Дуглас Коупленд - Поколение А
Я позвонил. Финбар взял трубку. Судя по голосу, он был слегка навеселе. На заднем плане был слышен гул голосов.
Я изобразил австралийский акцент:
– Привет, это Тоби из «Manssage». Финбар промолчал.
– Финбар?
– Кто это?
– Это Зак. Я вообще-то звоню Саманте.
Мне показалось, я слышу, как у Финбара скрипят мозги, переваривая информацию.
– Ты откуда звонишь?
– Со своей фермы. Неподалеку от Оскалусы. Округ Махаска, штат Айова.
– Это тебя, – объявил Финбар загадочным голосом, передавая трубку Саманте.
Да-да, Саманте!
Я услышал ее голос. Это было неземное блаженство.
– Мам? Пап? Мы только-только закончили ужинать. Перезвоните попозже, ага? Через час.
Я сказал:
– Это Зак.
Голоса на заднем плане сделались тише, а потом смолкли. Видимо, Сэм ушла с телефоном в другую комнату. Я ждал, когда послышится звук закрываемой двери.
Сэм сказала:
– Привет. Я ответил:
– Привет.
Потом возникла неловкая пауза.
– Ты откуда звонишь?
– Со своей фермы. Неподалеку от Оскалусы. Округ Махаска, штат Айова.
– А мы только поужинали.
– И что было на ужин?
– Котлеты по-киевски. Молодой картофель. Салат из одуванчиков.
– А на десерт?
– Яблочный штрудель.
– Я6лочный?!
– Да, я понимаю, о чем ты. Это было божественно.
– А я собирался завтра поехать в город и купить себе яблоко. То есть уже сегодня. Я так соскучился по чему-нибудь твердому. В смысле, чтобы на зубах хрустело.
– Ты бы видел эти яблоки. Мелкие, все какие-то помятые, поклеванные птицами. С виду – как клочья сбившейся шерсти на жэпах овец.
– Это как?
– Как клочья сбившейся шерсти. На жэпах овец.
– На «жэпах» или на «жопах»?
– На жопах, да.
– Ага, понятно. А что сейчас на тебе надето? -Зак!
– А что такого? Мне действительно интересно. Включи камеру на телефоне.
– Нет. Тем более я не знаю, как она тут включается. На телефоне Финбара. А на тебе что надето, Зак?
– Серые спортивные штаны и белая майка, облитая гранатовым соком.
– Гранатовый сок – это вкусно. А еще из него делают гренадин. Я имею в виду, настоящий. Который именно из гранатового сока.
– А гренадин добавляют в коктейль «Шерли Темпл».
– Ага. Кстати, слово «граната» – того же корня. Знаешь, почему ручные гранаты покрыты такими маленькими квадратиками, вроде делений на плитках шоколада?
– Не знаю. Чтобы рука не скользила?
– Нет. Когда граната взрывается, эти квадратики разлетаются в стороны, и получается больше осколков.
– Сэм, ты мне нравишься. Но ты так до сих пор и не сказала, что на тебе надето.
– Да ничего особенного. Платье, туфли. Это вечеринка для яппи.
– А кто этот Финбар?
– Мой новый друг. Мы познакомились в самолете. Когда летели из Штатов.
– А тебя тоже держали на карантине?
– Ага.
– Я чуть не умер со скуки.
– Я тоже. А тебя когда отпустили домой?
– Да уже больше месяца назад. А тебя?
– Вчера.
– И как оно?
– Знаешь, странно. Они вынесли все из моей квартиры. Остались голые стены. Дом родителей осаждают фотографы и религиозные психи. Но мне хотя бы уже не приходится есть это жуткое желеобразное нечто.
– Тебе тоже давали это желе?
– Это было ужасно. По вкусу – как молочный коктейль с говядиной.
В телефоне что-то пискнуло.
– У меня батарея садится, Зак.
– Напиши мне на мыло. Короткие гудки.
Упс.
Я растерянно оглядел кухню, потом пошел в гостиную. Там на диванах и креслах спали мои секретарши – мои говорящие приспособления для секса. Тревожное ощущение, когда тебе кажется, будто ты вышел из своего тела и смотришь на себя как бы со стороны, теперь исчезло. Его сменило гнетущее чувство собственной незавершенности и недостаточности.
САМАНТА
Я не знала, что делать. В конце концов я позвонила Финбару. Мне было проще позвонить ему, чем кому-то из моих так называемых друзей. В жизни каждой незамужней женщины бывают моменты, когда все друзья исчезают и не остается вообще никого. А Финбар, с другой стороны, запланировал три вечеринки и составил мне полный набор средств для комплексного ухода за кожей еще до того, как я закончила излагать свою слезную просьбу о «политическом убежище».
