Алексей Ручий - Песни-Танцы
Я обзваниваю клиентов, пью кофе и хожу курить. Все обычно, в общем-то. Изредка кошусь на пустующее место по соседству: мой коллега Коля таки покинул наш коллектив. Как и собирался, ушел работать стропальщиком в порт. Поближе к морю. Подальше от офисов. В определенной степени я ему завидую. Но это вовсе не значит, что я готов бросить все и составить ему компанию. Несовершенна реальность в целом, а не какие-то отдельные ее проявления. Поэтому я остаюсь в отделе продаж, несмотря на все существующие противоречия.
Иногда курить со мной ходит Марина или Юля. От Марины я узнаю, что на корпоративе ее не будет: сегодня вечером она уезжает в родной Псков, билеты поменять не представляется возможным и вообще «чего я там не видела?» Юля же, наоборот, идет. Хорошо, будет хоть с кем поговорить.
Ближе к обеду настроение становится совершенно нерабочим. Я готов делать все, что угодно, но только не работать. Для прикрытия сижу на тематических сайтах, периодически читаю новости. Пью кофе, много кофе, кружка за кружкой. С легкой грустью вспоминаю теперь уже бывшего коллегу Колю: как он там?
В час дня покидаю свое рабочее место и иду обедать. Беру с собой Юлю, Марина отказывается под предлогом того, что не голодна.
Обедаем мы в небольшом кафе при бизнес-центре, когда-то бывшем, по всей видимости, заводской столовой. По крайней мере, антураж напоминает именно заводскую столовую: непритязательные столики, покрытые застиранными скатертями в клеточку, облупившиеся стулья, алюминиевые столовые приборы. И, конечно, компот в граненых двухсотграммовых стаканах.
Я беру салат оливье, тарелку борща и плов. Юля заказывает овощной салатик и омлет. Мы занимаем столик возле окна в дальнем углу кафе. Остальные столики почти все заняты, это лучшее место из тех, что пока остаются свободными.
- Да здравствует обед, лучший период во всем временном отрезке с девяти утра до шести вечера! - говорю я Юле, когда мы устраиваемся за столиком, и иронично стукаю своим стаканом с компотом из сухофруктов о ее стакан с апельсиновым соком.
- Ну, ты скажешь… - тянет Юля.
- А что? Разве неправда? Неужели ты ловишь кайф от пребывания в офисе?
- Нет, отнюдь. Но я туда не расслабляться прихожу, а работать, это же мой собственный выбор.
- Ты это серьезно?
- В смысле?
- Ну, про выбор, про работу…
- Вполне.
- Ты – страшный человек. Гораздо хуже меня. Ты считаешь, что эта работа – твой собственный выбор. То есть, что ты выбрала ее, а не она тебя…
- Разве это не так?
- Не так, конечно же. Тебе объяснить?
- Нет, спасибо. Давай лучше поедим.
- Как хочешь. Впрочем, ты права. Правда имеет свойство портить аппетит.
Я делаю еще глоток компота в качестве аперитива, затем съедаю салат и принимаюсь за борщ. Опускаю алюминиевую ложку в розовую гущу в тарелке, ловлю ноздрями аромат. Несмотря на более чем скромную обстановку кафе, кормят здесь неплохо, это следует признать. Я отправляю ложку в рот.
- Как думаешь, что будет сегодня на корпоративе? – спрашивает меня Юля некоторое время спустя.
- Ничего особенного. Торжественные речи, которые с равным успехом могли бы быть и траурными, немного алкоголя – потому что много наша фирма выкатить поскупится – ну и нудные разговоры, все как обычно. Я иду исключительно из-за боулинга.
- Будешь играть?
- А почему бы и нет.
- Понятно.
Что там Юле понятно, я приблизительно представляю. Это примитивно и скучно, но ничего не поделаешь: так же, как она, мыслят миллионы. Впрочем, она в чем-то превосходит многих, стоит это признать. И потом – невозможно презирать всех, с кем общаешься, потому что тогда придется презирать и самого себя.
Я доедаю борщ и принимаюсь за плов. Подцепляю вилкой кусочки мяса и комки риса. Смотрю на Юлю: она возится с омлетом, разделяя его ножом на равные доли. Интересно, о чем она в это время думает? Скорее всего, ни о чем. Возможно, немного о работе, немного обо всех этих женских штучках. Но вряд ли о чем-то большем.
Я ей завидую, как завидую и бывшему коллеге Коле: ей гораздо легче жить, чем мне. В ее мире все более-менее просто и понятно. Она не стремится проникнуть в суть вещей, скользя по их поверхности, и это, безусловно, отдаляет ее от всех неприятных выводов, которые неизменно возникают, когда ты заглядываешь под красивую обертку реальности.
