Игорь Мельник - «Новый завет»
«Симон Петр, раб и Апостол Иисуса Христа — принявшим с ним равно драгоценную веру…»
Всё-таки это рабская религия. Слово раб встречается на порядок чаще, чем свобода, например.
«Братия, более и более старайтесь делать твердым ваше звание и призвание».
Речь уже идёт о кодексе члена церкви, как я понимаю.
В первом письме Пётр предупреждает руководителей и слегка порицает, а здесь… Что-то его тревожило в том, как шли дела.
«Справедливым же почитаю, доколе нахожусь в этой телесной храмине, возбуждать вас напоминанием. Зная, что скоро должен оставить храмину мою…»
Пётр помирать собрался? Неужели он был таким старым? Или больным? Он просто-таки уверен в своей скорой кончине.
Подождите. Жизнь апостола висела на волоске — Ирод обезглавил Иакова и собирался проделать то же и с Петром.
Он сидел в тюрьме, ему должны были отрезать голову — вот и расстроился. Я бы тоже расстроился.
Пётр написал два письма, которые передал через сомнительного Силуана. И так нарочито похвалил Марка, в чей дом направился после побега. А Марк его даже на порог не пустил.
Дела действительно шли неважно: скоро казнь, Павла с деньгами что-то не видать, Иаков торжествует. Пётр боролся до конца, он использовал любую возможность спастись.
В письмах он намекает на что-то, но шифруется, ибо знает, что Иаков их непременно прочтёт. Скорее всего, Силуан — его человек. Поэтому надо отвесить авансов побольше главному пресвитеру.
«Это уже второе послание пишу к вам, возлюбленные; в них напоминанием своим возбуждаю ваш чистый смысл».
Ребята, я уже второе письмо пишу, напоминаю, а вы как-то не прониклись. В самом деле, Павел своих писем не нумеровал. Пётр, наверное, сомневался в том, что первое письмо дошло до цели, а не сгорело в камине Иакова.
Поэтому теперь он меньше говорит о новой линии церкви, а главное внимание уделяет поиску компромисса с Иаковом.
Павел мог уже и прибыть с деньгами, но главным кассиром был Иаков, и ещё требовалось уговорить его выделить нужную сумму на выкуп Петра.
«Прежде всего знайте, что в последние дни явятся наглые ругатели, поступающие по собственным своим похотям, и говорящие: “где обетование пришествия Его? ибо с тех пор, как стали умирать отцы, все остается так же”».
Пётр — мастер компромисса. Иаков и Иоанн настаивали на близком конце света и требовали полного разрыва с мирским. Его же интересовали земные вещи. Власть, например. И вот, что он придумал.
«У Господа один день, как тысяча лет, а тысяча лет, как один день…
Не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают…
Придет же день Господень, как тать ночью, и небеса с шумом прейдут…
Впрочем мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли».
Ты слышишь, брат Иаков? Я предлагаю точку соприкосновения и хороший контраргумент для твоих противников. И буду воевать с ними так же, как и ты. А Павел… Ты не обращай внимания на Павла.
«И долготерпение Господа нашего почитайте спасением, как и возлюбленный брат наш Павел, по данной ему премудрости написал вам…
Как он говорит об этом и во всех посланиях, в которых есть нечто неудобовразумительное, что невежды превращают, как и прочие Писания».
Вот так. Павел запутался, брат Иаков, этого у него от зауми, но я ему мозги вправлю.
В самом деле, мог ли Пётр сомневаться в том, что говорил Павел? Нет, не мог — Павел говорил лишь то, что говорил и Пётр.
Иаков согласился и на этот раз. Так всегда происходило — Пётр предлагал компромисс, Иаков соглашался, проходило время и опять начиналась грызня.
А в этот раз Павел выкупил своего наставника, тот прибежал к дому Марка, оставил донесение для Иакова и по быстрому убрался из Иерусалима.
И больше никогда ничего не писал — у Павла лучше получалось.
Первое послание Иоанна Богослова.
Слово взял главный идеолог линии Иакова. И не просто главный идеолог.
Иоанн считал, что стоит выше всех, ибо он «любимый ученик», а это — круче, чем просто брат Иисуса.
«О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши…»
Ребята, у нас преимущество — наша информация из первых рук. Эксклюзив. В отличие от некоторых.
И никаких «рабов Иисуса Христа», никаких «радоваться»! Всем слушать, я буду вещать, ибо я — богослов.