Мы с папой прокрались незамеченными мимо фотографов, расположившихся табором вокруг дома родителей, сели в машину и поехали к Финбару. Его «тойота» стояла на подъездной дорожке, и, проходя мимо, я обратила внимание на наклейку на багажнике. Рыба из серебристой эмали. У меня было чувство, что я попала в закольцованный сон, который вообще никогда не закончится. На этой рыбине номер шесть было написано: «Sole amandine»*. Финбар широко распахнул дверь.
* Sole amandine (фр.) – морской язык с миндалем.
– Проходи, будь как дома. Мне только что сообщили, что в Аваггуни, на ипподроме, продают «гренни-смиты». Я два года не ел пирога с яблоками. Ты принесла мне удачу. Так что будешь моим талисманом.
Он послал мне воздушный поцелуй, сел в машину и умчался в Аваггуни за яблоками. Я вошла в дом – совершенно роскошный дом, как на фотках в глянцевых журналах, – и с содроганием вспомнила свою скромную квартирку и все свои неказистые вещички, которые в данный момент прозябали где-то на складе в Кловерли. Холодильник Финбара был набит дорогой качественной едой, в том числе и продуктами ручного опыления – меня особенно поразил консервированный зеленый горошек. А на кухонном столе стояла миска с копченым миндалем. У Финбара явно были связи на черном рынке – в отличие от моих мамы с папой, которые жили почти исключительно на курице и картофеле.
Финбар вернулся часа через два. Привез пять исклеванных птицами «гренни-смитов». К тому же три из пяти были изрядно помяты.
– С пирогом мы обломались. Будет штрудель. Но зато очень вкусный, – сказал Финбар и достал из морозилки бутылку водки. – Давай пока по коктейлю с мартини. А потом я буду готовить, а ты мне расскажешь все-все. Сегодня вечером у нас гости. Хорошие люди, тебе понравятся. В общем, ты наливай. Не стесняйся.
Все-таки есть в жизни счастье.
В общем, мы пили крепленый мартини. Финбар готовил яблочный штрудель. Ароматный, как редкий цветок. Поставив штрудель в духовку, Финбар проводил меня наверх, в комнату для гостей. С отдельной ванной и видом на бамбуковую рощу. Вот в такой комнате я бы с радостью провела целый месяц.
Я приняла душ и прилегла, чтобы проспаться после мартини с водкой. Меня разбудил Финбар:
– Через час мы садимся за стол. И еще я подумал, что ты, наверное, хочешь поговорить с Заком. Я подключил кое-какие знакомства и добыл адрес его электронной почты.
– Что?!
– Виноват, каюсь. Больше не буду. Кстати, не беспокойся насчет прически. Если хочешь, Сильви сделает тебе стрижку. Как раз успеете до ужина.
Я глянула в зеркало и, честно сказать, пришла в ужас. Вся изможденная, помятая. На голове – взрыв на макаронной фабрике.
– Она правда может меня постричь? Прямо сейчас?
– Да, она может. На кухне стоит гостевой ноутбук, подключенный к сети. Так что если захочешь связаться с мистером Заком, ноут в твоем полном распоряжении.
Я спустилась на кухню, уселась перед компьютером, зашла на KMail и создала нового абонента. Я не знала, что написать Заку. На самом деле я еще не совсем протрезвела. А вернее, совсем не протрезвела.
Привет, Зак. Это Сэм (Саманта) из Новой Зеландии.
Я закрыла глаза, крепко зажмурилась, и в темноте под закрытыми веками завертелись взвихренные геометрические узоры. Потом я открыла глаза и вспомнила один случай, о котором читала когда-то давно: как два моряка утверждали, что видели черное солнце, опускавшееся за горизонт. Дело было на острове Муреа в 1947 году. И мне вдруг подумалось, что сколько бы ты ни видел закатов, у тебя каждый раз возникает чувство, что именно этот закат был исполнен исключительно для тебя. Для тебя одного.
Потом я задумалась о многочисленных неурожаях, случившихся за последние несколько лет. О том, как у нас каждый год возникает глобальная паника. Люди боятся голода. Боятся того, что может произойти, если так называемый опылительный кризис будет усугубляться.
А потом мне представился Зак – такой, каким он был на фотографии из выпускного альбома. Я ее видела в Интернете за день до того, как меня укусила пчела. Другие онлайновые фотографии (например, с многочисленных вечеринок) наводили на мысли, что Зак – человек энергичный и любит повеселиться. Ну и, понятное дело, классический видеоролик в кабине комбайна. Странно… До сегодняшнего дня я даже не осознавала, как много я думаю об этом Заке.
Раздался звонок в дверь. Я очнулась от своего сна наяву, быстро нажала клавишу Enter и отправила Заку эти восемь слов. Я знала, что он их прочтет. И вдруг поняла, что это были действительно искренние слова. Но конкретно в эти минуты мне хотелось настоящего ужина. В компании настоящих взрослых людей. И настоящего штруделя из настоящих яблок.
