Ирвин Уэлш - Преступление
— Давай же, милый, — шепчет Робин, чуя крушение планов. — Я хочу секса. — Ее отчаяние напоминает Ленноксу о стриптизерше из Форт-Лодердейла или даже о Труди. — А что?
Только не говори, что это эгоизм.
«Еще какой, — думает Леннокс. — Шансонетка чертова, у тебя же дочь через стенку спит».
— Да нет. Просто я не хочу тебя трахать. В смысле, — он делает паузу, мрачно смакует эффект, — не могу, я с кокаином, кажется, переборщил.
Робин украдкой взглядывает на Ланса и Стэрри, увлеченных зажигательным латиноамериканским танцем. Судя по липким гримасам и презрительному шепоту, они сговариваются уничтожить и Леннокса, и Робин. Джонни пригорюнился в кресле, от его бегающих глазок воздух в комнате затхлый. Леннокс смотрит на Робин: личико с кулачок, глаза круглые, как у безнадежно напуганного в нежном возрасте.
— Давай тогда просто полежим в соседней комнате, — шепчет Робин, в голосе неприкрытая мольба. — Мне нужно, чтобы кто-то был рядом. Рэй, я по уши в дерьме, я качусь по наклонной. Я запуталась. Меня только мысли о Тианне и держат... Если я что хорошее и сделала в своей проклятой, гребаной, убогой жизни, так это дочь родила...
Робин не замечает, что шепот давно перешел в полувизг и вся компания с интересом слушает ее исповедь.
— Вот это действительно смешно, — глумится Стэрри. — Профессиональная жертва и чувак, который не способен ее трахнуть!
— Ну ты и язва. — Ланс закатывает глаза, Джонни утробно хохочет. Теперь ясно: эти трое заодно.
— Почему, — ноет Робин, хватая Леннокса за больную руку и волоча за собой к двери, — почему люди такие безжалостные?
Почему? Откуда в них столько жестокости?
— Ну, завелась, — шипит Стэрри. Вслед Ленноксу летит ее смех. — Да она вприпрыжку прибежит, как только доза понадобится.
— Па моим подсчетам, минут через двадцать. Время пошло, — глубокомысленно добавляет Ланс.
Леннокса уводят от пакета с кокаином, источника, из которого он черпал силу. Как же мы любим то, что нас убивает. Уверенности все еще хоть отбавляй, только не там, где надо; Робин тащит его к кровати, задирает юбку, под ней телесного цвета стринги с надписью «Моя киска — мои правила».
Стринги летят на пол, являют лобок, лохматый, как панковская прическа. Робин прикладывается к Ленноксову рту. В ее выдохе перестоявший табачный дым, Леннокс стискивает челюсти. Робин отрывается от его плотно сжатых, неуступчивых губ, ложится на кровать. В скудном свете Леннокс видит, как ее нижняя челюсть проваливается, исчезает в неряшливом зобе, откуда он только взялся, ассоциации с экзотической лягушкой, способной в считанные секунды раздуть горло до шокирующих размеров. Леннокс в столбняке, вблизи от этих гипнотизирующих, навыкате глаз он словно насекомое. Внезапный рывок — и Робин повисает на нем, расстегивает ширинку, шарит в брюках и трусах, ее пальцы настырно задают один и тот же вопрос, но желаемого ответа не получают.
Сквозь кокаиновый угар прорывается зевота. Леннокс пытается сдержаться, но лицо само собой растягивается, челюсть со щелчком отвисает и не закрывается, ее постиг спазм. Где-то внизу Робин повторяет, задышливо и безнадежно:
— Хороший мальчик... все у нас получится...
Вряд ли сейчас далеко за полночь, но Леннокс уже чувствует приближение безжалостного рассвета.
Он бросает взгляд на Робин. Ее глаза все еще выпучены, как у сумасшедшего зоолога.
— Сейчас, Рэй, я тебя в норму приведу. Я знаю, что любят большие мальчики!
Она роется в тумбочке, извлекает пару опушенных мехом наручников.
— Все будет, как тебе нравится. Хочешь приковать меня к кровати? Можешь делать что взду...
Бормотание прерывает крик ужаса. Им полнится пространство, он пропитывает воздух. Зависает на одной ноте. Первая мысль Леннокса: крик детский. В следующую секунду Леннокс и Робин оба понимают: кричит Тианна. Леннокс застегивается и бежит в детскую, Робин за ним. Он распахивает дверь. Джонни расселся на кровати, коленями прижал вырывающуюся девочку, одной рукой пытается закрыть ей рот. Одеяло валяется на полу, другая рука Джонни ищрит под Тианниной ночной рубашкой.
Леннокс обеими руками хватает Джонни за длинные волосы, сделать это непросто, волосы склизкие, а одна рука больная, отлепляет мерзавца от девочки, сталкивает с кровати; поврежденную руку пронзает боль. Джонни вопит, его вопли сливаются с надрывными, как вой сигнализации, криками Тианны. Леннокс тащит Джонни по полу, не забывая пинать каблуками.
