Стив Айлетт - Атом
— Если хочешь, можешь забрать — это фильтр обаяния.
— Умник, да?
— Слушай, всё, что я знаю — Фиаско работал на сторону. Здоровяк что-то говорил про тыкву.
— Тыква.
— Мозги для тебя.
— Мозги для меня, для меня мозги. Да, не фонтан. Ладно, Таракан, где нам найти Атома?
По дороге на выход Нада Нек останавливается в дверях.
— Есть время для песен, — задумчиво бормочет он, — и время для драки. А здесь время замерло. — И он поворачивается назад во тьму, поднимает полуавтомат и набрасывается на Блоху. Тысяча «Лаки Страйков» вспыхивает одновременно.
5 — Вон мой пистолет
— Некоторые люди хранят свои лица в точках внутреннего доступа, — говорит Атом. Они с Мэдди в приватной норе, которую она расширила, чтобы втиснуть оружейную лабораторию. В этом подобии ванной для чужих Мэдди превратила баллистику в кулинарное искусство.
Братство правильно утверждает, что если у тебя есть оружие, скоро ты найдёшь предлог им воспользоваться, теория доказана глобальной ядерной угрозой и их собственной игрой с огнём. Мэдисон пошла дальше, алхимически трансформировав старую практику в жидкое золото. Мгновенно действующие психотропы в дротиках с мягкими наконечниками цельнотянуто загоняют жертву в слепящий ландшафт, откуда она возвращается чище, чем раньше. От сонника человек замирает, как стоял, при этом стирается три минуты восприятия, и потерю замечаешь, только когда банковские кассиры внезапно начинают визжать и вскрывается грандиозное финансовое несоответствие. Представителей казначейства обрадовали гемисинковым возбудителем во время общественного выступления, заставив их выхихикать правду. Главных конкурентов можно подстрелить и засунуть в такси, они проснутся вообще без личности.
Привыкнув больше ценить собственность, нежели человеческую жизнь, закон может простить нехватку смерти, но не нехватку разрушительности, а посему робко склоняется к тому, чтобы лишить метаболики их статуса мягкой угрозы. Даже этот вариант едва не завяз, потому что жертвы, просыпаясь, чувствовали себя лучше, чем последние несколько лет. Когда метаболики хлынули на улицы, имена вооружённых ими стали ценным ресурсом, и люди ехали через весь город, чтобы броситься на линию огня. Братство, которое воспринимало невежество как некое подобие мо-рального долга, продолжало работать с простыми примесями. Мэдди скрыла своё достижение глубоко в сердце.
— Хочешь услышать остальное?
— Не кури здесь, — говорит Мэдди. — Плохо для патронов.
— Над чем работаешь?
Мэдди поднимает жестяной футбольный мяч из контурного манипулятора. — Синдикатная бомба. Выдирает подтекст из любого положения, где её дёрнут. Лишает происходящее смысла примерно на три часа.
— Надо её пускать издали.
— Нет, не надо, если возьмёшь с собой вот это. — Она протягивает руку, кулак сжат.
— И что это?
Она разжимает кулак, ладонью вверх — там ничего нет.
— Ничего нет, солнышко.
— Просто при условии, что ты знаешь.
Они выходят в гостиную, где Тэффи стряпает обоим заморозку. Мэдди у открытого окна, её волосы развеваются, как дым. Тэффи протягивает ей стакан и просто разглядывает её, её аура пульсирует, как северный ветер.
— Склонись, и я возбуждён, детка. Одно слово — и я исцелён.
Она его не слышит. Она впилась взглядом в ночь. Крошечные выстрелы, как петарды, эхом отдаются с другой стороны Треугольника.
— Люблю этот город. Столько пуль между людьми — как в игре «соедини точки», знаешь? Всё связано друг с другом свинцом.
— Напомни только, почему это — добродетель, солнышко.
— Потому что когда столько людей сообща делают одно и то же, можно резко дёрнуть, как смыв в туалете, и вернуться к тому, что действительно важно.
— Типа того.
— Иди сюда.
Полуэгоистичный «Убедитель» Нады Нека — ранняя импульсная сетка, модифицированная из чешской «М61». Он забирает пробу его намерения через руко-ять и помещает её в сердце каждой вылетающей пульки в форме концентрированной этерической молекулы. В эпоху раннего восторга от огня-по-проводам этот метод воспринимали как более прямой способ самовыражения. «Разрешите войти?» — думает он, спуская курок, и дверь в офис Атома разлетается вдребезги.
Единственный звук в темноте — бульканье воды. Четыре капюшона вошли в шквал наклонных шляп и осмотрительно промедлили секунду. — В комнате отрицательно, Нек, — предупреждает Минитмен. — Что-то не так.
