Хантер Томпсон - Страх и отвращение в Лас-Вегасе
Я попытался утешить его:
— В действительности они прекрасные люди. Тебе надо только познакомиться с ними поближе.
Он улыбнулся:
— Познакомиться поближе? Ты что, шутишь? Старый, да они из меня всю кровь высосали, мать их за ногу!
— Не произноси здесь это слово, — сказал я. — Ты можешь их возбудить.
Он кивнул.
— Ты прав. Я видел этих подонков в «Беспечном Ездоке», но не верил, что они существуют на самом деле. Совсем не так я себе их представлял. Не ожидал, что их целые сотни!
Мой адвокат был облачен в двубортный голубой костюм в узкую полоску, гораздо более стильный прикид, нежели мой… но он все равно чувствовал себя не в своей тарелке. Потому что быть стильно одетым в этой толпе означало, что ты — секретный агент, а мой адвокат зарабатывал себе на хлеб, имея дело с людьми, слишком болезненно реагирующими на эту тусовку.
— Да это, блядь, кошмар какой-то! — продолжал он ворчать. — Я внедрился на эту чертову конференцию свиней, но в этом городе как пить дать найдется какой-нибудь маньячный травяной барыга, который узнает меня и пустит слух, что я развлекаюсь здесь в компании тысячи легавых!
У нас на пиджаках были бирки с именами. Их принесли со 100-долларовой регистрационной платой. На моей значилось, что я — «частный детектив из Лос-Анджелеса», и это было правдой, если пораскинуть мозгами; а вот моему адвокату достался титул «Эксперта по Анализу Криминального Оборота Наркотиков». Что тоже было правдой, если пораскинуть мозгами.
Но всем было наплевать, кто есть кто, и почему. Секьюрити были слишком распущенны, чтобы предаться решительной паранойе. Но мы все же стремались, потому что всучили на входе фальшивый чек для оплаты нашей двойной регистрационной платы. Этот чек, в свою очередь, подсунул моему адвокату один из его клиентов из криминального мира сутенеров-торговцев наркотиками… и он стоически его принял, зная на основе своего большого жизненного опыта, что такие чеки абсолютно никуда не годятся.
7.
Если ты не знаешь, приходи учиться…
Если знаешь, приходи учить
— девиз приглашений на Национальный Съезд Окружных Прокуроров в Вегасе, 25— 29 апреля, 1971 года
Первая сессия — приветственные речи — продолжалась большую часть дня. Мы терпеливо высидели первые два часа, но с самого начала было ясно, что мы не собираемся ничему учиться, не говоря уже о том, что было бы безумием пытаться кого-то учить. Достаточно того, что мы просто сидели там, закинувшись мескалином, и час за часом внимали несносному бреду… Что, естественно, не было сопряжено и с малейшим риском. Эти бедные ублюдки не могли отличить мескалин от макарон.
Я подозреваю, что мы могли бы провернуть все дело под кислотой… если бы только не все эти люди — в этом шалмане были лица и тела совершенно невыносимые, если ты закинулся веществом. Вид 344-фунтового шефа полиции из Вако, штат Техас, начавшего без стеснения лапать свою 290-фунтовую жену (или что там за кобыла с ним была), когда выключили свет для просмотра учебного фильма о траве, едва можно было стерпеть под мескалином — по большей части чувственно-внешним наркотиком, преувеличивающим реальность, вместо того чтобы изменять ее, — но с обкислоченной головой вид двух распоясавшихся, фантастически жирных человеческих существ, облизывающих друг друга, пока тысяча легавых вокруг смотрит кино об «опасностях марихуаны», эмоционально неприемлем. Мозг бы отверг его: спинной попытался бы не реагировать на сигналы, поступающие от лобовых долей… а головной, между тем, предпринял бы отчаянную попытку представить разные интерпретации этой сцены, прежде чем отправить их назад спинному, с риском физического вмешательства.
Кислота по своему воздействию — довольно сложное вещество, тогда как мескалин чрезвычайно прост и прямолинеен. Однако при подобных сценах разница между ними представляла интерес лишь с научной точки зрения. На этой конференции просто не было других позывов, кроме как притуплять сознание: красными, дурью, бухлом, потому что вся программа была, вне всякого сомнения, составлена людьми, пребывавшими в секональном ступоре с 1964 года.
Здесь было больше тысячи высокопоставленных легавых, убеждавших друг друга, что «мы обязаны разобраться с наркокультурой», но они понятия не имели, с чего начинать. Они даже не могли вычислить, откуда у этой проклятой проблемы ноги растут. В предбаннике ходили слухи, что за этим стоит Мафия. Или, возможно, «Битлз». Кто-то из слушателей спросил Блумквиста, что он думает по поводу «странного поведения» Маргарет Мид в последнее время, и можно ли его объяснить привыканием к марихуане.
