Чак Паланик - Уцелевший
Агент хмурится и глядит на меня, приподняв бровь.
Это будет такое великое чудо, что вся полиция этого города будет сдерживать натиск толпы, чтобы толпа меня не прибила на месте. Но агенту я этого не говорю. Не говорю, что все так и задумано. Полиции будет не до того, чтобы арестовать меня за убийство, — они там будут заняты. Будут сдерживать разъяренных зрителей, чтобы они не убили меня. Но агенту я этого не говорю.
В пять часов агент все еще жив. Меня обряжают в белый смокинг с белым галстуком-бабочкой. В раздевалку заходит мировой судья и говорит мне, что все под контролем. От меня ничего не требуется — просто стоять и дышать ровно.
Заходит невеста в своем свадебном платье. Она натирает свой безымянный палец специальным желе, чтобы кожа скользила, и говорит:
— Меня зовут Лора.
Это — другая девушка. Не та, что ехала с нами в лимузине позавчера.
— Та была Триша, — говорит невеста. Она заболела, так что Лора ее заменяет. Но все в порядке. Я все равно буду женат на Трише, хотя ее и не будет на свадьбе. Агент считает, что ему нужна Триша.
Лора говорит:
— Никто ничего не узнает. — На ней будет вуаль, так что лица будет не видно.
Все вокруг что-то жуют. У стальной двери, что открывается прямо на поле, ждут помощники флориста, готовые вывезти на футбольное поле заранее украшенный алтарь. Канделябры со свечами. Корзины с белыми шелковыми цветами. С розами, пионами, белым душистым горошком, левкоями — накрахмаленными до хруста и щедро политыми лаком для волос. Букет невесты составлен из белых шелковых гладиолусов, георгинов, тюльпанов и жимолости.
Издалека все это смотрится очень красиво и натурально.
Прожектора над полем очень яркие, говорит гримерша, и красит мне губы красной помадой.
В шесть часов начинается матч Суперкубка. Это американский футбол. «Кардиналы» против «Кольтов».
Первые пять минут первого из четырех периодов. Счет 6:0 в пользу «Кольтов». Агент все еще жив.
У стальной двери, что открывается прямо на поле, ждут мальчики-служки и подружки невесты, одетые ангелочками. Они заигрывают друг с другом и курят сигареты.
«Кольты» держат игру на своей сорокаярдовой линии, мяч вне игры, преимущество в счете по-прежнему шесть очков. Планировщик подробно расписывает, как пройдет мой медовый месяц: турне по семнадцати городам — с рекламной кампанией книг, игр и фигурок на приборные доски автомобилей. На горизонте уже маячит образование новой мировой религии. Моей религии. Теперь, когда снимутся все вопросы о моей сексуальной жизни, можно подумать и о мировом турне. В плане значатся: Европа, Япония, Китай, Австралия, Сингапур, Южная Африка, Аргентина, Британские Виргинские острова и Новая Гвинея; в Америку я возвращаюсь как раз к рождению своего первенца.
Чтобы не оставалось уже никаких сомнений, говорит координатор, агент взял на себя смелость предпринять некоторые шаги, чтобы моя жена гарантированно родила мне ребенка к концу моего девятимесячного турне.
В планах на будущее — рождение шести, может быть, даже семи детей, по модели семьи из общины Церкви Истинной Веры.
Координатор говорит, что мне даже пальчиком пошевелить не придется.
Это будет непорочное зачатие. В смысле, моего в нем участия.
Прожектора над полем какие-то уж очень яркие, говорит гримерша и кладет мне на щеки густой слой румян.
В конце первого периода приходит агент и просит меня подписать какие-то бумаги. Договор об участии в прибыли, говорит он. Тендер Бренсон, в дальнейшем — Поручитель, передает такому-то, в дальнейшем — Агент, права на получение и распределение всех средств, поступивших на счет Информационного и коммерческого синдиката Тендера Бренсона, в том числе — от продажи книг, теле- и радиопередач, произведений искусства, публичных выступлений, продажи косметики и парфюмерии, в частности, фирменного мужского одеколона.
— Подпиши здесь, — говорит агент.
И здесь.
И еще — вот здесь.
И здесь тоже.
Кто-то прикалывает мне на лацкан белую розу. Кто-то стоит передо мной на коленях и натирает мне туфли. Гримерша все еще возится с моим лицом.
Теперь агент владеет авторским правом на мой имидж. И на мое имя.
К концу первого периода счет сравнялся, по семи, и агент все еще жив.
Мой личный тренер по фитнесу вкачивает мне в вену 10 кубиков адреналина, чтобы у меня блестели глаза.
