Ольга Фомина - Я решил стать женщиной
— Только не испачкай тональным кремом мою кофточку, — прозаично простонала Катя. Я ее целовала и раздевала: Она была напряжена, она всегда немножечко боялась секса, ей всегда было сначала больно, и всегда этот страх и боль надо было преодолевать, и, поэтому не всегда наше взаимное желание заняться любовью, заканчивалось нормальным традиционным сексом — радостной встречей красивой Катиной пизды и моего еще не отрезанного членика. Часто приходилось думать о других способах доставления оргазма друг другу. Но сейчас мы возбужденные, делали друг с другом всё что хотели, страстно, со стонами:.
Сдуру послушавшись когда-то Аслана, стилиста, с которым много работали, мы, довольные дешевизной, купили в ИКЕЕ за 200 долларов порекомендованный им жутко неудобный диван. Состоял он бесхитростно из поролона, обтянутого черной тканью, такие же подушки крепились к нему ремнями, ремни эти упрямо не хотели держать их. Мы вспотевшие, опустошенные и обессилившие от секса, молча лежали на этом диване, подушки медленно съезжали, мы двигали их под себя, они опять съезжали, не давая сосредоточиться нам на себе.
— Катюшончик, спасибо тебе. Мне было не просто хорошо, я когда-нибудь умру от оргазма с тобой, — одуревшим от счастья голосом благодарила я свою подругу.
— Мне тоже было хорошо, — мы прижались друг к другу и нежно поцеловались.
— Катюшончик, почему мы так мало занимаемся сексом? Твое тельце создано для этого. Я не могу так мало заниматься сексом.
— Запела свою песню. Я сексом занимаюсь, когда хочу. И ты будешь, когда тебе скажут.
— Ну, Катюшон: — заныла я.
— Рот закрой, давай молча полежим.
Мои мазохистские наклонности устойчиво преобразовались в Кате в обратные качества. Если раньше я их пыталась безуспешно культивировать, то теперь я иногда сама страдала от ее главнокомандующей позиции и ее самоощущения хозяина моей жизни.
Зазвонил телефон, я голая вскочила и подбежала к трубке.
— Алло! — услышала я мурлыкающий голос и узнала девушку-дизайнера.
— Да, здравствуйте, Ольга! — поздоровалась я.
— Здравствуйте! У меня появился один проект, я решила позвонить Вам. Мне нужно снять одного человека на диск, он певец, я хотела узнать, возьметесь ли вы? И когда у вас свободные дни?
— Ну, а чего не возьмемся, это работа наша. Четверг и следующий вторник заняты, остальные дни свободны.
— Может быть, давайте в пятницу? — предложила Ольга. — Я сейчас договорюсь о времени и перезвоню.
— Ок, Оля. Я рад, что Вы позвонили, — вежливо поблагодарила я её.
— Мне тоже очень приятно, а снимать надо будет Борю Моисеева.
— Здорово, — сказала я неуверенно и испуганно подумала, что Боря Моисеев, наверняка, заебет своими претензиями, мне он всегда казался конченным долбоёбом.
— Он, конечно, сложный человек, — Оля почувствовала мои мысли, — но у него очень творческая натура, с ним легко работать, если, конечно, вы сработаетесь.
Ну, прямо как при устройстве на работу, я не хотела ни с кем срабатываться, и не хотела никаких начальников, даже на один день.
— Ну, ладно: Чего же не сработаемся, — согласилась я. — Конечно, мне интересно снять Моисеева.
— А по деньгам: как это будет выглядеть? — Оля перешла к деловой части разговора.
— 800 долларов — работа, то есть гонорар. Плюс расходы, — тогда мы брали именно так, сейчас, слава Богу, берём больше. — Расходы — это пленки, проявки, визажист, парикмахер:
— У Бори свой стилист, он его привезет, — вставила Оля.
— А-а! Ну, тогда пленки, проявки и всё остальное, если дополнительно надо будет что-то приобретать… Обычно выходит чуть больше тысячи, — подвела я итог своей нехитрой бухгалтерии.
— Я поняла, мне Марина Хлебникова говорила уже об этом. Хорошо, — и мы попрощались, договорившись созвониться перед съемкой.
* * *Дизайнер Оля Алисова приехала к нам за час до съемки обсудить ее, но в основном познакомиться. Небольшая красивая женщина, худенькая, она напуганной киской вошла в студию. Эта ее мягкая манера двигаться и мурлыкающе говорить, была обманчива и абсолютно противоположна ее твердому, как кремень характеру. Узнала и поняла я это не сразу, слишком беспомощной и слабой казалась всегда она. Но «беспомощная и слабая» Оля уверенно работала, как лошадь, и имела успешный самостоятельный бизнес. Мы выпили по чашке чая, поболтали, познакомились: и приехал, наконец, Боря:.
