Томас Гунциг - Смерть Билингвы
Я увидел, как лицо главврача посерело. Никотинка застыла с открытым ртом, издав немой вопль. Студенточка опустила глаза. Женщина в костюме с улыбкой повернулась ко мне.
— Ну как, наш друг очнулся, да или нет? — спросила она.
38
Моктар, любимый.
Мы с твоей сестрой сильно повздорили из-за наркотиков и из-за того, что она спит со всей округой же знаешь, я этого не одобряю, мы с тобой об этом уже говорили. Сюзи мне сказала, что я самая большая идиотка из всех, кого она когда-либо встреча, а она на своем веку повидала немало. Она попыталась ударить меня по лицу и объявила, что настал ей пора разобраться со своей жизнью, а потом ушла хлопнув дверью. Вот уже пять дней я не могу ее найти. Дао Мин тоже ничего не сумел разузнать, а ведь он всегда так хорошо осведомлен обо всем, что творится в городе. Я не понимаю, что она имела в виду, когда сказала, что пора ей разобраться со своей жизнью. Лучше бы она прибралась у себя в комнате.
Несмотря ни на что, я тебя люблю.
Прочитав это письмо, Моктар повалился на кровать. Он обхватил голову руками и запричитал, что это он во всем виноват, никогда как следует не заботился о семье, уж лучше бы Сюзи и дальше прозябала в телевизионном магазине с этим недоумком Зеленым Горошком, и вообще, что посеешь, то пожнешь, что имеем, не храним, потерявши, плачем. Дирк сказал, что это все спектакль, Сюзи просто выпендривается, у него самого сестра тоже сбежала из дома, а через год ее нашли. Так вот, она потрошила цыплят на паштетной фабрике, наркотиками не баловалась и даже осталась девственницей. Тут дело едва не приняло катастрофический оборот. Моктар встал, взгляд у него снова сделался ледяным. Одним прыжком он набросился на Дирка, одновременно схватил его за голову, за руку и за ногу, повалил на пол и, коленом встав ему на затылок, принялся орать в ухо, что его сестра никогда не станет потрошить цыплят, что она колется, когда ей вздумается, и что, перетрахавшись со всеми кретинами на свете, она, конечно, осталась девственницей. Дирк только тихонько поддакивал. Я боялся, что это зайдет слишком далеко, но в конце концов все успокоилось. А через десять минут Наксос объявил сбор, и мы отправились в холл гостиницы.
Операция «Бедолаги» была необычайно проста. Наксос со своим ораторским талантом в два счета дал все необходимые разъяснения пятидесяти подчиненным, развалившимся в вестибюле «Ибиса» в креслах из искусственной кожи. Нам полагалось нагрянуть среди ночи к заграждению, вдоль которого теснилась колонна беженцев. Их там за тысячу, но нас будет подстраховывать регулярная армия. Телевидение собиралось снимать двадцатку, которая под командованием Наксоса должна была окружить сотню беженцев, быстро их досмотреть, арестовать тех, кто вызовет подозрения, и при необходимости передать военной полиции. Остальные тридцать человек поступали под командование Моктара, как самого опытного из нас. Этой группе, опять-таки при поддержке регулярной армии, было приказано раз и навсегда разблокировать дорогу, чтобы обеспечить проезд солдат, находящихся в увольнительной, и доставку оставшегося оборудования.
Итак, «Осенний дождь» разделился на две группы. Моктар с одной стороны, Наксос с другой. Естественно, мы оба — Дирк, несмотря на полученные тумаки, и я, несмотря на мои мечты о встрече с Лемонсид, — присоединились к словенцу. Группа Наксоса, которую снимало телевидение, облачилась в специальные куртки с надписями «Спиннинг», «Келлогс», «Агфа», «Сникерс» и отправилась гримироваться. Бывший летчик, ныне телеведущий, решил, что будет вести репортаж прямо с места событий и поедет на одном из внедорожников. Самая трудная задача ложилась на нашу группу. Мы должны были оттеснить большую часть беженцев, перегородивших дорогу, и любыми способами погрузить их в десяток зарешеченных автобусов, которые нам предоставила регулярная армия. Наксос с глянцевым от тонального крема лицом ложелал нам удачи, дружески похлопал Моктара по железному плечу, раздал амфетамины и шоколадки и приказал выступать.
К моему удивлению, должность помощника командира, по всей видимости, не слишком обрадовала Моктара. Конечно, словенец и раньше никогда не отличался ни веселым нравом, ни особой жизнерадостностью, но с тех пор, как он узнал об исчезновении сестры, на его лице застыло мрачное выражение, которое не в силах были смягчить ни дружеский жест Наксоса, ни действие амфетаминов. Моктар посадил нас в грузовики, не очень уверенно сказал, что «надо держаться всем вместе, не хватало еще во что-нибудь вляпаться», а потом в течение всего пути не проронил ни слова. За нами, как стадо издыхающих слонов, плелось штук десять старых автобусов.
