Уильям Николсон - Круг иных (The Society of Others)
Наконец подъезжают мотоциклисты. Так и есть, полиция в полной экипировке, все в коже. Промчались мимо, разворачиваются на полном ходу – ни дать ни взять ковбои на необъезженных жеребцах. Глушат моторы, перекидывают ноги через кожаные седла и этаким развязным шагом крутых молодчиков направляются к нам. «Да, мы такие! А ну, к ноге, козявка!» Смотрю на них, а у самого живот подводит, и вовсе не от страха. Так все это заезжено, скатано с выдумки несчастного американского писаки с маленьким членом, страдающего комплексом неполноценности. Короче говоря, прежде чем я сделал то, что сделал, меня охватило сильное желание сбить с этих остолопов их бутафорскую смелость.
Молоденькие пацаны, мои ровесники, а может, и младше. Они встали на этот путь потому, что власти выдают мощные боты, теплые кожаные куртки и кобуру с пистолетом, которая тяжело хлопается о бедро. Вся их уверенность проистекает из того факта, что до сей поры они имели дело исключительно с мирным населением своей страны, приученным становиться по стойке «смирно» и класть в штаны, когда мимо проезжает полицейский.
Экхард ведет себя по уставу: руки по швам, глаза потуплены. Его обыскивают первым. К нему обращаются: что-то сказали насмешливо, с издевкой. Не успевает учитель рта открыть, полицейский замахивается рукой в кожаной перчатке и влепляет ему пощечину, сбивая с носа очки. Глазам своим не верю. Мой друг не проронил ни слова, а эта обезьяна его мордует.
Без видимого недовольства бедолага подбирает очки и пытается нащупать в кармане документы. С малым успехом – у него сильно трясутся руки, и все из-за меня. Эта блатная скотина снова бьет несчастного по лицу – тот едва на ногах удержался. Ну все, с меня хватит. В конце-то концов, какого черта?
Вынимаю пистолет и делаю предупредительный выстрел в землю. Все внимание переключается на меня, а я как гаркну изо всех сил:
– Один шаг, паскуда, и ты покойник!
– Не надо! – перетрусил Экхард.
– Что, жить надоело?
Пусть я ору по-английски, эти ребята достаточно видиков насмотрелись, чтобы понять, что к чему. У меня такой вид, словно я с катушек слетел. Для пущей убедительности держу пистолет на уровне лица, да еще вперед напираю так, что впору испугаться: «А ну, только дернись, голову снесу! Ну, попробуй, дай повод!»
Я здесь палач.
И не спрашивайте, откуда это взялось. Меня захлестнула какая-то дикая злоба, что-то взорвалось внутри и крутится, как заезженная пластинка: «Плевать на все! Катитесь вы к чертям собачьим!»
Все, пора брать быка за рога, самое время.
– Пусть только потянутся к кобуре, я стреляю! Скажи им!
Экхард переводит. Ребята не хватаются за оружие. Стоят и таращатся на меня, как на серийного убийцу в приступе неуправляемой агрессии. Ага, сосунки, это только начало! Какие же они молокососы! Я только теперь заметил, что им лет по восемнадцать, не больше. Этим мальчикам еще никто не оказывал сопротивления. Тут не просто страх перед оружием: игра вдруг пошла не по правилам. Парни ошеломлены: простолюдины не должны на них орать.
– А теперь пусть делают то, что я скажу! И чтобы без самодеятельности! Скажи им.
Экхард что-то говорит, его слушают.
– Иначе получат по пуле в позвоночник. Так и передай.
Тот говорит.
– Это не смертельно, но парализует. Учитель в замешательстве пялится на меня.
– Переводи.
Он что-то говорит. Молодчики вытаращили глаза. Дальше все понятно без слов. Я вынимаю из кармана щипцы и сую им под нос, чтобы видели. У тех все на лицах написано: сосунки прекрасно знают, что плохие дяденьки делают с теми, кто не в силах бежать. Теперь они с радостью будут слушаться.
Я требую снять верхнюю одежду, перчатки, кожанки и ботинки. Лечь лицом вниз. Для острастки делаю пару выстрелов – близко, но чтобы не задеть. Каждого связываю их собственными ремнями: запястья к лодыжкам. Экхард на меня глядит, будто на его глазах я превратился в Терминатора.
– Умеешь управлять мотоциклом?
– Что? – не понимает он, переспрашивает: – Что?
– Катался когда на этом агрегате? Показываю на один из мотоциклов.
– Нет. Никогда, что ты! -И я.
А у меня-то шило в заду, и потом, разве может какая-то куча железного хлама устрашить мужчину, который только что единолично окунул в дерьмо двух крутых злодеев? Кинув Экхарду, чтобы натягивал кожу, облачаюсь сам.
– Ты спятил. – У него зубы стучат. – Теперь нас точно убьют.
