Чак Паланик - Дневник
Энджел хватает фотоаппарат и вжикает пленкой. Прикрепляет «вспышку». Глядя на Мисти сквозь видоискатель, говорит:
– Нам нужны доказательства.
Энджел говорит:
– Нарисуйте мне шестиугольник. Нарисуйте пентаграмму. Нарисуйте совершенную спираль.
И Мисти рисует фигуры маркером, одну за другой. Руки ее прекращают дрожать, лишь когда она чертит или рисует.
На стене перед нею – каракули Питера:
– …мы уничтожим вас с помощью вашей же жадности и непомерных запросов…
Твои каракули.
Шестиугольник. Пентаграмма. Совершенная спираль. Энджел делает снимки.
Ослепленные «вспышкой», они не видят, как домовладелица засовывает голову в дыру. Она таращится на Энджела с фотоаппаратом. На Мисти с маркером в руке. Домовладелица сжимает голову обеими руками и вопит:
– Какого хрена, что вы там делаете?
Она вопит:
– Вы что, решили превратить все это в сраный хеппенинг?
24 июля
Просто чтоб ты знал: сегодня Мисти позвонил детектив Стилтон. Он хочет нанести тебе небольшой визит.
Он хочет нанести тебе небольшой визит.
Он говорит по телефону:
– Когда умер ваш свекор?
Вся комната Мисти – и пол, и кровать – завалена мокрыми шариками акварельной бумаги. Бурая хозяйственная сумка, в коей Мисти принесла домой свои запасы красок, набита скомканными катышами прусской лазури и «Виндзорской зеленой». Простые карандаши, цветные карандаши, масляные краски, акрил и гуашь – все деньги потрачены на эту фигню. Пастельные мелки, и жирные, и рассыпчатые, превратились в огрызки – такие крохотные, что не удержишь. Бумага почти закончилась.
Чему тебя не научат в художественном колледже – так это тому, как разговаривать по телефону, не переставая рисовать. Держа телефонную трубку в одной руке, а в другой – кисточку, Мисти говорит:
– Питеров папа? Четырнадцать лет назад, а что?
Размазывая краски ребром ладони, смешивая их подушечкой большого пальца, Мисти ведет себя как чертов Гойя, прямой дорогой направляясь к свинцовой энцефалопатии. Глухоте. Депрессии. Топическому отравлению.
Детектив Стилтон говорит:
– Нигде не записано, что Хэрроу Уилмот умер.
Чтобы заострить кисточку, Мисти крутит ее во рту.
Говорит:
– Мы развеяли его прах.
Она говорит:
– Он умер от инфаркта. А может, от опухоли мозга.
Краска кислая-прекислая. Хрустит, как песок, межкоренными зубами.
И детектив Стилтон говорит:
– Нет свидетельства о его смерти.
Мисти говорит:
– Ну, может, они просто делают вид, будто он умер.
Ничего более путного в голову не приходит. Грейс Уилмот… доктор Туше… да весь этот остров только и делает, что прикидывается.
И Стилтон говорит:
– Что еще за «они»?
Ку-клукс-клан. Нацисты.
Кистью № 12 из верблюжьей шерсти Мисти кладет идеально синюю полосу над идеальными деревьями на склонах идеальных гор. Кисточкой № 2 из соболя кладет идеальный солнечный блик на гребень каждой идеальной волны. Идеальные изгибы, абсолютные прямые, точные углы, идите на хрен, Энджел Делапорте.
Просто для протокола: по прогнозам Мисти, такой и будет погода. Идеальной. Как сейчас на бумаге.
Просто для протокола: детектив Стилтон упорный. Он говорит:
– Как вы думаете, зачем вашему свекру делать вид, будто он умер?
Мисти говорит, это была просто шутка. Конечно же, Гарри Уилмот покойник.
Кисточкой № 4 из беличьей шерсти она рисует тени в лесу. Битую неделю она проторчала, запершись в этой комнате, и не нарисовала ничего и вполовину круче кресла, которое придумала, когда обгадила трусы. На Уэйтенси-Пойнт. Со страшными глюками. Зажмурив глаза, отравившись чилантро.
Она продала тот уникальный набросок за вшивый полтинник.
Детектив Стилтон говорит по телефону:
– Вы все еще там?
Мисти говорит:
– Смотря где это «там».
Она говорит:
– Давайте. Проведайте Питера.
Она рисует нейлоновой кисточкой № 12 идеальные цветы на идеальном лугу. Где сейчас Табби, Мисти неведомо. Может, Мисти сейчас должна обслуживать столики, но ей наплевать. Мисти уверена только в одном: она очень занята. Голове болеть некогда. Рукам дрожать некогда.
– С этим проблема, – говорит Стилтон. – В больнице хотят, чтобы наша встреча прошла в вашем присутствии.
И Мисти говорит, что с этим проблема. Ей нужно рисовать. Ей нужно кормить тринадцатилетнюю дочь. Вторую неделю у нее мигрень. Кисточкой № 4 из соболя она проводит серо-белую полосу поперек луга. Мостит дорожку в траве. Потом роет яму. Заливает фундамент.