— Даже не знаю, что и сказать, — ответил Блумквист. — Но если Маргарет Мид в ее возрасте курит марихуану… то это полный улет.
Аудитория зашлась в громовом хохоте.
Мой адвокат наклонился и шепнул мне на ухо, что он сваливает. «Я буду внизу, в казино, — сказал он. — Я знаю до фига гораздо лучших способов транжирить свое время, чем слушать эту хуйню». Он поднялся, выбил на пол пепельницу о ножку стула и стал пробираться к входной двери.
Расстояние между рядами не соответствовало его комплекции и не было рассчитано, что кто-нибудь сорвется с места. Люди пытались дать ему пройти, но двинуться было некуда.
— Смотри под ноги! — закричали какие-то хмыри, которым адвокат отдавил конечности.
— Пошли на хуй! — рявкнул он.
— Сам иди туда же! — заорал еще один. Но адвокат уже почти выбрался. «Мне надо выйти отсюда! — завопил он. — Мне здесь не место!»
— Скатертью дорога, — раздался голос.
Он остановился, оглянулся, но, решив, что лучше не связываться, продолжил движение. К тому времени, как он оказался у выхода, весь задний ряд возмущенно бурлил. Даже Блумквист, стоявший далеко впереди на сцене, почувствовал что-то неладное. Он перестал говорить и начал нервно вглядываться туда, откуда доносился шум. Наверное, он полагал, что там разгорается драка — возможно, какой-то конфликт на расовой почве, в который лучше не вмешиваться.
Я поднялся и тоже направился к двери. Лучшего момента сбежать и представить себе было трудно. «Извините, я чувствую, что меня тошнит», — сказал я первой ноге, на которую наступил. Нога тут же отдернулась, и я повторял, как мантру: «Извините, меня тошнит… извините, тошнит… прошу прощения, да, тошнит…».
На этот раз проход расчистился как по волшебству. Никакого протеста. Меня даже проталкивали вперед. Они боялись, что я проблююсь, и никто этого не хотел — по крайней мере, чтобы я проблевался на них. Я добрался до выхода за сорок пять секунд.
Мой адвокат сидел внизу в баре, разговаривая со спортивного вида копом лет под сорок, на пластиковой карточке которого было написано, что он — окружной прокурор откуда-то из Джорджии. «Сам я обожаю виски, — говорил легавый. — Там, откуда я приехал, у нас нет больших проблем с наркотиками».
— Будут, — заметил мой адвокат. — Однажды ночью ты проснешься и обнаружишь, что какой-то джанки вдребезги разносит твою спальню.
— Не! — убежденно сказал человек из Джорджии. — Только не в моих краях.
Я присоединился к ним и заказал большой стакан рома со льдом.
— А, ты ведь тоже один из этих калифорнийских парней, — повернулся он ко мне. — Твой приятель рассказывал мне о торчках.
— Они повсюду, — сказал я. — Никто не чувствует себя в безопасности. И уж, конечно, черт возьми, не на Юге. Они любят теплый климат.
— Они работают парами, — вставил мой адвокат. — Иногда собираются в банды. Они заберутся в твою спальню и приставят тебе к груди длинный охотничий нож, — он важно кивнул. — Они могут даже заняться грудью твоей жены, а потом всадят ей нож в горло.
— Во имя Христа, — всплеснул руками южанин. — Что за чертовщина творится с этой страной?
— Ты даже не поверишь этому, — гнул свое адвокат. — В Лос-Анджелесе все вышло из-под контроля. Сначала были наркотики, теперь колдовство.
— Колдовство? Черт, не может быть!
— А ты почитай газеты, — посоветовал я. — Мужик, ты даже не знаешь, что такое настоящая беда, пока не столкнешься лицом к лицу со сворой этих наркоманов, помешанных на человеческих жертвоприношениях!
— Не! — сказал он. — Это все научная фантастика!
— Только не там, где мы работаем, — заявил адвокат. — Блядь, да в одном Малибу эти проклятые сатанисты убивают каждый день шесть-восемь человек! — он отхлебнул из стакана и продолжил, покачивая головой. — И все, что им нужно, — это свежая кровь. Если им приспичит, они похищают людей прямо на улице. Да, черт возьми. Совсем недавно мы расследовали одно дело… Они выволокли одну девочку прямо из «Макдональдса», невзирая на очередь за гамбургерами. Она была официанткой. Всего шестнадцать лет… и свидетелей было хоть отбавляй!
