Уильям Берроуз - Города красной ночи
Идиоты-самцы спешат навстречу, прыгают в висельный поток, чтобы быть повешенными Сиренами, многие из которых – трансвеститы из Йасс-Ваддаха. Потоки струятся дальше, направляясь к Висельным Садам, где собирается золотая молодежь со справками о Висельной Непригодности. Как составные части шарады, они позируют и отплясывают в красном зареве, что освещает деревья, бассейны и больные лица, полыхающие жуткой похотью лихорадки.
Одри решает сделать крюк. На их пути встают четверо Спецполицейских из Совета Избранных. Это стриженные ежиком мужчины в синих костюмах, похожие на набожных эфбеэровцев с мускулистыми христианскими улыбками.
– Чем мы можем вам помочь?
– Сдохните на месте, – выкрикивает Одри. Он выхватывает свой искромет и выпускает в них всю обойму. Полицейские падают, дергаясь и дымясь. Официально СП не имеют права действовать в Тамагисе, но они подкупают местную полицию и похищают мальчиков для трансплантационных лабораторий Йасс-Ваддаха.
Мальчики перепрыгивают через трупы и сворачивают в аллею, полиция свистит им вслед спинами. Ношение искромета – уголовное преступление, оно карается смертной казнью. Кружа и петляя в лабиринте узких улочек, туннелей и сквозных проходов, они отрываются от патруля.
Вот они уже на окраине, возле стен, идут по крутой каменистой дорожке. Дорога – над ними, к ней ведет крутой травянистый склон. Внезапно на верхней дороге тормозит санитарный фургон времен I Мировой войны, и из него выпрыгивают шестеро мужчин в пиратских нарядах, с бородами и с кольцами в ушах. Они бегут вниз по склону, глаза их сияют алчностью.
– Спермеры!
Одри припадает на одно колено, обстреливая весь склон из искромета. Спермеры визжат, катясь вниз по склону, одежда на них горит, поджигая траву. Фургон пылает. Одри и Купидон бегут со всех ног, а за их спинами взрывается бензобак.
Бессознательное в представлении творожного пудинга
«Двойная Виселица» – самая поздняя забегаловка в Тамагисе. В 11:30 она еще почти пуста. Бармен проверяет бутылки и протирает стаканы. Некий тип буянит у стойки бара.
– Мы все – шайка грязных тухлых вампиров! – вопит он.
Вышибала вышвыривает его вон.
– Мы здесь этого не любим. В натуре.
Волнами вплывает сирена и трелями предлагает услуги.
– Видите эту табличку, леди? – Бармен указывает на картинку с изображением Сирены с петлей. – …:здесь не обслуживаются.
Вышибала выгоняет ее вон.
Это одно из тех псевдоэлитных местечек, куда ходят все. Чем занимаются люди в Тамагисе? Они смотрят Спектакль. Они все приходят сюда и смотрят большой Спектакль. Здесь каждую ночь дают висельное представление. Вот бар заполняется, ведь сегодня Ночь Фишек. Шикарные клиенты спускаются и поднимаются по веревочным лестницам через пол и потолок, и даже сейчас они продираются сквозь зелень пола, визжа, как побеги мандрагоры, проламываясь сквозь потолок на прозрачных парашютах или с петлями на шеях, выкатываясь из зеркал и киноэкранов. Иные раздеты догола, но большинство носит ковбойские пулеметные ленты, или шарфы, или накидки, или маски, или нательную краску, или саронги, или пояса из змеиной кожи, или меркуриевы сандалии с крылышками, или скифские сапоги, или этрусские шлемы, или космические скафандры, прозрачные на заднице и гениталиях.
Торговцы петлями крутятся среди клиентов, задерживаясь то тут, то там, ждут, пока застольная компания молодых аристократов примеряет петли разнообразных размеров из разных материалов: шелковые всех цветов, джутовые, вымоченные и размягченные в редких растворах, покалывающие петли, горящие мягким синим пламенем, кожаные петли, сделанные из шкур собак-ищеек.
Одри апатично роняет петлю и машет Джиму через весь зал. Джим подходит к Одри и садится за стол. Одри представляет его Пу Булыжной Крови, стройному элегантному юноше в дорогом костюме девятнадцатого века, с красным следом от веревки вокруг шеи, а также капитану Строубу, Спермеру-джентльмену – он в костюме восемнадцатого века, его русые волосы завязаны в поросячий хвостик. У Строуба тоже веревочные следы вокруг шеи. Купидон Везувий, с купидонски искривленным ртом, желтыми козлиными глазами и курчавой шевелюрой, абсолютно голый, за исключением сандалий в форме козлиных копыт. Подслеповатый Белый Англосакс – черные бачки, брови, полностью закрывающие глазницы, тонкие пурпурные губы – выглядит так, как и полагается белому англосаксу: тощая грудь колесом, талия такая тонкая, что Джим может обхватить ее ладонями, длинные тощие ноги. Его кожа мертвенно бледна и светится, его член заострен. Он голый, за исключением черной тюбетейки и ботинок из мягкой кожи с острыми носами. От него исходит острое благоухание.