- Как тебе наш новый начальник Андрей Иванович? – спрашивает меня она, оторвавшись от омлета.
Вообще Андрей Иванович уже три с лишним месяца руководит нашим офисом, поэтому новичком его назвать можно с некоторой натяжкой. Но, учитывая историю с предыдущими начальниками и их отсутствием, он все же попадает в категорию «новый начальник». Его стиль руководства в определенной мере мне нравится: он не стремится контролировать все и вся. Поэтому я воспринимаю его пока что скорее положительно.
- Нормальный мужик. Меня устраивает как начальник.
- Да, мне тоже нравится.
- Но начальников хороших не бывает, это следует понимать…
- Ага.
Тема закрыта. Мы все понимаем сами. Начальников нельзя хвалить. Если сегодня они ведут себя в отношении подчиненных лояльно, это не значит, что завтра они не станут драть с них в три шкуры. Потому что любой начальник – относителен. Над ним тоже есть начальник. И над тем начальником есть. А еще выше – конъюнктура рынка. И самый главный авторитет – Капитал. А Капитал и человеческие взаимоотношения – это вещи из разных плоскостей.
С обедом покончено, я допиваю остатки компота. Юля по-прежнему копошится со своим омлетом. Пусть копошится, я не тороплюсь. Достаю салфетку из специального стаканчика, стоящего на столе, и вытираю рот. Затем складываю из нее птичку. Птичка получается так себе – вялая и рыхлая. К тому же с разводами жирных пятен. Я кладу ее в пустую тарелку из-под борща.
- Как там твой город убийц? – спрашивает меня Юля, отправляя кусок омлета в рот.
- Почему мой? Он и твой тоже.
- Хорошо, как там наш город убийц?
- Ждет всех нас в свои лапы.
- И?..
- И получит, естественно. Мы сами придем. Потому что внутри мы все – убийцы.
Она легонько улыбается. Не воспринимает мои слова всерьез. Думает, что разговоры о городе убийц – не более чем аллегория. Но это не так. Скорее тот чувственный мир, который она привыкла считать своим, - аллюзия на истинную реальность. Причесанный и покладистый – этот мир только отражение в кривом зеркале, в действительности он суров и жесток. Сосредоточен как убийца, выслеживающий свою жертву. Жаль только, что большинство жертв понимает это слишком поздно.
- Я – не убийца, - заключает Юля после непродолжительного молчания, вызванного усиленным пережевыванием омлета.
- Еще какая, - улыбаюсь в ответ я.
Юля решает не спорить. Доедает омлет, выпивает сок и встает из-за стола. Я встаю следом. Обед закончен, пора возвращаться в офис.
Но перед этим мы идем в курилку. Минут десять курим и перекидываемся редкими фразами. Никто не торопится в офис – туда мы еще успеем.
- Куда делся твой сосед Коля? – спрашивает меня Юля.
- Он уволился.
- Да ты что? А я и не знала.
- На прошлой неделе, ты тогда болела.
- Понятно. Нашел место лучше?
- Намного лучше.
- Не знаешь какое?
Я затягиваюсь сигаретным дымом.
- Знаю. В порту. У самого синего моря. Что может быть лучше для настоящего мужчины?..
- Не знаю. Ты себя настоящим мужчиной не считаешь что ли? Ты же в офисе сидишь…
- Я – другая субстанция. Я нужен здесь, дабы подчеркивать неумолимость того факта, что рано или поздно все кончится. Этот мыльный пузырь – я делаю круговое движение рукой – под названием «бизнес» лопнет. Я разрушаю ваши иллюзии.
- Вот оно как…
- Именно так.
На этом наш невинный треп окончен. Мы возвращаемся в офис. Впереди еще четыре рабочих часа. И только после этого можно будет вздохнуть полной грудью. С этим ничего не поделаешь, к сожалению.
Вернувшись, я просматриваю свою электронную почту. Не обнаружив в ящике ничего интересного, возвращаюсь к чтению новостей. Террористический акт в Афганистане, строительство нового храма в Москве, посещение нашим президентом свинофермы в какой-то глуши – ничего интересного. Все новости – это предсказуемая последовательность тысячи раз разжеванной, проглоченной и переваренной информации. Все новости – это картины гниения на экранах ваших мониторов. Гниения мира.
Я начинаю отсчет. Пусть быстрее придет вечер. Раз, два. Пусть скорее наступит ночь. Три, четыре. Пусть офисы покинет жизнь. Пять, шесть. Навсегда…
Без коллеги Коли скучно. Мне нравилось наблюдать порождаемый им диссонанс: соотношение его самого, без пяти минут моряка дальнего плавания, и пластмассового офисного мира. Он смотрелся среди офиса как пугало в огороде, и именно это мне нравилось, поднимало настроение.