— Не нравица мне звучок, как они булькают, — говорит Бычье Сердце, и комната взрывается крикам и звоном летящего стекла. Минитмен палит во тьму напропалую, пламя из ствола подсвечивает его панику и вер тящийся, смутный силуэт Бычьего Сердца, что-то вцепилось ему в лицо. Фигуры танцуют в стробоскопе выстрелов, как рейверы в аду. Всё размыто, голоса выражают то, что не видно, не распознается обладателями голосов.
Потом разлетается окно, и реальность словно начинает вытекать, сортируясь в воздухе. Нада Нек подходит и смотрит вниз на тротуар. Там Бычье Сердце, содержимое его черепа переместилось на бетон, и рядом бьётся жирная рыба размером с руку качка.
Часом позже телефон Атома загорается.
— Это автоответчик Тэффи Атома — после гудка положите трубку. Не надо оставлять сообщение и звонить мне больше не надо.
— Эй, Атом. Твоя рыба у нас. Слышал меня, Атом? У нас Джед Хельмс. Скажи пару слов, Джед.
— Атом, у них тут классно! Есть бассейн, полный улёт! Ребята знают толк в жизни!
— Эдди Термидор предлагает обмен. Мы отдаём тебе рыбу, ты отдаёшь нам мозг. Или твоему маленькому другу-мутанту придётся ой как невесело.
— Мистер Атом, это Кэндимен, вы встречались с моими партнёрами. Я хотел бы откровенно обсудить вопрос, к нашей обоюдной выгоде. Мой буквальный номер под шестью. Буду ждать, сэр. Приятного вечера.
— Не будь глупцом. Ты же играешь в команде? Используй голову, пока с неё не содрали кожу, Атом. Ну что, я тебя ещё не убедил?
— Давай-давай, сэр. Нужно терпение, чтобы оценить неправильный ответ. Хоть я и наделён сей добродетелью, но нет времени в ней упражняться. Я бы дал трубку мистеру Турову, но когда он раздражён, его голос похож на тон 2600 герц1 и чёрт знает что творит со связью. Будем надеяться на качество, которого мы оба придерживаемся. Жду твоего звонка.
— Да что с тобой? Ты что, не понимаешь, что Термидор бросит тебя под мост? Тебе безразлично, если последнее, что ты увидишь — пузырящуюся кровавую пену на траве? Ты сукин сын, ты сдохнешь с полным комплектом в спине. Ты попал по полной программе.
— Сэр, ты меня разочаровываешь. Это дело продвигается без нас, и твоя неотзывчивость слишком похожа на кусок картона, которым без всякой гордости представляют себя истории. Сожаление — самая главная граница. Делай ход, сэр, или кому-нибудь придётся искать слепки твоих зубов.
— Надеюсь, ты гордишься собой. Мистер Термидор приглашает тебя в свою жизнь, а ты умничаешь. Банда одного человека. Ну, такой парень, как ты, имеет право на выбор, но ты не настолько крут, чтобы им воспользоваться. Напрягись — твоя лошадка едет в ад.
— Атом, это Тото. Блоха в больнице, пара ожогов, ничего опасного. Говорит, спасибо за слюнявчик.
— Тэфф. Это Мэдди. Просто хотела услышать твой голос.
— Извольте положить руки за голову, — объявляет Туров, стоящий двумя часами
‘Сигнал, который означает, что абонент повесил трубку.
позже в дверях офиса с дамским пистолетом и сопровождаемый телесами Джоанны. — Сделай ему больно, Джоанна.
— Я вас ждал, чуваки, — отмечает Атом, смакуя амортизатор.
— Ждал нас! — выдыхает Туров. — Да я оторву тебе лицо и высморкаюсь в него раньше, чем ты поймёшь, кто тебя ударил!
— Капризный, капризный мистер Атом, — говорит Джоанна, сгребая его за плечо. — Мы ведём тебя к Кэндимену. А там посмотрим, кто умный, а кто умник.
6 — Пропавший человек
Машина сматывается. Окно открыто. Ночь пахнет оружейным железом и отсверкавшими молниями. Атом с завязанными глазами сидит на заднем сидении, Ту-ров вжимает ему в бок небольшой упрёк. Атом следит за движением по теленовостям. «Во время трёхдневного визита президента в Наш Прекрасный Штат в ходе компании под лозунгом «Победа Без Мира» сегодня утром видели, как он облизывает ящерицу, что сочли катастрофой общественных отношений».
Улица Святых, Валентайн, Протестантов, Масштаба, Вещания, Деван…
«Техноголова Леон Вордил утверждает, что похитил ауру мэра. „Она в безопасности в оргоновом ящике, но если к полуночи я не получу пять сотен штук, наступит время рассеивания. Да, кстати, она воняет”. Мэр слишком устал, чтобы дать комментарий».
Мании, направо на Смита, налево на Струну, направо на Райссу, мимо нисходящей улицы…