39
Колонна беженцев растянулась чуть ли не на целый километр вдоль грязной дороги, окруженной непонятной растительностью. Весной она, наверное, превращалась в симпатичный лесок, а сейчас, в разгар зимы, больше всего напоминала старую щетку для волос, забытую в углу ванной. Пейзаж дополняли несколько сот беженцев, которые легко могли бы сойти за кучу грязного белья, такие они все были серые, бесформенные и вонючие. Моктар приказал водителю остановиться в пятистах метрах от первой группы, заглушить мотор и погасить фары, потому что, как он сказал, эти люди вроде кроликов, такие же нервные и пугливые, так что шум мотора, свет фар и несколько десятков парней в форме за пару секунд могут спровоцировать невообразимую панику.
«А паника, — сказал Моктар, — наш худший враг. Люди, когда они в панике, способны на все. Пускай они боятся, это хорошо, но паники допускать нельзя».
Он посмотрел на часы. В километре от нас, на другом конце колонны беженцев Наксос вместе с телевизионщиками уже принялся за работу. Дирк включил радиоприемник, долго настраивался на нужную волну, и вот наконец среди помех послышался голос телеведущего: «Сотни людей снялись с насиженных мест, убегая от нищеты и ужасов войны. Некоторые из них уже много дней ничего не ели, все страдают от обезвоживания и разных болезней, вызванных тяжелыми условиями жизни. Один мужчина рассказал нам, что его жене пришлось рожать в канаве, и вся помощь, которую она получила, свелась к стакану нестерилизованного молока. Но еще больше, чем голода и болезней, эти люди боятся террористов, которые скрываются среди них и жестоко шантажируют, угрожая смертью всякому, кто их выдаст, и заставляя платить так называемый «налог», то есть рэкетирские поборы. Этим поборам террористы ежедневно подвергают и без того обнищавших людей…»Было слышно, как где-то неподалеку от ведущего Наксос говорит беженцам, чтобы те сохраняли спокойствие, сейчас с грузовиков «Дженерал Фудс» начнут раздавать пайки, детям выдадут молоко и сухие завтраки. А через полчаса мы увидели, как вертолет телекомпании поднимается в черное ледяное небо. Издалека он со своими огоньками напоминал мерцающий фонарик из рождественской гирлянды. И вот Моктар дождался условленного сигнала. По рации он вызвал солдат регулярной армии, которые помогали телевизионщикам и группе Наксоса удерживать беженцев с противоположной стороны колонны. Моктар выпрыгнул из грузовика, подозвал к себе их командира, низкорослого бородача с лицом, похожим на грушу, и сказал, чтобы тот расставил своих людей в лесу вдоль дороги.
Нам Моктар приказал: «Делайте, как я». При свете прожекторов, установленных на грузовиках, он подошел к колонне беженцев и объявил: «Сохраняйте спокойствие, все будет хорошо, следуйте нашим указаниям». Людская масса зашевелилась, но Моктар продолжал свое, продираясь сквозь толпу, как сквозь заросшее водорослями болото.
«В пятидесяти метрах отсюда вас ждут автобусы, они доставят вас в безопасное место».
Мы шли за ним следом, повторяя мужчинам, женщинам, старикам, старухам и малым детям, тревожно сосавшим палец: «В пятидесяти метрах отсюда вас ждут автобусы, они доставят вас в безопасное место».
Я увидел, как несколько теней отделились от дороги и направились в лес. Отчетливо послышались выстрелы: «Бац! Бац! Бац!» Как будто постукивание камушков друг о друга. Похоже, бородач с лицом, как груша, правильно понял приказ. В наступившей вслед за этим тишине особенно громко и ясно прозвучал голос Моктара, который неустанно повторял: «Сохраняйте спокойствие, все будет хорошо, следуйте нашим указаниям. В пятидесяти метрах отсюда вас ждут автобусы, они доставят вас в безопасное место». Он хватал всех, кто попадался ему под руку, и толкал в нашу сторону, а по его примеру мы, в свою очередь, подталкивали людей дальше и дальше, к автобусам.
Как ни странно, при том, что перед нами было человек сто, нам, в конце концов, удалось, вот так хватая и подталкивая всех подряд, переправить людей в автобусы. В какой-то момент Моктар повернулся ко мне и поверх множества движущихся голов бросил взгляд, в котором поблескивала веселая жестокость. Я понял, что за него можно больше не беспокоиться, он уже не так терзается из-за бегства Сюзи. В лесу снова послышались выстрелы, но никто не обратил на них внимания, настолько они вписывались в обстановку.