Гости становятся все нетерпеливее. «Чпок Чпок Чпок», – вопят они.
В небольшом алькове зажигается свет, там установлена двойная виселица. Это голограмма; тошнотно смотреть на нее, колышущуюся в застоявшемся гнилом воздухе, похожем на осязаемый мираж, которого почти что можно пить. Звезда здесь – муляж по имени Бельмо, потому что он стоит столько же, сколько белая акула в фильме «Челюсти». Открывается дверь на виселицу, и красный демон вводит Бельмо, а клиенты тем временем скачут вокруг виселицы, вставая на цыпочки, поворачивая головы в одну сторону и прищелкивая языками.
Вот Бельмо стоит с петлей на шее, выпятив таз; член почти встал, зрачки сужены. Платформа проваливается, и вот он висит, извергая семя, а из его глаз вырывается вспышка света.
– Фишка! Фишка! – Клиенты выбрасывают вверх руки и в экстазе крутят бедрами, купаясь во вспышке, отпихивают друг друга, сваливаются в кучу и барахтаются.
Виселица исчезает. Как в старом немом фильме 20-х годов гости прыгают в плавательный бассейн.
– Заскакивай к нам в берлогу, старина, – говорит Пу Булыжная Кровь. – Это место становится всё вульгарней и вульгарней.
Пу ведет всех через заброшенные кварталы, булыжник и полуразрушенные здания, поросшие сорняками, кустами и дикой лозой.
– Вот мы и пришли.
Он останавливается перед трехэтажным зданием. От двух нижних этажей остались одни балки, а бетонная лестница ведет на третий этаж. Пу отпирает тяжелую дверь.
Третий этаж меблирован в марокканском стиле – с коврами, подушками и низкими столами. Пятеро малышей-фрицев, все голые, курят гашиш. Один поднимается и исполняет танец живота, тогда как другие, разлегшись на четыре стороны света, катаются на спинах, болтая ногами в воздухе, и поют:
Они не носят ни брюк, ни сорочки,
Они танцуют, встав на носочки.
Танец такой их веселый – да-да!
Что убивает на месте жида.
Пу Булыжная Кровь и капитан Строуб оба очень стройны, с маленькими аристократическими гениталиями, и им удается выглядеть очень стильно и осанисто даже нагишом. Парень с длинными льняными волосами и ушами торчком, одетый только в шлем, приносит поднос с мятным чаем.
Пу показывает Джиму, как держать стакан за край и донышко, чтобы не обжечь руку:
– Пойдем, я покажу тебе наш дом.
Малыши-фрицы скачут гуськом, хохоча и подначивая друг друга.
– А вот виселичная комната: все современное и удобное, как видите: у нас носят висельные шлемы: покажи ему, Айгор.
Приближается ухмыляющийся Айгор. Шлем облегает шею и спускается вниз к ключицам, сверкает вокруг ушей и покрывает бритую голову.
– Видишь, здесь провода для записи мозговых волн, горловые микрофоны здесь в шлеме, а еще вот это. – Он показывает кольцо из прозрачной резины. – Все, конечно же, сделано по мерке, и магнитные покалывающие диски для сосков. И петля, пропитанная особыми личными запахами – ну, сам знаешь, грязное нижнее белье и обспусканные носовые платки. Мы всегда были вампирами, старик, это у нас семейное. – Он в последний раз оглядывается. – Лучшее, что можно купить за деньги, и все же это немного ограничивает, старина, если ты понимаешь, о чем я. Всё существует только в нашем сознании, ну ты в курсе.
Комната за его спиной превращается в уставленную книгами студию Гэтсби.
– Одно из твоих чокнутых заклинаний?
Ганс берет меня за руку. На данный момент мальчики насытились. Они сидят в кружок, плечом к плечу, передавая по кругу сигареты с марихуаной.
– Cuidado, hombre [35].
Мальчик высекает искру из своего голого бедра: мягкие далекие голоса в теплых сумерках. Мы идем обратно сквозь спертый воздух Панамы, поднимая вихри, которые оседают у нас за спинами. Сюда не залетает свежий ветер. Город – как запертая комната, полная душных цветов и стоячей воды.
* * *
– А теперь, старик, я хочу, чтобы ты кое-кого здесь встретил: лучше протырься туда первым. – Он открывает дверь в шикарную ванную комнату. – Встретимся в гостиной.
Когда Джим добирается до гостиной, он видит рыжеволосую девушку, похожую на сестру-близнеца Джерри, одетую в красную шелковую пижаму. Малыши-фрицы раскорячились перед ней и спускают, словно она картинка из порножурнала.