Боря приехал не один. Никто из артистов один не приезжает, всегда возможны рядом администратор, директор, продюсер, водитель, возможен «свой» визажист, как правило, один-два человека «шестерок», гордых от близости к известной личности и с понтами, большими, чем у того самого, но готовых быть при этом на посылках, отнести-принести, подлизать-подтереть:.
Боря приехал не один, с ним приехали человек двадцать — негде сесть, не хватает на всех стульев, не хватает на всех чашек: Все рассредоточились по студии, заполняя собой пространство — невозможно за всеми уследить, а вдруг что-нибудь спиздят. А того, что можно было незаметно утащить, хватало.
— Здравтсвуйте, меня зовут Борис, я фотограф, — представилась я. — Это Катя. Катя тоже фотограф, мы работаем вместе, и она владелец студии, — я всегда говорила об этом, это производило большее впечатление и вызывало большее уважение, чем просто скромное — «она тоже фотограф». И Кате это нравилось — быть владельцем.
— Привет! А я тоже Боря! — в свою очередь представился Моисеев.
— Да уж это все знают, — подхалимски засмеялась я.
— Хорошо тут у вас, — Моисеев покрутил головой. — Я первый раз вижу в Москве такую большую студию. Видеоролики снимают: это понятно — там павильоны киношные арендуют, а фотостудии у всех полное говно.
Он поздоровался с Алисовой, и они начали болтать о прошлых своих работах. Мы сидели за столом, а остальная толпа, разместилась, навалившись кучей на диване, на стульях по два человека, кто-то сидел на полу: Я так до конца съемки не поняла, кто в этой толпе кто, и кто зачем нужен.
Визажист, огромный жирный мужик, приехавший с Борей, имел красивое женское имя Влада, короткий ёжик, потрёпанное жизнью лицо и свисающий большим бурдюком живот. Последние особенности его внешности очень хорошо подходили к этому звучному женскому имени. Мы с ним почти не общались. Может быть, он тоже хотел быть женщиной, может быть, уже был ею? «Надо же — Влада: еби его мать:» — удивилась я про себя и посмотрела на него ещё раз: — обыкновенный, немолодой, чрезмерно разжиревший мужик: Пиздец! Хотя бы похудел для начала, а потом назвался бы «Влада» или «Элеонора», или как его душе угодно! Я иногда смотрела на него во время съёмки и думала, — неужели я также выгляжу по-идиотски, сбежавшей из психушки? Или все-таки лучше?
Катя с Аней потихонечку ходили по двум этажам студии и прятали по шкафам всё, что можно было спрятать. А я сидела и рассматривала с близи Моисеева. Как его снять красиво, я не представляла — лицо помятое, дряблое, сморщенное: Как он стал популярным с такой внешностью и с таким голосом — загадка, феномен и настоящее чудо: поверишь тут и в чудеса!
— А я зашел вчера в супермаркет у дома, — за столом зашла речь о магазинах и ценах, и Боря Моисеев поведал всем очень «правдивую» историю. — Зашел в супермаркет, купил курицу, ну, еще что-то по мелочам, и вышло на семьсот долларов! Представляете!? Ну, просто кошмар какой-то!
— Да, да, безобразие! Такие цены! Курица за семьсот долларов — какой ужас!: — поддержали обобранного Борю, приехавшие с ним товарищи. Никто не сказал: «Борь, не пизди ты так. Ну, где ты нашел курицу за 700 долларов?» Я злилась, и одновременно мне было смешно, наблюдая за этим театром абсурда.
— Ну, давай, Борис, обсудим, что я хочу, — обратился, наконец, Боря ко мне. Он достал блокнот, полистал его и повернул ко мне исписанную страницу. — Вот, смотри, история у нас будет вокруг унитаза, сейчас его привезут. Первая картинка: посередине унитаз, действие происходит в туалете, — (какое действие, Боря не объяснил). — Я стою одной ногой на унитазе, моя нога в чулке сеточкой:, а у меня очень красивые ноги. Не веришь?
— Верю, — неуверенно ответила я, и подумала: «А ну тебя на хуй!»
— Да-да-да. У меня очень красивые: охуительные ноги! — прервал Боря описание предполагаемых сюжетов описанием своих нижних конечностей: Но рассказывал он не о подагре. — Меня этим летом в Париже снимали для рекламы женских колготок. Да-да-да, снимали мои ноги для рекламы в Париже, — все вокруг опять с готовностью восхищено заохали: «Да! У тебя суперстройные ноги! Как у фотомодели прямо!:» Я охуевала от такого лиемерства и, конечно, не верила, что пожилые узловатые ноги Моисеева могут привлечь чьё-то внимание на рекламе колготок: ну, если только в Париже. — Вокруг стоят мои танцоры, — продолжил он, — не просто стоят, они охуительно стоят, я уже представляю, как они должны стоять. Я покажу или расставлю их сам. В унитаз писает мальчик: Есть у нас один мальчик, вон тот лысый будет писать, — указанный мальчик виновато и заискивающе заулыбался. — Штаны у него спущены: Симпатичная попка, и я держусь за нее одной рукой. Ну, как?