– Ну и как, по-твоему, они это сделают? Как? – Меня зло берет, все пытаюсь его растормошить. – Ну? Они видели твои документы? Нет! Думаешь, в лицо тебя узнают? Нет! Ты же весь в шарф закутался. Вычислят, куда мы поехали? Нет! Так каким же образом они нас убьют, ну?
– Ты засветился. – На Экхарда жалко смотреть. – Они тебя узнают.
– Узнают – убьют. Ты-то цел останешься. Понятно тебе? Цел!
– Ладно, – потупился учитель.
Не думал, что стану головорезом. Ладно, с этим потом разберемся, на досуге. А сейчас надо Экхарда растрясти и линять отсюда.
Рассматриваю мотоциклы. Интересно, сложно такой дурой управлять? Помню, был у нас один мальчишка, полный даун; если во время ходьбы задать ему вопрос, он непременно остановится, чтобы ответить. Нет, в прямом смысле, когда он сосредоточивался, то функции, необходимые для ходьбы, подвисали, и лишь тогда он мог говорить. Так вот, у этого тормоза был мотоцикл, и он на нем катался. А я сейчас на взводе, меня так занесло, что не остановиться, а главное, я уверен, что все могу. Чтобы не вызвать паники среди местного населения, придется блефовать.
– Прыгай назад. Я знаю, как завести эту тачку. Не столько ложь, сколько некоторое отклонение от
правды. Очень скоро я буду знать, как ее завести. Экхард, надо отдать ему должное, и не подумал ставить под сомнение мою раздутую самоуверенность – даже после того как мы рыкнули, дернулись и замерли на месте; двигатель заглох, и мы завалились на бок.
– Ах ты, восточноевропейская гнилушка! – Я с руганью пинаю запрокинувшийся мотоцикл. Вот как я стал плохим. Это что-то новенькое.
Итак, мы снова в седле, тронулись и едем, правда, пока только на одной передаче. Понятия не имею, как их переключать, да и черт с ним – главное, дроссель и тормоз обнаружены, остальное не важно. Для пущей убедительности, в основном ради Экхарда, делаю пару разворотов мимо полуголых скрученных полицейских и делаю еще пару выстрелов, дабы охладить пыл у стражей порядка. Выворачиваю на тропу, Экхард цепко обхватывает меня сзади, точно любовник, я отпускаю дроссель, и мы мчимся со всей дури.
Определенно, способ путешествия выбран верно. Если вы хотите быстро объять окрестности и развить в себе презрение к чувству самосохранения, мотоцикл – самое подходящее средство передвижения. Еще неплохо бы иметь гибкий скелет, поскольку так или иначе местами придется прогнуться. Короче, я мчусь по дороге, ветер хлещет в лицо, глаза слезятся от скорости; я стал одним целым с железным конем. К счастью, пока не возникло надобности тормозить – видите ли, пока что я знаю только один способ остановиться, и это происходит сразу и на все сто, что на такой скорости весьма чревато. За спиной – видимо, ввиду избыточного жизнелюбия – Экхард пускает сопли. Впрочем, его чувств я не разделяю и даже, напротив, сделал для себя открытие: оказывается, риск здорово заводит. Смертельная опасность – крутая фишка для настоящих торчков. И почему мне об этом никто не рассказывал? Отныне дислоцирую свою жизнь по районам военных действий.
Тарахтим по скованной заморозками почве, впереди расстилается бескрайняя пустошь, которую пересекает какой-то поток. Где-то в глубине подсознания мелькают картины погони, следы шин, лай ищеек, и, недолго думая, я выруливаю в реку и выжимаю полный газ. Мы мчимся по воде, высекая брызги, точно скоростной катер. Похоже, Экхард орет, по мне по барабану – все равно не утонем: здесь мелко, и выжимаем мы, наверное, тысячу километров в час; на такой скорости свалиться проблематично.
Но вот впереди хорошая дорога – хоть копчик отдохнет. Итак, вперед! Все выше, выше и выше! Только гравий из-под колес, и я уже выруливаю на потрескавшийся асфальт. Пробуксовал, жеванул резину – и покатил с ветерком. Теперь ни грохота, ни плеска, и можно поговорить, перекрикивая рев мотора.
– ПРАВИЛЬНО ЕДЕМ? Молчок.
– ЭКХАРД! НЕ СПИ! ПОКАЗЫВАЙ ДОРОГУ!
– ДА! ЕДЕМ ВЕРНО!
Все отлично. Сгоряча выскочили куда надо – видно, покровитель путешественников направляет. А теперь пусть покровитель брачных ритуалов доведет нас до места назначения. Грабеж, побег, вооруженное нападение – и все это сделали мы! Теперь бы на свадьбу поспеть.
Вкатываемся прямиком в деревню. Редкие прохожие на узкой улочке встречают нас затравленными угрюмыми взглядами. Я не сразу и понял, в чем дело, пока не увидел себя в отражении: натуральный легавый.
Отпускаю газ, выруливаю в какой-то переулок и небрежно останавливаюсь. Экхард грушей падает на землю. Я, весь в коже, перекидываю ногу через седло – ну, чем не полицейский? Вполне.