В следующую секунду его левую руку заламывают за спину. Боль ослепляет, предплечье и плечо будто огнем объяты, подступает тошнота. Ленноксов каблук бьет в коленную чашечку, хватка сразу слабеет. Леннокс высвобождается и оказывается лицом к лицу с Лансом Дирингом, который, морщась, припадает на ушибленную ногу.
— Хватит! — предупреждает Диринг, толкая Леннокса в грудь, теснит его в гостиную. Леннокс нянчит заломленную руку, тщится вернуть ее к жизни. Он движется боком, словно сам себя тащит на буксире, ищет равновесие. Рука, все еще бесполезная, висит как веревка.
— Уберите из детской этого выродка! — рявкает Леннокс.
Девочка все еще кричит, Робин и Стэрри охрипли от ругани. Леннокс проскакивает впереди Ланса Диринга. Диринг хватает его, снова пытается заломить руку, но Леннокс теперь начеку, да и левая его рука более или менее пришла в норму. Он выскальзывает из Дирингова захвата, вот они сцепились, летят прямо на журнальный столик.
— Весь товар мне угробили! — визжит Стэрри.
Кокаин и битое стекло сыплются на ковер, на дощатый пол.
Леннокс и Диринг каким-то чудом не порезались, пытаются подняться на ноги. Леннокс преуспел первым, он спешит назад в детскую. Джонни получает в челюсть хук справа, отчего поврежденные Ленноксовы костяшки словно огнем обдает. Робин гоняет Стэрри по комнате, визжит. В крике Тианны мольба, Леннокс берет девочку за руку, они бегут в ванную, Леннокс запирается изнутри.
— Спаси меня от них! — подвывает Тианна.
Она скорчилась на крышке унитаза, вцепилась себе в волосы.
— Все хорошо, малютка, все хорошо, — бормочет Леннокс.
В правой руке боль пульсирует, в левой жжет. — Они просто перепили. Больше тебя никто не обидит.
— Он пытался... Я просила, чтоб он от меня отстал! Почему они от меня не отстанут?
— Все позади... — Леннокс тщится выдавить что-нибудь утешительное. За дверью скандалят: Робин в истерике, вряд ли понимает, что говорит, у Стэрри ни в одном глазу, знай себе подначивает. Голоса женщин перекрывает невозмутимый, властный голос Ланса Диринга.
— Так, успокоились все. Вы двое, выходите из ванной.
— Нет! — визжит Тианна.
- Тиа, доченька, — блеет Робин.
Леннокс прижимается щекой к двери и выкрикивает:
— Слушай, ты, прогони этого сального козла к такой-то матери! Я два раза повторять не буду!
Силы, конечно, неравны: двое ублюдков и сука Стэрри. Но девочке на сегодня и так хватило, нечего ей еще раз смотреть на эту компанию. Нет, он не отопрет дверь.
Леннокс перехватывает Тианнин взгляд. Этот мужчина меня защищает. Впрочем, он, может, такой же, как остальные. Только одного и хочет. Вот же он со всей компанией нанюхался противного порошка. Девочка отворачивается, смотрит на пластмассового попугайчика, прикорнувшего на подоконнике. Попугайчик из Попугайных садов, Тианна была там с Четом и Эми. Если б только оказаться сейчас на яхте, подальше от этого гадюшника.
Снаружи слышно бурчание Джонни, он вроде как оправдывается:
— Я ж просто молоденькие киски люблю.
— УРОЙТЕ ГРЕБАНОГО КОЗЛА! - рычит Леннокс, и тут же оглядывается на девочку.
На первый план выходит голос Диринга, Диринг говорит спокойно, примирительно, властно:
— Ладно, ладно. Как скажешь, Рэй. Как скажешь. Мы тут все малость перебрали. Не будем усугублять. Джонни уже уходит. Я его провожу, а потом отведу девочек выпить кофе — тут рядом круглосуточная кафешка есть. Нам всем просто надо успокоиться. Рэй, ты меня слышишь?
— Слышу. Пошевеливайся там.
Они еще некоторое время спорят, затем хлопает входная дверь. По кафельным ступеням стучат каблуки, шаркают подошвы.
Сердце у Леннокса прыгает, как подорванное. Он опускается на край ванны. Девочка так и сидит на унитазе, дрожит, тихонько плачет, жалкая, несчастная. «Почему ребенок вынужден жить в таком дерьме?»
— Ты нормально себя чувствуешь?
Обреченный кивок. Сквозь пряди волос почти не разглядеть маленького, сморщенного от плача личика.
— Он тебе больно не сделал?
Тианна только головой качает; конечно, девочка в шоке, думает Леннокс.
Волосы упали на лицо, Тианна их не откидывает, смотрит на Леннокса сквозь этот щит. У него такие же сумасшедшие глаза, как у остальных. Может, из-за спиртного и наркотиков. Но с виду сильный: пожалуй, не слабее Джонни, Тигра и им подобных.
