Игорь Мельник - «Новый завет»
«И вас, мертвых по преступлениям и грехам вашим, в которых вы некогда жили, оживотворил со Христом…
Помните, что вы, некогда язычники по плоти, которых называли необрезанными так называемые обрезанные, отчуждены от общества израильского, чужды заветов обетования, не имели надежды и были безбожники в мире…»
Святые всё ещё одна команда, но обрезанные уже стали «так называемыми».
«А теперь вы, бывшие некогда далеко, стали близки… Итак, вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым…»
Да, так он и думал. Пётр обедал с необрезанными, а Павел выполнял его задания.
«Для сего-то я, Павел, сделался учеником Иисуса Христа за вас, язычников… Чтобы и язычникам быть сонаследниками и сопричастниками… Мне, наименьшему из всех святых, дана благодать сия — благовествовать язычникам…»
Эти речи отличаются от того, что говорилось коринфянам и галатам, правда? Вспомните — «Я больше, чем они». Небо и земля!
Всё так безоблачно, поблизости нет ни одного ювелира, и Павел отдаётся любимому занятию — проповеди.
«Отвергните ложь, говорите истину каждый ближнему своему… Гневаясь, не согрешайте… Кто крал, вперед не кради, а лучше трудись… Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших…
Подражайте Богу и живите в любви… А блуд и всякая нечистота и любостяжание не должны даже именоваться у вас, как прилично святым…»
Он и подумать не может о деньгах. Пётр, к тому времени, уже закопал на заднем дворе молодую чету — за жлобство. Но Павел об этом еще не знал, надо полагать.
Он думал, что деньги — это грязь, о которой не стоит и говорить — как прилично святым. Но он не долго так думал.
«И не участвуйте в бесплодных делах тьмы, но и обличайте. Ибо о том, что делают они тайно, стыдно и говорить. Жены, повинуйтесь своим мужьям… Мужья любите своих жен…»
Идиллия. Картинка с журнала «Семья и общество».
«Так должны мужья любить своих жен, как свои тела. Любящий свою жену, любит себя».
Как свои тела?
«Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как Господь Церковь».
О, наивность! Павел был плохо информирован. Иоанн, например, свою плоть ненавидел. Потом эта ненависть выплеснулась в Апокалипсисе, стала заметной, а Иаков использовал её, чтобы раздавить Павла — его назвали плотским человеком, рабом похоти.
А ведь Павел даже вина не пил, о женщинах вообще не помышлял. Но считал, что человек не должен ломать себя.
Ему (в момент написания послания) эти разногласия не казались принципиальными. Он думал, что всё можно решить. И довод его достаточно весом — если тело есть храм для духа, то не надо превращать храм в развалину.
Мы же стараемся украшать храмы, в которых живёт бог. Украшательство, оно, может быть, излишне, но поддерживать храм необходимо в порядке и чистоте.
«Дети, повинуйтесь своим родителям… И вы, отцы, не раздражайте детей ваших…
Рабы, повинуйтесь господам со страхом и трепетом… И вы, господа, поступайте с ними так же, умеряя строгость…»
Когда нет грызни, Павел может в чистом виде проповедовать новую линию церкви — воспитывать лояльных граждан. Такая религия имеет больше шансов стать государственной.
«И старайтесь со всяким постоянством и молением о всех святых и обо мне, дабы я смело проповедовал, как мне должно».
Пусть каждый занимается своим делом. Эту мысль Павел часто повторял. И под самый конец — маленький организационный вопросик.
«Дабы и вы знали о моих обстоятельствах и делах, обо всем известит вас Тихик, возлюбленный брат, служитель, которого я и послал к вам для того, чтобы вы узнали о делах наших, и чтобы он утешил сердца ваши».
Видите, как всё красиво. Никаких сборов в помощь голодающим пресвитерам из Иерусалима.
Аминь.
Послание к колоссянам.
«Павел и Тимофей — находящимся в Колоссах святым и верным братиям…»
Это опять из тюрьмы.
«Как вы услышали и познали благодать Божию, как и научились от Епафраса, возлюбленного сотрудника нашего, верного для вас… Ныне радуюсь в страданиях моих за вас и восполняю недостаток в плоти моей…
Желаю, чтобы вы знали, какой подвиг я имею ради вас и ради тех, которые в Лаодикии и Иераполе, и ради всех, кто не видел лица моего в плоти…
Это говорю я для того, чтобы кто-нибудь не прельстил вас вкрадчивыми словами; ибо хотя я и отсутствую телом, но духом нахожусь с вами…»
Это писалось до послания филиппийцам. Ещё ничего не было ясно, Павел сидел в Кесарии, вёл беседы с Феликсом и его женой, ждал денег для выкупа, а денег не было — Пётр застопорил дело.
