Джон Фанте - Из книги «Большой голод» рассказы 1932–1959
— Было очень вкусно, мама. Спасибо.
— Прохвост, — усмехнулся Дэн.
— Кого ты назвал прохвостом?
— Тебя, самым настоящим. Давай, сделай что-нибудь…
Миссис Крейн прервала его.
— Садись, Дэнни. Ешь.
— Я не голоден.
— Но ты же даже не завтракал.
— Все равно не хочу.
— Ты хорошо себя чувствуешь, Дэнни?
— Никогда в жизни не чувствовал себя лучше.
Злость исказила ее голос.
— Дэн Крейн, я не допущу, чтобы мне не повиновались. Марш к себе в комнату!
Дэн приплелся наверх к себе и рухнул на кровать. Он уставился в потолок и стал мечтать о маленьком ослике, простом верном друге, который смог бы вывезти его из Лос-Анджелеса и доставить в Сакраменто на родину дедушки, где в горах полно золота, и каждый может стать богатым и обеспечить свою семью. Он улыбался, представляя себя богачом, швыряющим золотые самородки к ногам плачущей матери, и ее — извиняющуюся за плохое отношение к нему в детстве.
В три часа он услышал за стеной лопотание Виктории и понял, что сестра проснулась после своего дневного сна. Он представил Вики в ее колыбельке, розовенькую, с широко раскрытыми глазами, что-то напевающую, и непреодолимое желание увидеть ее овладело им.
Она лежала на спине, обложенная куклами и плюшевыми медвежатами, задрав ноги и мурлыкая что-то.
Дэн стоял над ней, как завороженный, очарованный ее заспанными глазками и сладкими розовыми губками. Как обычно, ее красота нейтрализовала его инстинкт самосохранения, и он залопотал:
— Милая девочка, милая, милая, милая…
Ее розовые пальчики тянулись к его глазам и ушам, и он поцеловал их. Ее маленькие ноготочки коснулись его ноздрей. Казалось, что она дожидается, когда он станет совсем очарованным. И, наконец, она дала им волю. Ужасная боль пронзила его, и он увидел на ее пальцах, а затем и на своей футболке — не кровь Хопалона Кэссиди, не кровь Лона Рэйнджера, нет, — он увидел яркую, красную, бесценную кровь Дэна Крейна.
— Мама! Помоги! Мама!
Мать нашла его в ванной, корчившегося от страха, с обагренным кровью полотенцем на лице. Два кубика льда, завернутые в салфетку, быстро остановили кровотечение. Миссис Крейн простила ему все и позволила пойти погулять. Он немного посопротивлялся, когда она предложила ему сменить одежду, но потом смирился, переоделся и встал перед ней весь в чистом, покорный и печальный. И тут он вдруг обнял ее, и его дикий поцелуй заставил ее замигать от изумления, поскольку Крейн был суровым мужчиной, всегда избегавшим всяких нежностей.
Оставив ее стоять в полном недоумении, он спустился вниз по лестнице. Запахи печени, бекона и жареной фасоли долетали с кухни. Бешеный приступ голода охватил его, и он бросился на кухню.
Печень и бекон шипели на сковороде, а фасоль тушилась в коричневом горшке в печи. Но все было очень горячее, чтобы цапнуть рукой. Он открыл холодильник, вытащил полуфунтовый кусок желтого сыра, яблоко, и сунул за пазуху. Потом подхватил бутылку с молоком и, не отрываясь, опорожнил больше четверти. Закрыв холодильник, он вышел на улицу.
Ужин был через час, но Дэн Крейн не мог есть. Свинцовая тяжесть сыра давила живот. И когда миссис Крейн подала на стол печень, бекон, тушеную фасоль и зеленый салат, Дэну только и оставалось, что таращиться беспомощно в свою тарелку и слушать восторженную трепотню своего брата:
— Вот это да, мама! Как я люблю печень и бекон! И салат тоже чудесный!
— В чем дело, Дэнни? — спросил мистер Крейн.
— Не хочется, пап.
— Да ты даже не попробовал совсем! — раздраженно сказал Ник.
Дэн опустил голову и нахмурился.
— Меня очень тревожит его поведение, — сказала миссис Крейн. — Он вообще ничего не ест.
Мистер Крейн внимательно посмотрел на Дэна.
— Поест. Просто он не голоден. Да, Дэнни?
Дэн уставился на отца, и волны нежности и любви пролились двумя крупными слезами на тарелку.
— Ох, папа, — он всхлипнул. — Ты единственный человек в мире, который понимает меня.
— Я стараюсь, — сказал мистер Крейн, улыбнувшись. — Я делаю все, что могу. Можешь выйти из-за стола, если хочешь.
— Спасибо, папа.
Дэн отодвинул стул и двинулся к двери. Из столовой доносился тревожный голос матери.
— Поговори с мальчиком. Это опасно. Он целыми днями ничего не ест.
