Чарли Уильямс - Сигареты и пиво
А еще об одном мне даже упоминать больно. Но я все-таки скажу:
Я был на заднем сиденьи “Капри” 1,3.
Знаете, я был до фига рад, что уже так поздно. На улицах никого, так что никто не мог увидеть, как я еду, что у меня куча дерьма впереди и дерьмо сбоку. И под капотом тоже было дерьмо, именно поэтому мы так долго тащились до “Хопперз”.
Дубина припарковался позади “Хопперз” и вышел. Нобби не пошевельнулся. Он всю дорогу не шевелился, сидел, вылупив на меня свои мелкие зенки и прижимал нож к моему правому бедру. Так что неплохое путешествие получилось. Особенно учитывая кровь, которая лилась у меня из башки. Дубина открыл переднюю дверь и убрал сиденье.
— Шевели батонами, — сказал он.
Но сразу вставать я с места не стал. Когда имеешь дело с таким дерьмом, так и надо. Достаточно хуево уже то, что они таскают меня туда-сюда, не хватало еще ходить перед ними на задних лапах. Я эдак пристально на него посмотрел, давая понять, что еще поквитаюсь за то, что он огрел меня дубинкой по голове. Может, с оружием ему и проще, но голыми руками я его порву. Если не верите, спросите кого угодно. Нобби ткнул меня ножом в ногу.
Кожа продержалась секунду, потом поддалась. Я так заорал, кладбище можно было разбудить. Но никто не пришел, ни мертвый, ни еще какой. Я перестал орать и вылез из машины.
— В чем дело? — спросил Дубина, оглядывая меня с головы до ног. У меня кровища текла уже из двух мест, и я был не сильно этому рад. — Не выносишь вида крови или что?
— А мы не выносим вида тебя, — это был Нобби, он уже вытряхнулся из тачки и снова размахивал ножом. — Так что давай — шевелись. Он ударил меня по ноге, туда же, куда воткнул нож. Но было не так больно, как вы подумали, там уже все начало неметь слегонца. Я пошел.
Мы обошли здание, и Нобби открыл дверь. Глядя на ключ, которым он отпирал, я решил, что замки поменяли. Я вошел первым. В этот раз я не ждал, пока мне что-нить скажут. Я не хотел разборок с этой парочкой, пока не буду готов отплатить, а я буду готов и неоднократно, не беспокойтесь. Если меня привезли сюда, чтобы я ответил за смерть Фрэнки, у меня маловато шансов отсюда выбраться, если только в багажнике. Так что да, я думал о разборках. И единственный вопрос был, когда их начать.
Внутри было темно, так что я скорей включил свет. Я не против с кем-нибудь попиздиться, но мне надо видеть этого кого-нибудь.
— А, здоров, ребята, — раздался голос откуда-то спереди. Ник Как-его-там сидел на одном из столов, стоящих вдоль задней стены, нога на столе, руки за головой, улыбается и ваще выглядит так, будто только что проснулся. На морду он нацепил темные очки, что было несколько странно, учитывая, что сидел он в темноте. На столе стоял наполненный чем-то стакан, но, похоже, его никто не трогал. Рядом стояла стеклянная банка, полная какой-то белой круглой хренью. А рядом с ней лежал пистолет, длинный такой и с длинным дулом, как в ковбойском фильме.
При виде этого у меня сердце начало колотиться. Какого хера эти чужаки вечно тащат сюда пушки? Почему не могут делать дела по-человечески, как все остальные, с помощью ножей, дубинок и прочего? Я уже имел дело с пушками, и вот что я вам скажу — они не оставляют пространства для переговоров. Я знал, что смогу справиться с Нобби и Дубиной, но как мне уворачиваться от пуль?
— Какого хуя? — спросил Ник. Теперь он не улыбася. Он приподнялся.
Я попытался подумать. Сложно думать, когда у тебя перед носом пистолет, а за спиной два извращенца.
— Ну? — Он не взял пистолет, но и не отошел от него. — Говорить будем?
Я открыл рот, чтобы что-нибудь сказать. Но Дубина встрял первым.
— Он на Ноба набросился.
— Ну да, — сказал Ноб. — Набросился на меня с гаечным ключом или типа того.
— С разводным ключом.
— Ну да, с разводным. Это смертельное оружие, между прочим.
Я смотрел и слушал то одного, то другого. И в башке, где и так был бардак, становилось еще бардачнее.
— Мы ему сказали, что ты хочешь его видеть, а он полез в драку, — сказал Дубина.
— А я не собираюсь стоять спокойно и ждать, пока он мне въебет своим смертносным гаечным ключом.
— Ну вот я его дубинкой и ебнул.
Ник снял свои очки и посмотрел на меня.
— Блэйк? Что ты на это скажешь?
Я пожал плечами и уставился в пол.
— Ладно, — сказал он. — Ладно. Вы оба — валите. Они переглянулись.
— Но, босс… — начал Нобби.
— Давайте, проваливайте.
— Но…
— Идите.