Апостол послал Епафраса обратить колоссян — вместо себя. Тот справился с задачей и вернулся с докладом.
Но когда стало известно, что люди Петра сумели поколебать даже тех, кого лично обращал Павел… А колоссяне его не видели ни разу, пришлось принимать меры.
«Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением… Вы обрезаны обрезанием нерукотворенным…
Итак никто да не осуждает вас за пищу или питие, или за какой-нибудь праздник, или новомесячие, или субботу: это есть тень будущего…»
Павел не знает, произведена ли атака на мозги колоссян, но прекрасно знает, о чём могут вещать его противники.
«Не прикасайся», «Не вкушай», «не дотрагивайся», — что все истлевает от употребления, — по заповедям и учению человеческому?
Это имеет только вид мудрости в самовольном служении, смиренномудрии и изнурении тела, в небрежении о насыщении плоти».
И заранее пытается выбить козыри из рук Иакова, Иоанна и Петра.
«Не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании… И все, что делаете, делайте от души…»
Он читает колоссянам начальный курс. Значит, обращал их действительно Епафрас и произошло это совсем недавно.
«Со внешними обходитесь благоразумно, пользуясь временем. Слово ваше да будет всегда с благодатью, приправлено солью, дабы вы знали, как отвечать каждому».
Они ещё сыроваты, совсем зелены, а тут — тюрьма, козни пресвитеров. Было, о чём переживать.
«О мне всё скажет вам Тихик, которого я для того послал к вам, чтобы он узнал о ваших обстоятельствах и утешил серца ваши, с Онисимом, который от вас… Они расскажут вам о здешнем».
Да он там целый штаб в тюрьме развёл. Но, каков администратор! Епафрас лишь вернулся, прихватив с собой Онисима, и вот, к колоссянам отправляется Тихик — с тем же Онисимом.
«Приветствует вас Аристарх, заключенный вместе со мною, и Марк, племянник Варнавы (о котором вы получили приказания: если придет к вам, примите его), также Иисус, прозываемый Иустом, оба из обрезанных… »
Оказывается, Аристарх сидел вместе с Павлом. А, за что, интересно?
А вот ещё интереснее — возле Павла крутится Марк, племянник Варнавы. Варнаву Павел невзлюбил ещё в те времена, когда поссорился с Петром — за двуличие и беспринципность.
И Марк, его племянник, которого Павел, если помните, отказался брать с собой в Македонию — за предательство в первой миссии.
Марк в тот раз пошёл с Силою проповедовать на Кипр. Почему они тут, рядом? Почему Павел передаёт от них приветы?
Это люди Петра — вот и вся причина. Пока Павел сидит, Пётр пристёгивает ко всем его посланникам своих людей — Марка, например.
Не зря он приписывает оговорку: «о котором вы получили приказания: если придет к вам, примите его». Инструкции уже даны — как принимать и что говорить этим варягам из Иерусалима.
Марк и Иисус — Иуст. Люди Петра. «Оба из обрезанных». Это всё равно, что сказать: берегитесь, они враги.
«Приветствует вас Епафрас ваш… Свидетельствую о нем, что он имеет великую заботу о вас и о находящихся в Лаодикии и Иераполе. Приветствует вас Лука, врач возлюбленный и Димас».
Епафраса нужно упомянуть обязательно — ведь он их обращал. Тимофей, оказывается, был врачом по образованию.
«Приветствуйте братьев в Лаодикии, и Нимфана, и домашнюю церковь его».
Нововведение Павла — домашние церквы. Изобрёл их вообще-то Пётр, но Павел впервые использовал домашние церквы так широко. Иерусалимские ютились при храме (после того, как общину Петра разогнали).
А тут — вроде бы нет церквей, как таковых, но они есть — в домах.
«Когда это послание прочитано будет у вас, то распорядитесь, чтобы оно было прочитано и в Лаодикийской церкви; а то, которое в Лаодикии, прочитайте и вы».
Нехватка людей, дефицит времени — Павел крутится, как может.
«Скажите Архипу: “Смотри, чтобы тебе исполнить служение, которое ты принял”».
Да, и никаких денег — колоссяне ещё не готовы к этому.
«Приветствие моею рукою, Павловою. Помните мои узы. Благодать со всеми вами. Аминь».
Первое послание к фессалонийцам.
