Владимир Козлов - Попс
— Умею.
— И доступ к компьютеру и Интернету есть, я надеюсь?
— Да, конечно.
— Ну, вот и все. Идешь на прессуху, пишешь статью, присылаешь по электронке. Вот визитка тебе, на ней адрес. — Он сует мне визитку золотистого цвета. — За день написать успеешь?
— Успею.
— Ну и отлично. Значит, в среду прессуха, в четверг получаю статью, в пятницу сдаем номер. Потом будет неделя посвободнее — встретимся снова и все обсудим детально. Идет?
— Идет.
— Ну, пока. До связи.
* * *Директор фирмы-организатора выставки читает по бумажке:
— В этом году количество участников увеличилось на восемь процентов, общая площадь экспозиции на четыре процента, а количество представленных стран — с одиннадцати до тринадцати…
Сзади мужской голос шепчет:
— Наверно, добавилась Молдавия — услуги шабашников.
Кто-то хмыкает.
Директор продолжает:
— Мы надеемся, что улучшенный дизайн стендов, а также общий уровень организации приятно удивят наших участников и гостей…
Через стул от меня девушка в сером свитере строчит ручкой в блокноте, записывая этот бред. Рядом с ней на стуле лежит диктофон. В нем крутится кассета.
— Уважаемые коллеги, у кого еще будут вопросы? — говорит Головлева, тетка под пятьдесят. Она — пиар-менеджер фирмы-организатора выставки. — Да, пожалуйста…
Поднимается дядька в вытертых джинсах-«бананах» и свитере в катышках. Спереди у него не хватает зубов.
— Кутепов, газета «Столичный север»… У меня такой вот вопрос к господам организаторам. Не будет ли проблем с проходом прессы на выставку, как в прошлом году? Помнится, тогда требовали обязательно дать в газете анонс. А без газеты с анонсом прессу на выставку не пускали…
Головлева говорит:
— Я поняла ваш вопрос. Мы обсудим его позже, во время неформальной части. Хотя, если я не ошибаюсь, пресса была в не очень трезвом состоянии. Но мы обсудим вопрос обязательно, хорошо?
— Хорошо.
Кутепов садится.
— А теперь переходим к неформальной части мероприятия — то есть к фуршету, — объявляет Головлева, растягивая губы в дежурной улыбке.
Несколько человек, в том числе Кутепов, срываются с мест и бегут к столу с бутербродами. Остальные тоже спешат туда, но стараются этого не показывать. Вокруг стола образуется давка.
Добравшись до стола, я понимаю, что опоздал: не осталось ни сыра, ни ветчины. На подносах валяются лишь куски хлеба и капустные листья. Но мне плевать, я голодный. Я кладу на тарелку два куска хлеба с капустой, беру бутылку воды без газа — соки уже расхватали.
Лысый пожилой журналюга в костюме аккуратненько заворачивает бутерброды в салфетки и складывает их в портфель. У него их штук пять. Я пристально смотрю на него. Он не реагирует.
Крупный высокий дядька со значком на пиджаке — мне не видно, что на значке — энергично жует. В метре от него Кутепов уставился на значок. Он говорит:
— Что это вы, господин депутат, стоите в начальственной позе?
— Какой я тебе депутат? — громко, на все помещение, отвечает высокий. — Пошел ты на хуй, придурок!
Девушка в сером свитере громко хихикает. Головлева отвлекается от разговора с каким-то хреном, кривит губы, качает головой.
Я ставлю тарелку на стол и иду искать выход.
* * *На стенах кафе висят дешевые восточные картинки. Вьетнамец и вьетнамка за стойкой негромко разговаривают на своем языке. По телевизору без звука идет футбол.
Мы празднуем день рождения Влада — он, я, два его друга, Коля и Стас, и две девушки, Аня и Света. Влад одно время встречался со Светой, но что у них сейчас — я не знаю.
— Вы только не обижайтесь, но вы, москвичи, ни хера не понимаете… — говорит Влад.
Москвичей среди нас только двое: Аня и я. Все остальные приезжие, как и Влад.
— У вас есть все, все возможности, вся информация… — продолжает Влад. — Вы учились в нормальных школах, занимались у репетиторов… Не то, что в провинции. У вас родители, бабушки, дедушки, у всех их — квартиры… Вам не придется думать, как квартиру купить…
— Ладно, перестань, — говорю я. — Где ты тут видишь мажоров? Я, что ли, мажор? С мамой всю жизнь в одной комнате. Или Аня — мажор? Живет в ебенях, в Южном Бутово…
— Я не вас имел в виду конкретно… Я про менталитет говорю, про психологию…
— Да ну его, менталитет… Лучше давайте добавим — в бутылке еще есть…
Коля берет бутылку, начинает разливать. Рука дрожит, водка проливается на клеенку. Аня накрывает рюмку ладонью: больше не надо.
— Ну, за что в этот раз? — спрашивает Стас. — За все вроде выпили. Давай, Саня, выдай тост.