«Если говорим, что не имеем греха — обманываем самих себя, и истины нет в нас».
Вам понятно? Все вы грешники и нечего тут.
«Если говорим, что мы не согрешили, то представляем Его лживым…»
После такого оптимистичного вступления, Иоанн начинает напускать туману — как обычно.
«Сие пишу вам, чтобы вы не согрешали; а если бы кто согрешил, то мы имеем ходатая пред Отцем, Иисуса Христа, праведника…»
С самооценкой у Иоанна было всё в порядке. Он не раб Иисусу, а сам Иисус — не Господь, а всего лишь праведник. И ходатай.
Иоанну лучше других удавалось говорить взаимоисключающие вещи. С одной стороны — все мы грешим, без исключения. А с другой — «всякий, пребывающий в Нем, не согрешает».
«Пишу вам не новую заповедь, но заповедь древнюю, которую имели от самого начала».
Это — с одной стороны.
«Новую заповедь пишу вам, что есть истинно и в Нем и в вас».
А это — уже с другой стороны.
Но, каков Иоанн! Если в Нём есть истина, то есть и ложь. А как в этом разобраться?
Спросите у старины Иоанна — он вам растолкует. Может быть.
«Я написал вам не потому, что вы не знаете истины, но потому, что вы знаете ее».
Чёрное, оно, на самом деле, не чёрное, а белое — просто называется чёрным.
«Пишу вам, дети, потому что прощены вам грехи ради имени Его».
Хоть вы и грешите, но ваши грехи уже прощены — можно не беспокоиться. Именно поэтому я и пишу вам.
Но он привирает — не потому это письмо писалось.
«Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей… Ибо все, что в мире — похоть плоти…»
Вот он, главный мотив.
«Дети! последнее время, И как вы слышали, что придет антихрист, и теперь появилось много антихристов, то мы и познаем из того, что последнее время».
Апокалипсис. Конец света. Он уже начался. Ай, как хорошо.
Компромисс о тысячелетнем божьем дне Иоанна не устраивал. Никак не устраивал. Ему нужно было устроить пожар прямо там и тогда — в Иудее первого века нашей эры.
«Бога никто никогда не видел».
Странно. А как быть с Моисеем? Да что Моисей, ещё Авраам бога не только видел, но и мясом угощал.
Всё-таки, почему Иоанн так противоречит самому себе? А что, если не было никакого противоречия?
«Всякий, рожденный от Бога, не грешит…
Не дивитесь, братия мои, если мир ненавидит вас…
Если сердце наше не осуждает нас, то мы имеем дерзновение к Богу…
Мы от Бога: знающий Бога слушает нас…
Любовь Его совершенна есть в нас…
В любви нет страха…
Боящийся не совершен в любви…
Всякий, рожденный от Бога, побеждает мир…
Вы, веруя в Сына Божия, имеете жизнь вечную…
Мы знаем, что весь мир лежит во зле…
Дети! вы от Бога, и победили их…»
Это похоже на призыв к резне. К восстанию, к инквизиции…
Всё равно, мы уже грешны, но ведь, грехи наши искуплены, если мы уверовали. А мир — зло, и наступил конец света.
И не надо бояться. Мы уже не можем согрешить — что бы ни делали. И мы победим — мы уже победили.
«Не всякому духу верьте, но испытывайте… Всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, есть от Бога… А всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, есть дух антихриста, что он придет и теперь есть уже в мире».
Кажется, Иоанну вздумалось захватить власть в синедрионе вооружённым путём. В самом деле, язычники его мало интересовали, а вот правоверные иудеи не признавали Иисуса Христа.
«Дети! Храните себя от идолов. Аминь».
Второе послание Иоанна Богослова.
«Старец — избранной госпоже и детям ее, которых я люблю…»
Старец? М-да. А избранная госпожа — интересно, кто такая?
«Наблюдайте за собою, чтобы мы не потеряли того, над чем мы трудились, но чтобы получить полную награду».
Очень непростое письмо. Иоанн точно что-то готовил, но дело, кажется, не выгорело.
«Кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его».
Прямо инструктаж хозяйке явочной квартиры.
«Многое имею писать вам, но не хочу на бумаге чернилами…»
Ха! Он точно что-то готовил. «Не хочу на бумаге чернилами». Вот если ты подержишь это письмецо над свечой…
«Приветствуют тебя дети сестры твоей избранной. Аминь».
Третье послание Иоанна.
