Чак Паланик - До самых кончиков
Пенни рассказала про усекновение пениса и дыру в презервативе.
– Да нет тут у вас ничего, никаких колющих или режущих предметов я не обнаружила, – сказала старушка. – Думаю, вы с самого начала были правы: его хозяйство защемило «молнией». – Она неторопливо извлекла расширитель. – И поделом ублюдку.
Рентген сделали.
Снимки ничего не прояснили.
Пенни убеждала себя, что это все ерунда. Подумаешь, какой-то там зубец на ширинке. Лишь задним числом она сообразила, что настоящая беда совсем в другом. Ангелы-хранители в строгих костюмах и зеркальных очках… Они впервые не пришли ей на помощь.
* * *На работе Пенни зубрила как ненормальная, готовясь к переэкзаменовке. Бриллштейн не отступился от обещанного и до сих пор подыскивал ей громкий коллективный иск, где она могла бы встать к штурвалу. Однако сначала надо получить адвокатские корочки.
А пока этого не случилось, Пенни по-прежнему бегала за кофе и таскала стулья для совещаний.
Моник вообще перестала ходить на работу, сказавшись больной. Вернувшись из универмага с двумя ярко-розовыми пакетами, девушка заперлась в спальне. Днем и ночью из-за двери доносилось до боли знакомое жужжание. Однажды Пенни не выдержала и постучалась.
– Мо?
Нет ответа. Но жужжание было слишком знакомым, она не могла ошибиться.
Пришлось стучать снова.
– Проваливай.
– Тобой Бриллштейн интересуется.
– Вали, говорю.
«Дз-з-з-з» – послышалось снова.
Что ж, пришлось уйти.
В среду Моник выползла на кухню, щурясь на свет за окном, словно полгода просидела в обвалившейся шахте. Шуруя в холодильнике в поисках пакета молока, проворчала:
– Дерьма-то понаделали, все на соплях. – Жадный глоток. – Надо срочно покупать новую.
Пенни оторвалась от учебника, где делала пометки фломастером.
– Сломалась?
– Типа того, – кивнула Моник. – Крылья отвалились.
Пенни замерла за кухонным столом с целой баррикадой книг и блокнотов.
– У стрекозы? – уточнила она.
Присосавшись к пакету, Моник неразборчиво процедила, мол, «да». С ее ногтей успели отклеиться стразы. Спутанные дреды превратились в воронье гнездо.
– И пополам треснула? – не отставала Пенни.
Моник кивнула:
– М-м. Пока спала.
Пенни решила поговорить с Бриллштейном. Может статься, это и есть ее счастливый билет. При таком объеме сбыта «До самых кончиков» даже крошечный процент брака может дать основания потребовать отзыв модельного ряда. Если набрать приличное число истиц по всему миру и доказать ущерб, понесенный ими от бракованных стрекоз, получится колоссальный групповой иск. Идея, правда, не самая свежая; и вообще возникало впечатление, что с появлением на рынке нового типа тампонов или противозачаточных средств кто-то из женщин обязательно погибал. Инфекционно-токсический шок. Разрыв стенок влагалища. Разрабатывали эти нововведения мужчины, но за все платят почему-то женщины.
Взять, к примеру, Алуэтту. Она входила в число подопытных свинок Максвелла. Где гарантия, что тромбоз сосудов ее головного мозга не явился следствием работы стимуляторов, которыми пропитывалось силиконовое покрытие? А если в качестве свидетелей привлечь еще и королеву Англии, да президента Америки… Пенни уже видела себя новой Эрин Брокович. Вот это будет карьерный трамплин хоть куда!
Максвелл, понятное дело, взбесится и отменит выплаты из трастового фонда, но доходы и престиж от победы в столь ярком деле с лихвой покроют потери.
Выделяя маркером пассажи в учебнике патентного права, Пенни сказала:
– Я уж думала, ты прямо в кровати и померла.
– Три тысячи раз, – пискнула Моник.
– А спринцеватель пробовала?
Моник к тому времени открыла йогурт и ложкой перемешивала содержимое стаканчика.
– Когда им займешься, – продолжала Пенни, – внимательно прочти инструкцию. Шампанское бери исключительно импортное, никакого местного игристого. И только не брют, боже упаси. Да, и следи, чтобы температура была где-то от сорока до пятидесяти градусов по Фаренгейту[10].
Интересно, Макс чувствовал то же самое, когда поучал ее?
Выписывая цитату на полях страницы, она и впрямь ощущала себя Максвеллом. Избегая любопытствующего взгляда Моник, важно пояснила:
– При эксплуатации артикула тридцать девять пуск в ход осуществляется с отметки пятнадцать герц с последующим плавным нарастанием до сорока пяти. Наиболее выраженный эффект достигается в режиме коммутационного переключения от двадцати семи с половиной до тридцати пяти с половиной.