Сидя на ступеньке крыльца и подперев руками подбородок, Крейн ждал отца. Он мечтал о лучшей жизни, вдали от всего этого, о жизни бродяг, о нем с отцом, путешествующих в товарных вагонах по железной дороге, автостопом на скоростных шоссе, живущих как свободные люди, вместе везде и всюду, как настоящие друзья.
Мистер Крейн открыл дверь и сел рядом с сыном. Приступ жалости к самому себе подкатил к горлу Дэна, и из глаз полились слезы. Он тихонько всхлипнул. Мистер Крейн положил руку ему на плечо.
— Скажи мне, Дэн, что с тобой?
Дэн не мог ни о чем думать, и продолжал плакать, но вдруг его осенило:
— Я совершенно одинок, папа. Никто не любит меня. И все потому, что я не ем, папа. Поэтому я все время одинок.
Мистеру Крейну понадобилось пять минут, чтобы развеять это заблуждение и убедить Дэна, что он не одинок, что на самом деле у него много друзей, и что в семье его все искренне любят.
Он достал платок и утер Дэну слезы. Дэн увидел складки на лбу у отца и заботу в глазах. Сейчас он был лучше, чем когда бы то ни было, и Дэн решил ответить ему взаимностью.
— Я хочу снова пойти в школу, па, — соврал он. — Я хочу вернуться, и научиться читать и писать.
— Это хорошо, сынок. Ты обязательно пойдешь, только не бросай больше. У тебя хватит на все времени.
Дэн обнял отца за шею.
— Ой, папа! Ты лучший. Без обмана.
Мистер Крейн выудил полдоллара из кармана.
— Дэнни, сынок, сходи в магазин и купи себе шоколадную плитку. Тебе надо. Там много протеина.
Как во сне, Дэн Крейн зашел в магазин. У фонтанчика он присел на скамейку, сжимая в кулаке пятидесятицентовую монету. Он уже чуть было не заказал шоколадный коктейль, но, к счастью, его взгляд упал на восхитительную картину на зеркале за стойкой. Воплощенное торжество кулинарии — мороженое, посыпанное орехами, зажатое дольками банана, со взбитыми сливками и разноцветным сиропом.
— Банановый сплит, — заказал он.
В середине ночи бешеный приступ голода опять овладел Дэном Крейном. Ему вдруг захотелось чего-нибудь очень простого, такого как хлеб, мясо, фасоль… Лежа в постели и слушая мирное храпение Ника, он болезненно ощущал безмерную пустоту своего желудка.
Очень тихо он выскользнул из кровати, на цыпочках вышел в коридор и спустился по лестнице. Как обнаженное привидение, он проплыл на кухню. Его тренированная рука без звука открыла дверцу холодильника. Он оглядел освещенный интерьер. В одной кастрюле была тушеная фасоль, в другой бекон и печень. Дэн прижал обе к груди, безропотно стерпев колючий холод стали. Через минуту еда была уже в постели. А он лежал рядом на животе, накрывшись с головой одеялом. Еда была очень холодной, но так оно и должно было быть, так как он был в это время Дэном Крейном с Северо-западной возвышенности, жившим в иглу на Дальнем Севере, и ел он медвежье мясо, а храпенье Ника — это было завывание волков, кружащих вокруг иглу. Крейн Северо-западный съел два куска холодной печени и три полных горсти ледяной фасоли, и его стало клонить ко сну. Он с трудом выставил остатки еды за батарею, и тут же мощная волна необоримого сна унесла его прочь.
Разбудил его все тот же голос с лестницы:
— Подъем! Дэнни, сынок! Завтрак!
Черт возьми! Что за женщина! Дэн Крейн застонал. Он не будет есть. Он никогда вообще не ест.
Примечания к рассказу «Большой голод»
Даниэль Бун родился 2 ноября 1737 года в Пенсильвании. В возрасте 21 года Бун присоединился к британской военной экспедиции, направленной для выдворения французских войск из долины реки Огайо. После разгрома экспедиции Буну (равно как и его непосредственному начальнику Д. Вашингтону) пришлось спасаться бегством. Однако этот первый неудачный боевой опыт вовсе не отбил у него тяги к дальнейшим приключениям.
В 1767 в качестве охотника и траппера (ловца пушного зверя) Бун занимается исследованием лесов Кентукки и намечает «Дикую Дорогу» через горную расщелину «Камберленд Гап». Впоследствии по этой дороге он провел на запад новые караваны переселенцев и в 1775 основал городок Бунсборо. Поскольку земли Кентукки были местом охоты племен чероки и шайеннов, между поселенцами и индейцами происходили постоянные стычки. В результате одной из них краснокожие захватили Буна в плен и увезли его в глубь американского континента. По дороге пленнику удалось бежать. Используя свои знания жизни в дикой местности, он добрался до дому всего за 4 дня, преодолев при этом путь в 260 км.
