Дмитрий Калин - Книга россказней
Занюхав рукавом стакан водки, Денис выскочил на улицу.
7В квартире Сомов, зевая, принялся бессмысленно переключать каналы и поправлять здоровье купленным на обратном пути спиртным. В конце концов, он остановился на мультфильмах, в которых кот пытался поймать мышонка.
– Тебе не кажется, что в него заложен некий философский смысл? – указал Денис на экран сому, внимательно наблюдавшему за проказами. – Представим на месте кота человека, а на месте мыша – мифическую птицу счастья. Люди точно так же суетятся, бегают, сметая все на своем пути и не останавливаясь ни перед чем, а пернатая тварь лишь усмехается и упархивает из-под носа. На любые уловки она отвечает своей хитростью. А порой еще так влепит по башке, что не рад будешь. Но даже если изловчишься и все-таки изловишь, то стоишь, как идиот, и не знаешь, что с ней сделать. Замешкался чуть-чуть – фррр – и нет ее. Упорхнула. И вновь бессмысленная беготня начинается. Ты так не думаешь?
Сема пожал плавниками.
– И никто не задумывается, а нужна ли вообще эта птица, – философствовал Денис. – Взять опять же этого кота. Еды в доме полно, а он мышь ловит. Спрашивается: зачем? В ней мяса с гулькин нос. Так нет же – азарт! Так и мы. В погоне и проходит вся жизнь. Оглянешься назад – вроде чего-то было, что-то произошло, с кем-то встречались, что-то чувствовали…И главное – будто совсем недавно, буквально несколько лет тому назад, а уже под памятник с датами пора. Подумаешь – как-то бестолково и бездарно время пролетело. Что хотел – не сделал, мечты не осуществил. Чего ради пыжился, кому чего зря доказывал?! Вот говорят: мечтать не вредно. Бред! Вредно, и еще как! Вместо того чтобы планы строить, которые никогда не осуществляются, и грезить о несбыточном, работать надо и не загадывать. Мечты только с пути истинного сбивают. Ведь всегда думаешь: «Вот мне повезет, и будет так-то и так-то». Надеешься – и ничего не делаешь. На диване гораздо легче лежать и думать о приятном, чем вкалывать в семь потов. Ты не думай, я себя не оправдываю. Я точно такой же, как и все остальные. Мне уже 32 года. И – что? Сижу на работе, бумажки изо дня в день перебираю. Мне это надо? Нет! Если только ради денег, чтобы с голодухи не сдохнуть. Ну, а по большому счету, что я полезного сделал? Да ни хрена – годы попусту потратил. Такое ощущение, что настоящая жизнь где-то там за околицей, а я в вакууме сижу: повседневные заботы, быт этот долбанный затрахал в корягу. А ведь где-то есть истинная жизнь, состоящая из небольших, пускай, но радостей, которые мы привыкли не замечать. Вот сейчас весна. Да? На деревьях уже почки набухли. Еще чуть-чуть, лопнут они, и вылезут крохотные зелененькие листочки. Прозрачные все, прожилки проглядывают, нежные-нежные. Ну, разве не красота! Или те же самые воробьишки. Присмотришься – скачут по дорожке, чирикают, переговариваются, найдут былинку и быстрей в закуток прячутся. Забавные такие. Осенью замечательно. Листья желтеют, краснеют и тихонько, кружа в воздухе, падают на землю. Идешь – они под ногами шур-шур-шур, шур-шур-шур. Знаешь, мне вообще нравится переход от одного времени года к другому. Наверно, к старому привыкаешь, а новое – разнообразие вносит, на душе как-то радостней становится.
А небо, а звезды! Знаешь, какие бывают облака?! Иногда, будто хлопья ваты накидали, и она плывет, дымится, меняется. А когда гроза, то они темнеют, молния блещет… Тишина. И вдруг – бабах, и дождь рванул с неба. Здорово!
Вот пойдем на улицу – я тебе все покажу. Обязательно на Стрелку сходим, где Волга с Окой сливаются. С моста далеко все видать. Сейчас лед, но все равно красота.
Природа вообще прекрасна во всех своих проявлениях. Люди – часть ее и по сути дела, должны обладать такими же качествами. Но смотришь на них – придурки придурками. Хотя и в них хорошее, конечно, имеется. В разной пропорции, но есть! Взять, к примеру, какого-нибудь закоренелого убийцу. Вроде, полный нелюдь. Но, если покопаться, хоть малюсенькую хорошесть, но отыщешь.
И знаешь, что обидно… Жил человек, чувствовал, радовался, огорчался, тоже видел небо, звезды, реки, озера, лес, ходил, что-то делал… а потом хлоп, и ничего нет! Совсем ничего! Пустота, абсолютная пустота. Лишь белый саван и деревянный костюм, но и их ты не видишь. И даже не страшно, ведь от этого никуда не деться, а именно обидно, жутко обидно! Зачем все было?!