Моник была заметно впечатлена. Вплоть до падения ложечки от йогурта. Отодвинув табуретку, плюхнулась за стол.
– Как-как? Артикул?..
– Тридцать девятый, – кивнула Пенни. – «Медовая капля». Кстати, ты в курсе, где у нас уретральная губка?
– Может, на полочке в ванной? – предположила Моник. – А что, она тоже нужна?
Пенни подарила ей убийственный взгляд.
– Камушки брачные, перуанские, покупала?
– А?
– Забудь, как и не было, – вновь кивнула Пенни, припомнив сцену личного спасения в ресторанном сортире.
Моник отставила йогурт, стараясь не запачкать разложенные учебники.
– Такое впечатление, будто ты сама эти штучечки придумала.
«И не представляешь», – подумала Пенни.
Презрение к товарке по дому пошло на убыль. Несколько суток затяжного экстаза не прикончат Моник. Пока что та во власти удовольствия без любви, но потом сообразит, что к чему, и перерастет это глупое увлечение.
– Короче, слушай сюда, – скомандовала Пенни. – Когда перейдешь на «Ромашку», следи за коэффициентом трения. Да, и еще: «Ромашки» рассчитаны только на консистентную смазку.
На лице Моник играли все краски предельного изумления.
– Ох, боюсь, эти чудо-тыкалки еще дадут нам жизни.
Выдрав чистый лист из блокнота, Пенни взяла ручку.
– А ты не бойся. Я тебе все по пунктам распишу.
Тем же днем она заглянула к Тэду и предложила вместе перекусить. В его ухаживаниях было больше напора, чем умения. Веселый и забавный, он частенько норовил сорвать поцелуй или, очутившись в переполненном вагоне метро, сунуть палец куда не следует. Устроившись с хот-догами на парковой скамье, Пенни рассказала о своей задумке. Не исключено, что у нее разыгралось воображение, а может, и нервы, но чуть ли не каждая вторая женщина на улице помахивала ярко-розовым фирменным пакетом. Похоже, подлинным достижением Максвелла были не собственно игрушки, а мысль объединить два главных женских удовольствия: шопинг и трахтинг. По мотивам «Секса в большом городе», с той, правда, разницей, что четырем подружкам уже за ненадобностью и ремешки от «Гуччи», и бойфренды в комплекте с нервотрепкой. Как, впрочем, и девичьи посиделки за «космо»-коктейлями.
– Допустим, чисто теоретически, – начала Пенни, избегая смотреть Тэду в глаза, – на рынке появился новый, фантастически успешный бытовой прибор широкого потребления. На изобретателя пролился золотой дождь.
Тэд внимательно слушал; их бедра почти соприкасались.
Она старалась не думать, из чего сделана сосиска в хот-доге.
С появлением «кончиков» Макса на прилавках, нью-йоркцы как-то притихли. По крайней мере та их половина, которая успела побывать в большом розовом универмаге и облегчить там кошельки. Теперь единственным источником социального напряжения был лишь зубовный скрежет и нетерпеливое притоптывание туфелек в известных очередях. Которые удлинялись с каждым днем. На первой полосе сегодняшней «Пост» рассказывалось про некую даму, рискнувшую пролезть без очереди. Да ее чуть насмерть не затоптали.
– Допустим также, – продолжала Пенни, – некий потенциальный клиент сыграл принципиально важную роль в испытаниях и разработке этой феноменальной продукции.
Розовые пакеты встречались на каждом шагу. Мимо проехал автобус, в который раз пригрозивший, что «Миллиарду мужей грозит скорая отставка».
Пенни не очень-то улыбалось пускаться в подробности своих экспериментов с Максом, но тут уже дело принципа.
– И опять-таки допустим, речь идет о женщине. Молоденькой и невинной мисс, которая позволила одному мужчине испытать на ней ряд прототипов секс-игрушек.
– Чисто теоретически, – надломив бровь, осипшим голосом подхватил Тэд, – звучит пикантно.
– Опять-таки теоретически, – гнула свое Пенни, – имеет ли подопытная право на совладение патентами?
Тэд языком подхватил выдавленную горчицу, едва не посадив пятно на штанину от «Армани».
– Истице больше двадцати одного? – уточнил он.
Пенни тайком избавлялась от шинкованного лука в своем хот-доге.
– На пару лет.
– И что, ты с ней лично знакома?
Угрюмый кивок.
– А она очень хорошенькая? – дразнил Тэд. – Бархатная кожа и светлый адвокатский ум?
Пенни запротестовала:
– Зря ты так. Она тебе не шлюшка и действительно нуждается в совете профессионала.
Возможно, всему виной разгоряченное воображение, но казалось, будто дамы с розовыми пакетами прихрамывают. Тем самым давая повод для опасений, что участие в дележке прибыли будет означать и разделенную ответственность за нанесенный ущерб, если выяснится, что продукция – в частности, стрекозки – действительно бракованные, а значит, и опасные.
