Александр Дым - Записки на краях шарфа
Этот случай показал мне, что в моей боевой подготовке есть над чем поработать. Спустя некоторое время ко мне попали две книжки Белова «Искусство атаки» и «Изначалие». Так я попал в мир славяно-горицкой борьбы. Зачитывался этими книгами запоем. Приехал, решил посмотреть. Секция была в Коломенском. У меня был пояс по каратэ, думал, приеду и хоть что-то покажу. Приезжаю, и на первой тренировке меня какой-то щегол выносит в одну калитку. Я понял, что надо что-то делать, и, закусив удила, все пять лет института проходил на славяно-горицкую борьбу. Занимался у Белова, основателя системы. Первые три года очень плотно, по 3–4 раза в неделю без пропусков. Потом в моей жизни появился околофутбол, и в следующие два года частота тренировок немного снизилась. Тренировки стал посещать и Федос. Было весело.
Сыграло свою роль то, что Белова начало немного заносить — сначала в сторону политики (он организовал какую-то партию). Подготовка начала дрейфовать от рукопашного боя в сторону непонятно чего — начались тренировки а-ля «боевое плавание», «ориентация на местности», «спортивное лазание по деревьям» и т. п.
Мне это было уже не столь интересно, меня интересовал вполне конкретный прикладной мордобой. Потом пошёл уклон в сторону эзотерики. Полная жесть из серии «Боевая магия варваров». На тренировках стали появляться темы вроде «у вас 2 минуты, идите погуляйте и представьте свой паттерн и мифическое животное Люто». Творились неописуемые вещи, и по итогу мы завязали.
Тем не менее, этой секции я благодарен. Придя после неё в околофутбол, я чувствовал себя вполне комфортно: тренировки проводились на улице в любую погоду, махались мы в полный контакт, и как система рукопашки эта подготовка оказалась весьма эффективной в массовых и одиночных драках.
Параллельно в институте вместо физкультуры я ходил на дзюдо.
После славяно-горицкой мне попала в руки книжка Юрия Юрьевича Сенчукова «Грязное ушу». Было довольно любопытно читать, и с автором этой книги я сошёлся по итогу в реальном поединке.
Он преподавал в то время хапкидо, а мне как раз стало любопытно попробовать, что это за стиль. Поездил по Москве по секциям — попал в секцию к Сенчукову. Он очень крутой мастер, тоже не без странностей — но крутой. Первый раз я приехал и подрался с ним на ножах.
Когда я пришёл к ним в секцию, показалось, что они как-то странно работают — на низких скоростях, не в полный контакт. После славяно-горицкой, где постоянно колотили по щщам и «стенка на стенку», было обычным явлением: ты как-то приходишь в секцию и осознаёшь, что вопрос авторитетов для тебя не стоит. Приходит понимание, что всё зависит не от системы, а от того, как дерёшься лично ты.
Захожу в зал. Смотрю, как проходит тренировка. Стою с кривой рожей — что тут за фигня…
Он подходит ко мне и спрашивает:
— Что типа не нравится?
Я отвечаю:
— Да шляпа какая-то, если честно! Не кажется эффективным.
Он говорит:
— Может, постоим?
Классический спарринг пришлось отбросить — я был в тот вечер в классическом костюме и в гриндерсах; ни сменки с собой, вообще ничего. Предложил ему подраться на ножах — он согласился.
— Здесь будем?
— Нет, пойдём в раздевалку.
Зашли в раздевалку, подрались. Проиграл ему со счётом 5:10. Он сказал мне после боя, что я один из лучших на тот момент, с кем он дрался на ножах, и это было серьёзным комплиментом. Со мной приехал ещё один парень, который до этого занимался кобудо. С ним Сенчуков подрался на шестах и тоже победил — выглядело очень круто, аж щепки летели!
По итогу я пошел к нему учиться и прозанимался у него примерно полгода: ездить было далековато — с «ВДНХ» до «Южной». Сейчас у Сенчукова своя академия «Контен» на Каширке.
Что мне понравилось в их системе, у них любое контрдействие — это удар по яйцам! Что бы ты ни делал, как бы ни нападал — в ответ прилетал удар в пах. Там были ребята, у которых эта тема была наработана до автоматизма, с ними мало кому понравилось бы стоять: чуть что — шлёп в промежность…
Потом походили с гэлантами на рукопашку к омоновцу — там не особо понравилось. А потом мы с Юрой Нераболом пошли в ЦСКА на бокс. Вот бокс нас захватил надолго!
