Мик Фаррен - Джим Моррисон после смерти
Роберт Мур кивнул:
– Вроде того. Тут полно этих кругов.
– Интересно, а есть в них какой-то смысл? То есть кто-нибудь пытался прочесть эти знаки? Ведь что-то же они значат?
Роберт Мур покачал головой:
– Пару раз я пытался их сыграть.
– Сыграть? В смысле – как музыку?
– Вроде того. Но мелодия получалась паршивая. Сплошной Нейл Даймон с его аккордными прогрессиями.
– Вы считаете, что это такие громадные ноты?
Мур резко повернулся к Джиму:
– Знаешь что. Рок-н-ролл?
Джим вздохнул:
– Я вас достал со своими вопросами.
– У меня есть вопрос для тебя.
– Какой вопрос?
– Как получилось, что ты бросил петь?
– А кто сказал, что я бросил петь?
– А чего говорить? Я и так знаю. После того как ты спёкся на дозе в Париже, ты не спел ни единой ноты.
Джим не верил своим ушам.
– Бред какой-то.
Долгоиграющий Роберт Мур искоса взглянул на него:
– Да? Ну и когда ты в последний раз пел, Рок-н-ролл?
– Я не знаю. У меня с памятью туго.
– Тогда почему ты уверен, что это бред – то, что я говорю?
Джим тряхнул головой в замешательстве. Может быть, Роберт Мур прав. Сейчас он и вправду ни в чём не уверен. Собственно, он поэтому и хотел задержаться в городе Дока: чтобы попробовать вспомнить хоть что-нибудь.
– Тут надо подумать.
– Только думай не очень долго. А то мы уже подъезжаем к Перекрёстку.
Джим глянул вперёд сквозь лобовое стекло. Всё было в точности так, как сказал Роберт Мур. Впереди был перекрёсток. Вторая просёлочная дорога пересекала ту, по которой они ехали, под прямым углом. Никаких указателей не было. Просто пересечение двух дорог в чистом поле. Роберт Мур остановил кадиллак:
– Ну вот. Здесь мы с тобой и распрощаемся.
Джиму хотелось спросить, а что ему делать дальше, но он не стал, потому что знал, что получит в ответ в лучшем случае какую-нибудь доморощенную дзенскую притчу. А ещё вероятнее – встречный вопрос. Блюзмен выключил двигатель:
– Пойду осмотрюсь.
Прежде чем выйти из машины, Долгоиграющий Роберт Мур забрал с заднего сиденья футляр со своей гитарой. Это слегка озадачило Джима. Неужели старик будет петь серенаду пустынному Перекрёстку или, может, попробует снова сыграть музыку этих кругов на полях? Джиму и в голову не пришло, что Роберт Мур не собирается возвращаться к машине. Блюзмен, похоже, никуда не спешил. Он отошёл от кадиллака, не так чтобы очень далеко, остановился и запрокинул голову, глядя в небо. Джим повернулся к блондинке на заднем сиденье:
– Вы понимаете, что происходит?
Мэрилин просто пожала плечами и растянула пухлые губки в знакомой улыбке. Джим так и не понял, в каком качестве она здесь присутствует и кто она вообще. Какая-нибудь эксцентричная девица с большим прибабахом, принявшая облик Мэрилин Монро, а заодно и обет молчания? Сексуальная игрушка, которую Долгоиграющий Роберт Мур прихватил с собой в дорогу? Джим знал, что и этот вопрос, вероятней всего, тоже останется без ответа, и решил не ломать себе голову. Он тоже вышел из машины и пошёл туда, где стоял Роберт Мур. Впрочем, Джим остановился на приличном расстоянии, чтобы старик не подумал, будто он ему навязывается. Долгоиграющий Роберт Мур обернулся и посмотрел на него:
– Тебе интересно, что я тут делаю, да, Рок-н-ролл?
Джим улыбнулся и кивнул:
– Честно сказать, интересно, но я не хотел спрашивать.
– Я жду, когда меня подберут, чтобы ехать дальше.
– Кто подберёт?
Долгоиграющий Роберт Мур указал на какую-то точку на горизонте:
– Смотри, Рок-н-ролл, сейчас сам все увидишь.
На горизонте зажёгся оранжевый огонёк. Он заметался, словно исполняя какой-то нервный дрожащий танец, и направился прямо туда, где стояли Мур с Джимом. После явления вудушных богов в их слепящем, наэлектризованном коконе света Джим наблюдал за приближающимся огоньком с явной опаской. Светящийся предмет завис прямо над ними, легонько покачиваясь в воздухе. Джим растерянно поглядел вверх:
– Это что, шутка такая?
Потому что над ними, на высоте где-то сорок футов, висела летающая тарелка. В полной тишине. Лицо Долгоиграющего Роберта Мура оставалось абсолютно бесстрастным.
– Лично я никакой шутки не вижу. Я вижу только НЛО.