Перед ней на бумаге кисть убивает деревья и сносит их прочь. Набрав коричневой краски, Мисти вгрызается в склон холма на лугу. Мисти производит земляные работы. Кисть, как плуг, подрезает траву. Цветы уничтожены. Из ямы встают белоснежные стены. Вскрываются окна. Возносится башня. Над центром постройки взбухает купол. Из дверных проемов сбегают лестницы. Перила стремительно окружают террасы. Внезапно возносится еще одна башня. Постройка выбрасывает второе крыло, отпихивает рощу, давит луг.
Это Занаду. Сан-Симеон. «Билтмор». «Мар-а-Лаго».[34] Это то, что строят богатые, чтобы чувствовать себя в безопасности. Места, где, как им кажется, они обязательно будут счастливы. Эта постройка – обнаженная душонка богатого человека. Альтернативный рай для того, кто слишком богат, чтоб снизойти до реальности.
Ты можешь рисовать что угодно, ведь что ни рисуй, ты рисуешь себя.
И голос в телефонной трубке говорит:
– Итак, завтра в три, миссис Уилмот?
На идеальной крыше одного крыла постройки возникают статуи. На одной из идеальных террас вдруг образуется бассейн. Зеленый луг почти что исчезает, заслоненный новой лестницей, что тянется до самой кромки идеальной рощи.
Все – лишь автопортрет.
Все – лишь дневник.
И голос в телефонной трубке говорит:
– Миссис Уилмот?
По стенам вверх карабкаются лозы. Из черепиц на крыше прорастают трубы.
И голос в телефонной трубке говорит:
– Мисти?
Голос говорит:
– Вы хоть раз заглядывали в отчет коронера о попытке самоубийства, предпринятой вашим мужем?
Детектив Стилтон говорит:
– Как вы думаете, где ваш муж мог взять снотворное?
Для протокола: главная проблема художественного колледжа в том, что там тебя могут обучить всевозможным приемам, но не могут наделить талантом. Невозможно купить вдохновение. Просчитать дорогу к прозрению. Вывести формулу. Рецепт просветления.
– В крови вашего мужа, – говорит Стилтон, – был обнаружен фенобарбитал.
Однако, говорит он, рядом с телом не нашли ни пузырька из-под таблеток, ни бутылки. И снотворного Питеру никто не выписывал.
Продолжая водить кистью, Мисти спрашивает, куда клонит Стилтон.
И Стилтон говорит:
– Поневоле задумываешься, кто мог желать его смерти.
И Мисти говорит:
– Только я, – и понимает, что зря она так.
Картина закончена. Идеальна. Прекрасна. Ничего подобного Мисти в жизни не видела. Откуда что взялось, она без понятия. Она черпает кистью № 12 «черную слоновую кость» и щедрым росчерком уничтожает все.
25 июля
Дома на Эвкалиптовой и Юкковой улицах, они кажутся такими шикарными, когда впервые их видишь. Все они в три или четыре этажа высотой, все с белыми колоннами, и все построены во время последнего экономического бума, восемьдесят лет назад. Почти что век. Идешь по улице, и дом за домом прячется в разлапистые дубы и пеканы, громадные, словно зеленые штормовые тучи. Дома эти выстроились в две шеренги вдоль Кедровой улицы, глядят друг на друга через постриженные лужайки. Когда впервые их видишь, они кажутся такими… богатыми.
– Фасады в храмовом стиле, – объяснил Мисти Хэрроу Уилмот.
Где-то с 1798 года американцы начали строить простые, но внушительные фасады в стиле «греческого Ренессанса». А после 1824 года, сказал Хэрроу, после того, как Уильям Стрикленд сделал дизайн Второго Банка Соединенных Штатов, того самого, в Филадельфии, – после этого пути назад просто не было. Все дома отныне – и маленькие, и большие – обязаны были иметь ряд колонн с каннелюрами и угрожающую, выступающую вперед, нависающую над фасадом крышу.
Народ прозвал такие дома «односторонними», так как все эти вычуры красовались лишь на одной их стороне. В остальном дома были просты.
Так можно описать почти что все дома на острове. Сплошной фасад. Твое первое впечатление.
Начиная со здания Капитолия в Вашингтоне, округ Колумбия, и заканчивая самым крохотным коттеджем – все постройки болели «греческим раком», как шутили архитекторы.
– Для архитектуры, – сказал Хэрроу, – это означало конец эры прогресса и начало эры вторсырья.
Он встретил Питера и Мисти на автовокзале в Лонг-Бич и отвез их к побережью на паром.
Островные дома, они все такие величественные… пока не разглядишь, как сильно облупилась краска, сохлыми кучами лежащая у основания колонн. Гидроизоляция на крышах заржавела и свисает через край гнутыми красными обрывками. Те окна, где стекло разбилось, изнутри заклеены коричневым картоном.