Положив морду на сложенные плавники, Сема призадумался. Бормотание телевизора прервал шум покатившейся пустой бутылки, которую, вставая, задел Денис.
Прислонившись к подоконнику, он вглядывался сквозь свое отражение в сумерки, разрезаемые росчерками снега. Наткнувшись на стекло, комья ползли вниз, оставляя за собой мокрые следы. Пожелтевшие верхушки фонарей высвечивали во дворе одинокие качели и редких прохожих, измазанных липкой снежной манной. Напротив окна ветер пытался сорвать с клена останки почерневшего скрюченного листа. Как ни колотили его дождь и пурга, как ни морил холод, он не собирался отправляться к собратьям, давно сгнившим или испепеленным в крематории костра. Оставшийся в живых отчаянно ожидал прихода весны, наивно полагая, что тогда вновь помолодеет, расправит порванные крылья и будет рассказывать юной поросли о перенесенных невзгодах. Птицы, изредка навещавшие упрямца, уговаривали смириться, сдаться, положившись на волю судьбы, утверждали, что все бесполезно, и время вспять не повернуть, но тот лишь молчал и сильнее цеплялся за ветку.
Денис вздохнул, и окно отразило его спину, скрывшуюся за пологом занавески. Полутемную комнату освещало мерцание бормочущего телевизора, в котором маячило неизвестное лицо. Тусклый свет отражался в металлических зрачках шкафа, лакированных ножках стола и боках старого дивана, служившего одновременно кроватью. Тени длиннились, извивались, принимая причудливые очертания, наполняя комнату таинственностью и грустью.
Денису неожиданно вспомнилось детство. Были моменты, когда он оставался в квартире один, и отключали электричество. Ощупывая перед собой пустоту, он, спотыкаясь, шел на кухню и доставал из ящика стола оплавившуюся свечу. Слабый пляшущий огонек очерчивал спасительный круг, за который не могла проникнуть тьма и кишевшие в ней неведомости. Света хватало, чтобы осветить страницы книги, на которых пираты захватывали корабли и искали сокровища, покорители Америки бродили по девственным лесам, сражаясь с индейцами, непутевые двоечники выводили в инкубаторе веселую семейку, путешественники летали на воздушном шаре, спускались в глубины океана или вглубь к центру земли. Чтение настолько завлекало Дениса, что он не слышал треска и скрежета, доносившегося из сумрака.
Сны настойчиво заползали в сознание. Боясь окончательно заснуть, он нащупал будильник.
– Вставать завтра рано на анализы, – мысленно объяснил он клевавшему носом Семе. – Это называется «часы». Люди придумали их, чтобы знать, насколько опоздали. Заведем на семь – не ошибемся.
Усатый механизм с приподнятой кнопкой-беретом занял место на тумбочке. Сомов отвернулся к стене, рассматривая рисунок на обоях. Линии переплетались, перетекая одна в другую, складываясь в узор без начала и конца. Казалось, что они то находятся очень близко, то до невозможности далеко. Незаметно для себя самого, Сомов уснул, заблудившись в бесконечном лабиринте.
8– Какой идиот придумал сдавать анализы ни свет ни заря!? – злился Денис, продирая глаза и стараясь не промахнуться мимо стеклянной баночки. Пару раз струя минула цель, что отнюдь не прибавило ему настроения.
– Влепить бы им в лоб этой посудиной! – зашипел Сомов. – Чтобы знали, как над людьми издеваться!
Сема, открыв пасть, наблюдал за неведомой ему процедурой.
– Тащи эту хренотень и все время думай, чтобы, не дай Бог, не пролилась! Маразм! Ну, все, что ли? Эй, там, алло!
Злой и невыспавшийся, он побрел в поликлинику. У двери в лабораторию толпилось пять человек. По очереди они ставили на квиток со своей фамилией емкости. Крышка не поддавалась, и взбесившийся Денис со всей дури рванул ее. Часть жидкости выплеснулась на пальцы.
– Бля…ндинка, твою мать! – взвыл парень. – Чтоб тебя!
Стоявшие за ним посетители развеселились. Не глядя на них, Сомов уселся перед медсестрой и протянул руку.
Кольнула игла, и Сема с перепугу нырнул в глубь живота. На пальце выступила прозрачная капля. Медсестра заполнила бесцветной кровью трубочку и сунула ватку со спиртом.
– Я мог бы и просто дыхнуть, чего добро зря переводить. Теперь на флюорографию. Ты спрячься, мало ли чего, – посоветовал он Семе.
– Без бахил нельзя! – заявил врач-очкарик.
Матюгнувшись, Денис пошарил по карманам. Денег хватало, только чтобы выпить.
– Я разуюсь.
– Ладно, проходите, – согласился медик. – Раздевайтесь. Вставайте сюда. Вздохните и не дышите. Все! Готово. Можете дышать.
– Огромное спасибо за разрешение! И что бы я без вас делал!