Джим по-прежнему не верил своим глазам. Это была классическая летающая тарелка типа той, что предположительно разбилась в Росуэлле в 1947 году, – круглый диск, похожий на перевёрнутую суповую тарелку с башенкой в центре в виде прозрачного купола, откуда и шёл этот оранжевый свет. Снизу имелись три выступающих полусферы непонятного назначения. Предположительно двигатели. Джим почувствовал, как волосы у него на голове слабо зашевелились, должно быть, пытаясь встать дыбом, как, собственно, и положено – опять же, предположительно, – в непосредственной близости от летающих тарелок.
– Это тарелка Адамски.
Роберт Мур взглянул на него озадаченно:
– Я не разбираюсь в моделях и марках. По мне, так самая обыкновенная летающая тарелка.
– Джордж Адамски. В начале пятидесятых. Первый из контактеров с пришельцами. То есть по его утверждениям.
– Он был не первый.
– Он сфотографировал те тарелки. Точно такие, как эта. Только их объявили фальшивкой. Фотографии, в смысле.
Похоже, Роберту Муру всё это было неинтересно.
– А по-моему, вполне настоящая. В смысле – тарелка.
– Но что настоящим пришельцам делать в нашем загробном мире?
Роберт Мур улыбнулся:
– Они такие пронырливые, пришельцы. Они везде. Здесь, в досмертной жизни – везде.
– И вы собираетесь улететь с ними, на этой штуковине?
– Точно так.
Джим не верил своим ушам.
– Будете петь блюзы на Зете Ретикули?
– У меня есть друзья наверху.
– А можно мне с вами?
Роберт Мур покачал головой:
– Думаю, нет. Эти пришельцы, они разборчивые. Ещё не всякого заберут.
И тут из нижней части тарелки ударил луч белого света. Долгоиграющий Роберт Мур оказался точно в центре луча, но круг света захватил и Джима тоже, на самом краю. Тарелка начала опускаться, и Джим в страхе попятился. Роберт Мур тоже отступил на пару шагов. Свет погас, и тарелка зависла всего в нескольких футах над землёй, подняв маленькие пылевые смерчи. Она висела так где-то минуту, совершенно неподвижно, а потом снизу открылся люк. Из люка полился голубоватый свет и медленно выехал узкий трап. Долгоиграющий Роберт Мур повернулся к Джиму:
– Ну, я пошёл, Рок-н-ролл. До встречи.
Старый блюзмен быстро поднялся по трапу. И как только Роберт Мур поставил ногу на первую ступеньку, кадиллак просто исчез – как будто теперь, когда он был больше не нужен своему хозяину, ему стало незачем существовать. Джим мог только предположить, что Мэрилин исчезла вместе с машиной. Джим увидел, что Роберт Мур уже скрылся внутри, и его вдруг охватила злость. Да пошли они в жопу, эти разборчивые пришельцы. Они ещё в досмертной жизни его достали. Они всегда были где-то поблизости, таились в тени, то появлялись, то исчезали, беспокоя пилотов, раздражая правительство, похищая одиноких путешественников на пустынных дорогах и пугая до смерти Верна и Баббу, когда те пошли на болото рыбачить. Маленькие пучеглазые человечки, с серой кожей и тремя пальцами на руках ни разу не соизволили проявиться в открытую. Ни разу не приземлились у Белого дома и не сказали: «Отведите нас к вашему президенту». (Хотя во времена Джима президентом был Ричард Никсон, так что надо ли их винить?) В общем, они подразнили его изрядно. И вот наконец случилось. Летающая тарелка опустилась прямо у него перед носом, и не будь он Джим Моррисон, если он даст им уйти. Он должен выяснить правду. Раз и навсегда. Либо он убедится, что инопланетяне действительно существуют, либо, если все это мошенничество и обман, он узнает, кто за этим стоит.
Не задумываясь о возможных последствиях, он рванулся вперёд. Трап уже пополз вверх, но Джим подпрыгнул и встал на движущуюся ступеньку. Он покачнулся, стараясь удержать равновесие, и буквально нырнул головой вперёд внутрь летающей тарелки.
ГЛАВА 3.
Что бы там ни говорили, пришельцы – это большой геморрой.
Тюрьма была оборудована до нелепого неумело, но что-то подсказывало Сэмпл: это специально так сделано, а тот, кто всё это придумал, немало потрудился над каждой абсурдной деталью. Подтверждения были повсюду. В воздухе явственно пахло нашатырным спиртом, вместо коек – грязные пластиковые матрасы. Утром и вечером приносили еду, вернее, какую-то жижу из размоченного картона, которая именовалась едой. Здешний устав состоял из настолько противоречивых пунктов, что всякое дело превращалось в бюрократическую волокиту на много часов. Стены здесь словно дрожали от напряжения, отовсюду раздавались тяжкие вздохи, разносившиеся гулким эхом в замкнутом пространстве. Все цвета здесь казались одним унылым размытым цветом. В общем, обстановка давила и угнетала, и апофеозом всей этой давящей серости была тучная надзирательница – четыреста фунтов, не меньше, – в будке из бронированного стекла. Надзирательница таращилась на Сэмпл как на логическую невозможность.