Я ненавижу говорить тосты — гнать всякую пошлую пургу. Вообще не люблю пить с тостами. Лучше просто бухать, кто с какой скоростью хочет, при желании — чокаться, но без этой херни. Но объяснять мне все это лень, и я говорю:
— Давайте еще раз за именинника. Не повредит.
Пьяный в сопли Влад обнимает меня рукой, больно сжимает шею.
— Саня, я тебе честно скажу — мне твоя эта хрень непонятна…
— Какая такая хрень?
— Насчет музыки. Несерьезно все это — ты понял? Не-се-рье-зно… Не в обиду, я как друг говорю. Пусть этим модная молодежь занимается — типа тех, которые с серьгами ходят, по пять штук в каждом ухе, и на бровях, и на языке… бороды отрастили, татуировки… Я этого не понимаю… На хера тебе это?
— Потом поговорим, Владик. Сейчас настроение… ну, не то…
— Ладно… Потом так потом. Суп с котом…
— Россия в этом году Евровидение снова засрет, — говорит Стас. — Эта, как ее…
— Наталья Подольская, — подсказывает Света.
— Ну да. Я видел один клип… Такая тупая, колхозная баба…
— А какая она может быть? — говорит Коля. — Откуда-то из Белоруссии. Из дыры. Гомель, что ли…
— Колхозница есть колхозница. — Влад усмехается.
— Интересно, а Путину она бы понравилась? — спрашивает Аня.
— Так это он и… это самое, он решил за всех, — говорит Коля. — Думаете, это народ решал? Не-е-е-т! Такие вещи решаются на самом верху! Так что, если б Путину она не понравилась…
— А я читала, что Путин попсу не слушает вообще, — говорит Света. — Он, вроде, классику слушает — Моцарта там, Бетховена…
— Кто тебе такое сказал? — Стас хохочет. — Он слушает блатной шансон. Ну, может, еще группу «Лесоповал». Какая классика? Че за бред? Ты скажи еще, что он «Дом-2» смотрит…
— А при чем здесь «Дом-2»? — спрашивает Аня. — Я, ребята, что-то не вижу связи… Путин, классика, «Дом-2»… Я вообще не просекаю — при чем здесь «Дом-2»? И кто вообще такое говно может смотреть?
— Ну, я, например, — говорит Стас.
— Ты это серьезно?
— Абсолютно.
— И что ты там такого находишь? Или тебе Ксюша Собчак нравится?
— Он на нее дрочит… — говорит Влад и пьяно хохочет.
— При чем тут Ксюша? — говорит Коля. — Что вы вообще за галдеж развели? Городите какую-то хрень. А «Дом-2» — нормальное шоу, я бы участвовал, если б позвали. А че там — сидишь, ни хера не делаешь. Можно учиться где-нибудь, можно не учиться. Ведь бабки какие-то им дают, да? Ну, кормят, на крайняк… Трахаться можно, с кем хочешь…
— Не с кем хочешь, а с тем, кто дает… — говорю я.
— Без разницы…
— Не, я офигеваю, — говорит Аня. — Ты, Коля, меня разочаровываешь…
— Наверно, пора нам валить по домам, — предлагаю я. — А то пошли какие-то разговоры…
— Точно. — Влад открывает глаза. Он уже успел подремать. — Отличная мысль.
Мы встаем, отодвигаем стулья, идем к выходу.
За крайним столиком сидит компания мужиков лет по тридцать. Один тыкает стилусом в экран «наладонника», что-то показывает второму.
* * *Редакция. Я листаю журнал, нахожу свою заметку про выставку. Из моих пяти сотен слов — я их еле наскреб — получилось десять строчек. Будущее время переделали в прошедшее — к выходу номера выставка закончилась.
«…состоялась выставка… участвовали компании… на 4 %… на 7 %… полезные контакты… важные встречи…» Бред.
— Сергей Антонович освободился, — говорит секретарша.
Я прохожу в кабинет. Редактор встает, сует мне руку. От него пахнет коньяком.
— Ну что, видел статью? Порадовался? Чуть-чуть сократить пришлось, но это не твоя вина. Реклама вытеснила. Ты молодец, все качественно написал. На хорошем уровне. Все получится у тебя. Все будет, как надо. Гонорар выплатим после пятого. Потом подойдешь в бухгалтерию, дашь им все свои данные. ИНН у тебя есть?
— Нет.
Редактор смотрит мне в глаза, не отрываясь.
— Что, ты тоже считаешь, что это — не по-людски? Какой еще номер, когда каждый человек уникален?
— Да нет, просто не приходилось…
— А я вот считаю что ИНН — это не по-людски. И поэтому не завожу. То есть, у журнала, конечно, он есть — без этого невозможно. А у меня личного нет. И, надеюсь, не будет. Ладно, теперь немного лирики. Надо тебе дать задание. На следующий номер. Вот что я думаю… Напиши-ка ты про молодежные субкультуры. Скинхеды, металлисты, рэпперы… Кто там еще? Может выйти хороший материал. У тебя все получится, я уверен. Не спеши, там как раз праздники будут… — Он смотрит на календарь на стене. — К десятому мая сдашь. Никаких конкретных указаний. Полная творческая свобода. Главное, чтобы было интересно. Договорились?
