяжелая и нудная работа. Чашечка кофе, а потом снова такая же работа до обеда, и только в том случае, если их система приносила успех, они позволяли себе ленч. Кэри усмехнулась – я уже забыл, по какому поводу, – и какие-то старик с партнершей подняли головы на другой стороне стола и бросили на нее ледяные взгляды. Они были до глубины души оскорблены ее фривольностью: для них рулетка – не просто игра. Даже когда система приносила успех, какой огромный труд стоял за этим выигрышем в 2500 франков еженедельно! Вооруженные своими диаграммами и графиками, они не надеялись на слепой случай. Другое дело – случай вновь и вновь впутывался в их тщательно разрабатываемые системы и выгребал лопаткой их фишки со стола.
– Милый, давай сделаем ставку.
Она поставила все свои триста франков на цифру, которая соответствовала ее возрасту, и скрестила на счастье пальцы. Я действовал осторожнее: поставил одну фишку на ту же цифру, что и она, а две другие – на черное и нейтральное поле. Мы оба проиграли на ее возрасте, но две другие мои ставки выиграли.