Но в ЦСКА тоже было не очень удобно ездить, и мы стали тренироваться в боксёрском клубе «Норд» на «ВДНХ» у Володи Индейца, к тому моменту уже давно ставшего легендой мясного движа — ех-предводителя GF. Туда же довольно быстро подтянулись Хакер и вся наша мафия. В «Норде» мы прозанимались довольно долго. Это был легендарнейший зал, там занимался очень пёстрый и серьёзный состав.
Мы прикалывались, что если туда приедут мусора, они могут принимать вообще всех, кто там занимается, включая тренера… Просто за татуировки — руны, пропеллеры, лозунги, бригадные символы.
Довольно любопытным вышло посещение московской секции «кои комбат», той самой системы, с которой неразрывно связано имя Кочергина. Это питерская система, естественно, я не мог пропустить открытие этой школы в Москве. Там преподавал Виталий Богданович. Он потом умер от какой-то лютой болезни головы вроде рака мозга, хотя здоровьем отличался отменным. На первой тренировке он предлагал всем выдержать обычный маваши: группа вставала, все вроде как подготавливались, но от его на вид ничем не примечательных махов ногами люди просто складывались и оседали на пол.
Отзанимался месяца два, но вышла довольно неловкая ситуация. Все в этой секции, да и я, начитавшись Кочергина, начинали воспринимать окружающую реальность не совсем адекватно. Абсолютная беспощадность по отношению к себе; если биться, то в полную силу — этот набор установок сыграл на тренировке довольно злую шутку. Основной контингент занимавшихся имел определённую подготовку, и, начитавшись Кочергина, все приходили настроенные уничтожать себя по полной; имело место состояние некоторой душевной экзальтации.
Там и приключилась со мной история, после которой я подвязал с КОИ. На тренировке мы выполняли одно из рядовых упражнений: разбились на пары, встали на колени, друг напротив друга, начали боксировать. Без перчаток. Мне в пару достался молодой парень, который до этого занимался джиу-джитсу.
Я ему сразу сказал:
— Слушай, Кочергин — это, конечно, круто, но мне завтра на работу, давай без перегибов. Зачем это всё? По лицу сильно не бей, обозначай, по корпусу — как хочешь.
— Да, да, без проблем!
Начинаем работать. Он мне засадил по щщам довольно сильно.
Говорю ему:
— Слушай, ну ты чего?
Он опять:
— Да, да, извини.
Продолжаем работать — отсаживаю ему по корпусу, удары в голову ему обозначаю ладошками. Он мне опять с силой бьёт в голову.
Второй раз ему говорю:
— Заканчивай, ну ты чего в самом деле?
Он в ответ:
— А чего? Работаем же!
Ну ладно. Продолжаем работать. Он снова наносит сильный удар мне в голову. У меня пара сечек, опухла бровь. Ну, работаем так работаем: я включил Кочергина. Перестав сдерживаться, тут же пробиваю в ответ боксёрскую серию: бью левый прямой, затем наклоняю его и засаживаю в лицо несколько апперкотов. У него тут же заплывает вся физиономия. Прибегает тренер, уводит его в туалет умываться. Пришлось вызвать скорую. В итоге выяснилось, что у моего спарринг-партнёра перелом лицевой кости. Я не склонен винить в том, что всё так сложилось, пострадавшего, скорее, свою роль сыграла тут сама система построения тренировок.
В 2006 году я нашёл новую альтернативу и пошел заниматься к Юрию Михайловичу Федоришену, легендарному мастеру каратэ ещё с советских времен. Я искал какой-то оптимальный вариант тренировок (работал я тогда на Красной Пресне, а его зал был в районе метро «1905 года», минут 10–15 на машине). Когда я увидел список его данов и поясов, подумал, что это будет круто — и не ошибся.
Только попав в эту секцию, я понял, что такое на самом деле каратэ и что оно реально может. Это было совсем не то, чем я занимался когда-то в школе. Упражнения на удары по горлу, в глаза, в другие болевые точки были вполне в пределах нормы. Люди, которые приходили в первый раз, были в ахуе оттого, что в первом же спарринге в партере им пытались выдавить глаза и открутить мошонку. Однажды пришёл парень из капоэйры, крепкий тип, но он был в шоке, когда ему прищемили яйца во время броска. Он странно взвизгнул и пошёл в раздевалку, сказав напоследок: «Парни, я всё понял, это не моё!»
Тренировки там были весьма специфические, в каком-то смысле это секция «каратэ черных поясов» для тех, кто уже имеет определённый уровень и хочет его шлифовать. Там не было какой-то методы обучения для доведения бойца с нуля до какого-то уровня. Вышло так, что на первой же тренировке мне рассекли глаз во время драки на ножах. Я в ответ нарисовал оппоненту такую же сечку на лице. Потом уже на тренировках мы стали использовать маски во время таких поединков.