Они вывалились наружу и закрыли за собой дверь. Остались только я и Ник Как-его-там, он с пистолетом, а я без малейшего, на хуй, понятия, что происходит. Но я знал, что все делаю путем, иначе бы он не сказал этим двоим валить.
— Выпьешь? — спросил он.
Он пошел за стойку, оставив свой длинный пистолет на столе. И это для меня все решило. Он бы не оставил оружие, если бы собирался убить меня за то, что я сделал с Франкенштейном.
Если, конечно, это не трюк. А что, если та пушка, которая на столе, не заряжена, а другая, заряженная, у него в кармане или за баром, или еще где. Видите, я умный. Я думаю о таких вещах. Вот поэтому я и рассказываю вам это, вместо того, чтобы стать кормом для червей под Харк-Вуд. Но вы и так знаете, что я умный. Если б не знали, стали бы вы тут сидеть и слушать меня, как же.
Я был на шаг впереди и мог немного расслабиться, поэтому уселся на табурет.
— Пива.
Он налил пинту и поставил передо мной. В стакане было больше пены, чем пива, так что было понятно, что он за стойкой никогда не стоял.
— Курить будешь? — спросил он, пока я смотрел, как опадает пена.
— А, ну да. — Я взял одну сигарету из его пачки и прикурил, потом прикурил еще одну для него. Все очень цивильно, типа. Два представителя манджелской общественности решили тихо потрепаться после тяжелого дня. Только вот у него в кармане была пушка, а я собирался схватить его и приложить башкой о барную стойку, как только он подойдет поближе.
— Выглядит херово, — сказал он, взглянув на мою голову. Взял бумажные полотенца, подержал их под краном и отдал мне.
Я приложил их к ране. Холодная вода полилась за воротник, я начал ежиться и думать, что зря я это сделал. Но сделанного не воротишь, так что я оставил все как есть.
— А что с ногой? — спросил он, заглядывая за стойку.
— Ну это… — Я высунул ногу, чтобы мы оба могли на нее посмотреть. Меня сегодня только и делали, что посылали, хорошо, что кто-то для разнообразия обратил внимание.
— Может, лучше снять штаны, чтобы я мог посмотреть. Я быстро отдернул ногу.
— Пшел на хуй, — сказал я. — Это еще зачем?
— Да успокойся, — сказал он, отступая назад и поднимая руки. — Не хочешь, не снимай. Мне-то какое дело.
Я прищурился и посмотрел на него, думая, пидор он или нет. Он ебал Мону, но у него были длинные волосы, так что хуй проссыт. По-любому, я напрягся.
— Ладно, у меня есть полпинты. И сигарета. Тебе есть что сказать — говори, — сказал я. Потому что нельзя страдать хуйней вечно.
— Лады, — сказал он, прислонившись к холодильнику для выпивки, где я не мог его достать. — Не знаю, слышал ли ты, — сказал он. — Но сегодня вечером тут кое-что случилось.
— Да ну, — осторожно сказал я.
— Да. Убили кое-кого.
— Убили, вот как?
— Да. Убили.
Я убрал руку от головы. Крови стало меньше, так что я снял с головы это мокрое месиво. Поднял стакан и выпил все, что там было.
— Убили? — повторил я. — Ну ни хуя себе.
— Не слышал?
— А должен был?
— Не знаю. Должен был?
— Да ебаный в рот…
— Ладно. Слушай, я тебе еще вот что скажу, люди говорят, что это ты. Когда это случилось, там, перед входом, собралась целая толпа, и все говорили, что ты пырнул его из-за того, что он отобрал у тебя работу.
— Ебаные лживые уроды, — заорал я, грохнув пустым стаканом об стойку. Стакан разбился. — Всегда на меня гонят.
— Кто?
— Эти уебки, — сказал я, кивнув на дверь.
— Какие уебки?
— Ну, типа уебки, в общем. Люди. Любой долбоеб в Манджеле.
— Да ладно, брат, ты ж знаешь, что такое слухи. Сейчас они уже по-любому говорят что-то другое.
— Кто?
— Ну эти, уебки, которые тебя достали.
— Ни хуя не другое. У меня такое уже бывало, брат. Потом твоя морда оказывается в газете, а под ней надпись УБИЙЦА.
— Я об этом слышал.
— О чем? Че ты слышал?
— Ну, про эту фигню пару лет назад. Мантоны, так ведь?
Я посмотрел на него, не слишком врубаясь, как это понимать. Одно дело, когда народ в Манджеле в курсе твоих дел, но при мысли, что о моих делах расспрашивает какой-то чужак, у меня аж стояк случился. То есть что-то в этом Нике было странное. Можно так сказать, он не был типичным чужаком. Но сейчас я вам ничего не скажу.
— Слушай, я тебе еще вот что скажу — я знаю, что ты не убивал Дина. Я ничего не знаю про твои старые дела, и не мое это дело, но я знаю, что этого ты делал. Ты не стал бы хладнокровно убивать парня из-за такой фигни. И полиции я то же самое сказал.