Старший координатор мероприятия говорит, что от меня почти ничего не требуется — только выйти к алтарю на пятидесятиярдовой линии, где состоится венчание. Невеста выйдет из ворот прямо напротив моих. Мы будем стоять на деревянной платформе, внутри которой спрятано пять тысяч белых голубей. Звук для церемонии заранее записали на студии, так что в нужных местах будут включать фонограмму. Мне не придется вообще ничего говорить самому. Только — в самом конце, когда я выдам свое предсказание.
А потом наступлю на потайной рычажок, который освободит голубей. Пройти. Дать предсказание. Выпустить голубей. Все под контролем.
Старший костюмер говорит, что, чтобы добиться необходимого силуэта, на меня надо надеть корсет, и заставляет меня раздеваться у всех на глазах. На глазах у ангелочков, флористов, буфетчиков и остальных сотрудников. На глазах у агента. Быстрее. Снимай все, кроме трусов и носков. Быстрее. Старший костюмер уже держит наготове корсет из резины и жесткой проволоки, похожий на какое-то средневековое орудие пытки, и говорит, что если мне надо пописать, то лучше сделать это прямо сейчас, потому что в ближайшие три часа у меня уже не будет такой возможности.
— Тебе не пришлось бы напяливать на себя этот ужас, — говорит агент, — если бы ты держал себя в форме.
Во втором периоде сыграно уже четыре минуты, и вдруг выясняется, что никто не знает, где мое обручальное кольцо.
Агент обвиняет координатора, тот, в свою очередь, обвиняет старшего костюмера, тот — управляющего по имуществу, тот — ювелира, который должен был отдать нам кольцо в обмен на рекламное время на маленьком дирижабле, что летает вокруг стадиона. Агент грозится привлечь ювелира в суд за нарушение контракта и пытается дозвониться по рации на дирижабль.
Координатор говорит мне:
— Сымитируй, что надеваешь кольцо.
Они возьмут крупный план наших с невестой лиц. А ты сделай вид, что надеваешь кольцо на палец Триши.
Невеста говорит, что она не Триша.
— И не забывай шевелить губами под фонограмму, — говорит координатор.
Во втором периоде сыграно уже девять минут, а агент все еще жив и орет в телефон:
— Подстрелите его, — орет он. — Вытащите затычку или что там у него. Или дайте мне пистолет, я сам его Подстрелю, — орет он. — Главное, уберите его к чертям — дирижабль.
— Его нельзя убирать, — говорит координатор. Когда свадебная процессия выйдет со стадиона, команда дирижабля должна выбросить над автостоянкой пятнадцать тысяч фунтов риса.
— Приготовились, — говорит старший координатор. Пора на выход.
«Кольты» и «Кардиналы» уходят на перерыв. Со счетом 20:17.
Зрители на трибунах вопят, им хочется еще футбола.
Ангелочки и техники вывозят на поле алтарь и платформу со спрятанными голубями, выносят шелковые цветы и канделябры со свечами.
Корсет так сдавил мне живот, что мне кажется, будто все мои внутренности сейчас полезут наружу через горло.
Часы отсчитывают минуты до начала второй половины матча, а агент все еще жив. Я почти не могу дышать.
Мой личный тренер по фитнесу подходит ко мне и говорит:
— Вот, а то ты бледный какой-то.
Он сует мне под нос какой-то пузырек и говорит: вдохни
поглубже.
Зрители топают ногами, часы отсчитывают минуты, разрыв в счете минимальный, и я вдыхаю.
— Теперь другой ноздрей, — говорит тренер.
Я вдыхаю.
И все исчезает. Только кровь ревет у меня в ушах, и сердце колотится о проволочные ребра корсета. Кроме этого, я не воспринимаю уже ничего.
Не чувствуй зло. Не смотри на зло. Не слушай зла. Не бойся зла.
Координатор машет мне руками: мол, пора выходить на искусственную траву. Он показывает пальцем на белую линию в центре зеленого поля, потом — на людей, что стоят у свадебной платформы, уставленной белыми шелковыми цветами.
Рев крови в ушах постепенно стихает, и я слышу музыку. Я прохожу мимо координатора и выхожу на поле. Тысячи зрителей на трибунах орут благим матом. Музыка доносится словно ниоткуда. Над полем кружит дирижабль, за ним тянется длинный флаг с надписью:
Сердечные поздравления от компании «Филип Моррис».
Невеста — Лора, Триша или как там ее — выходит на поле с противоположной стороны.
Мировой судья говорит, не открывая рта:
СОГЛАСЕН ЛИ ТЫ, ТЕНДЕР БРЕНСОН, ВЗЯТЬ В ЖЕНЫ ТРИШУ КОННЕРС И БЫТЬ С НЕЙ И В ГОРЕ, И В РАДОСТИ, И ПЛОДИТЬСЯ, И РАЗМНОЖАТЬСЯ, ПОКА ПОЗВОЛЯТ ЗДОРОВЬЕ И СИЛЫ И ПОКА СМЕРТЬ НЕ РАЗЛУЧИТ ВАС?
