Ольга Фомина - Я решил стать женщиной
— Наверное, моей горничной, — усмехнулась я.
— Ну, могу и горничной, если заплатишь. А мы с девчонками поспорили — баба ты или мужик.
— Ну, и кто выиграл? — поинтересовалась я.
— А я не спорила. Но я тоже не поняла, кто ты. Меня послали это выяснить, — она махнула рукой опять высовывающимся своим подружкам. — Вот дуры, не успокоятся, пока я им не расскажу. Наплевать, пусть гадают. А что это ты, действительно, так странно выглядишь?
— Как странно?
— Ну, странно:, мужественным тебя не назовешь. Грудь у тебя э-э-э:
— Я пол меняю, — честно призналась я.
— Пол меняешь!? Вот это да! Так тебе мужики нравятся? — Лена разочарованно скривила губы.
— Мужики не нравятся, сексом пока занимаюсь с женщинами.
— А зачем тогда пол менять? — удивилась Лена.
— Трудно сказать: Сам не понимаю такую глупость. Действительно, идиотизм какой-то! — усмехнулась я искренне данному обстоятельству, я сама удивилась нелогичности своей ситуации.
— Ну, а там-то у тебя что? — она перегнулась через стол, глазами показывая ниже моего пояса.
— Какая тебе разница? — засмеялась я. — Отстань с такими вопросами.
— А что ты делаешь в Питере?
— Приехал по работе.
— Из Москвы?
— Из Москвы: Я фотограф, снимать буду здесь несколько дней.
— Фотограф? Надо же! Интересно! И что ты снимаешь?
— Ерунду всякую, в данном случае буду снимать рекламу для «Петра Первого» — это сигареты такие.
— Знаю. И много платят?
— Так: Вряд ли это можно назвать много. Извини за нескромный вопрос, тем более сразу скажу, что вряд ли воспользуюсь твоими услугами: А сколько стоят они: — я помялась, — сколько стоят твои услуги?
— Сто долларов — час.
— И как? Все ОК с работой?
— Да. Я по несколько клиентов имею за ночь, — гордо похвасталась Лена своими стахановскими достижениями.
— Здорово, — я ей не поверила.
Гостиница была потрепанная. В хорошем месте, в центре, и «Аврора» тремя своими трубами украшала вид, но гостиничные номера очень огорчали своим состоянием, и цена 100 долларов в день за номер вряд ли соответствовала этому качеству проживания. Я каждый день платила горничной сто рублей, чтобы она не застилала ужасающего вида пыльное покрывало на мою постель. Деньги она брала, но все равно продолжала его стелить. Я не верила в большое количество платежеспособных клиентов в таком гиблом месте.
— Я сама из Питера, у нас девчонки почти все приезжие, а я местная, здесь родилась, у меня квартира здесь своя, — еще об одном предмете гордости рассказала Лена.
— А раньше, чем занималась? — продолжала выспрашивать я.
— Во-первых, занималась спортом, я мастер спорта по плаванию, я с детства плавала, на соревнованиях выступала.
— Ничего себе! — эта фраза прилепилась ко мне и к Кате от моей дочки, шестилетний ребенок удивлялся миру, хлопал длинными ресницами и каждую минуту говорил: «Ничего себе!». Нам тоже часто приходилось удивляться и каждый раз мы, как и Лизуля, хором восклицали эту приклеившуюся к нам фразу. — Ничего себе! Мастер спорта — это круто! Это надо долго и серьезно заниматься.
— Я и занималась почти всю жизнь. Потом занялась торговлей, открыла свой магазин, все деньги в него вложила: Уже всё налаживалось, место было хорошее и всё такое, и вдруг раз: и кризис. Пролетела по крупному. Мужик мой сразу меня бросил, жил за мой счет. После этого я начала заниматься проституцией, — она помолчала. — Осуждаешь?
— Не осуждаю. Хорошего в этом мало, но морали читать не собираюсь.
— Да, хорошего мало, — она вздохнула. — У меня парень есть: из Эстонии, ко мне приезжает часто. Может быть, замуж за него выйду.
— Любишь его?
— Да нет, но он один у меня такой постоянный. Он мне деньги дает, не каждый раз:, я же с ним не как проститутка встречаюсь, но через два или три раза: то тысячу, то пятьсот долларов обязательно даст.
— Молодец твой парень. А у вас есть девочки, которые оказывают садомазохистские услуги?
— Это как это? — удивилась Лена.
— Садомазохизм — знаешь, что это такое?
— Так, в общих чертах.
— Ну, секс с насилием, когда связывают и прочее, — некоторые другие унизительные действия из садомазохистского секса мне перечислять было стыдно.
— Нет, наши девочки этим не занимаются, — опять с гордостью сказала Лена. — А зачем тебе?
— Нравится такой секс.
— Нравится?!: Ужас какой! Тебе нравится, когда ты издеваешься или, когда над тобой?
— Почему именно издеваешься? Всё очень условно и смысл не в этом. Ну, вообще, надо мной, — призналась со стыдом я. — У меня мазохистские наклонности.
— А что же в этом приятного — когда тебя унижают?
— О, Господи! Не знаю:, мне приятно и всё. Мне нравиться ощущать власть женщины надо собой, ничего плохого в этом нет.
— Власть женщины над тобой?: Интересно: Давай ты меня быстренько этому научишь, а я сделаю всё как надо. Я с тебя даже денег не возьму, — с воодушевлением предложила Лена.
— Лена, не надо, этому нельзя научиться. Я просто так спросил, для поддержания разговора.
— Не-е-ет! Тебе хочется удовольствий, я это вижу. Я тебе точно «дам» сегодня бесплатно, ты какой-то слишком особенный, у меня таких фруктов еще не попадалось. Пойдём к тебе в номер.
— Давай просто посидим, зачем сразу в номер? Что тебе еще заказать? Может быть, поешь?
— Что, девочка, испугалась? Будет тебе сейчас насилие, — опытная Лена, заматеревшая на сексуальном фронте, интуитивно почувствовала, что мне нравится, и стала разговаривать со мной уверенно, нагло и, называя меня с этого момента «девочкой».
— Лена, подожди, мне завтра вставать, у меня работа, мне спать пора, — заныла я.
— Вставай:
— Лен, не могу, ко мне моя девушка завтра приезжает, она меня убьет.
— Вставай, я тебя провожу до постельки, — она сама встала, я послушно за ней. — Пойдем, — она взяла меня за руку и, как упирающуюся с прогулки собачку, потащила меня в мои пенаты.
— Только сексом я заниматься не буду, просто поболтаем. Хорошо?
— Хорошо, хорошо:.
Я пыталась пройти с гордо поднятой головой мимо ее многочисленных подружек, это у меня не вышло, я вся покраснела и шла уже, потупив взор куда-то в пол. Те смеялись и отпускали шуточки.
— Ленка, ты лесбой что ли стала?
— Вы за ручку в детский сад идете? — и всякую такую чушь, в общем-то, беззлобную.
— Слушай, только надо тридцать долларов дать администратору — это ее проценты. Для себя я деньги с тебя не возьму, — мы не доходя стойки администратора, остановились, я отдала названные проценты Лене, та своей паханке, имеющей образ администратора гостиницы.
Мы зашли в номер, я заказала шампанское и пиво по телефону. Лена зашла в ванную, зашумела вода.
— Я помылась, — она вышла из ванной. — Ничего, если я парик сниму, а то жарко? Я с ума сейчас сойду в нём, вся голова чешется.
— А у тебя парик? — удивилась я и тут же сама увидела, что блондинистые, искусственно блестящие волосы принадлежали, конечно, дешёвому парику.
Она сняла его, на голове ежик два сантиметра, лицо кругленькое и приятное, короткий ежик не портил его. Глаза карие, двигались они при повороте головы не синхронно, один глаз послушно за головой, другой повертится некоторое время и успокоится не сразу. Такое было у мужа моей сестры, у него это было от родовой травмы.
— Ну, как? Ужасно? — она провела рукой по своей стриженой голове. — Не ожидала, детка? — один ее глаз весело смотрел на меня, другой повращался немного и тоже мне улыбнулся.
— Нет, тебе хорошо так: без парика. Ничего больше не отстегивается? — усмехнулась я.
— Был бы у меня член искусственный, я бы его наоборот сейчас пристегнула, поставила бы тебя на четвереньки и выебала бы. Хочешь? — она рассмеялась.
— Лена, ты сказала, что садомазохистских услуг ты не оказываешь, и меня сегодня это очень устраивает. Мы же договорились просто поболтать. Не болтай глупости.
— Ладно, не бойся. Я уже помылась, иди в душ.
Я не грязнуля, я пошла в душ. Мысли у меня были при этом подлые, в кармане куртки у меня лежало 1600 долларов. Я всегда доверяла девушкам и доверяла сейчас Лене, но в голове всплывали многочисленные истории о клофелинах и воровстве: И вопрос — можно ли доверять проститутке, очень сейчас меня волновал. Я была в ванной, а деньги где-то рядом с Леной. Будет ли она еще в моем номере, когда я выйду. Еще я волновалась, — я пила гормоны, возбуждалась я, поэтому несравнимо хуже в данный период, одно дело заниматься привычным сексом со своей девушкой, другое — с чужой и в первый раз. Юношеская боязнь секса с новой женщиной и глупые опасения — встанет, не встанет, обычно уже не посещали меня, но сознание, что я обпилась гормонами и озабоченные вопросы Любовь Михайловны — «А как ваша эрекция?», с готовностью всплывшие в моей больной голове, сделали свое подлое дело: Я посмотрела на член, он напуганный грядущим испытанием, спрятался, насколько мог, совсем сморщился и выглядел совершенно безжизненным. «Мертвым притворился, сволочь», — подумала я.
