Джек Керуак - Биг Сюр
19
Глубоко в каньоне начинается большая шумная пьянка – Туманные сумерки холодом сочатся в окна, и эти дуралеи требуют закрыть деревянные ставни, так что всем нам приходится сидеть при свете единственной лампы, кашляя из-за дыма, но им наплевать – Они думают, это от бифштексов дым – Один из кувшинов у меня в руке, и я его не выпущу – МакЛиар, красивый молодой поэт, он только что закончил самую фантастическую поэму в Америке, называется «Темно-коричневая», в которой описаны все детали его тела и тела его жены в их экстатическом единении и причастности, все нараспашку, и так далее, и много еще чего, он настойчиво порывается прочесть ее вслух – Но я тоже хочу почитать свое «Море» – А Коди с Дейвом Вейном говорят о чем-то левом, а глупыш Рон Блейк поет в стиле Чета Бейкера – Артур Ма рисует в углу, и все это приблизительно вот так:
«Вот что делают старики, Коди, они медленно задом наперед въезжают на участок для парковки у Спасительного Супермаркета» – «Да, верно, я рассказывал тебе о моем велосипеде, но что они делают, да, видишь, это потому, что пока старуха делает покупки в той лавке, они рассчитывают припарковаться поближе к выходу и таким вот образом они полчаса продумывают свой великий маневр и медленно пятятся со своего участка, с трудом могут даже обернуться, чтобы глянуть, что там сзади, а обычно ничего и нет, потом они очень медленно и с дрожью рулят к тому участку, который наметили, но какой-нибудь случайный мужик в тот же миг занимает его своим пикапом, а старики чешут репу и скулят:» Оууу, эта нынешняя молодежь», ах, да, но этот мой ВЕЛОСИПЕД в Денвере, скажу тебе, он у меня сумасшедший был, и колесо вихлялось так, что поневоле пришлось изобретать новый способ управляться с ним, правила, понимаешь…» – «Эй Коди, выпей», ору я ему в ухо, а МакЛиар тем временем читает:» Поцелуй мое трико во тьме, огненная впадина», а Монсанто хихикает, обращаясь к Фагану:» Так вот, этот сумасшедший спускается по лестнице и спрашивает экземпляр Алистера Кроули, а я не знал ничего о нем, пока ты мне не рассказал, потом я вижу, как он на выходе тырит с полки книгу, а на ее место ставит другую, которую вынул из кармана, и это роман некоего Дентона Уэлша про паренька в Китае, который бродит по улицам, как настоящий романтический Труман Капоте, только это Китай», а Артур Ма вдруг орет: «Замрите вы, банда сволочей, у меня дыра в глазу», и в общем, как проходят все вечеринки, и так далее, заканчивая ужином из бифштексов (я даже не притрагиваюсь к еде, только пью); потом огромный костер на пляже, куда мы маршируем единой размахивающей руками командой, мне в голову приходит мысль о том, что я во главе отряда партизан и марширую впереди лейтенанта, отдавая приказы, со всеми нашими огнями и воплями мы рвемся по узкой тропе на счет «Ап-раз-два– три» и бросаем врагам вызов выйти из укрытия, в общем партизаны.
Монсанто, этот старик-лесовик разжигает на берегу огромный костер, его будет видно за много миль, из машин, которые проезжают там наверху по мосту будет видна пирушка, продолжающаяся в бездне ночи, на самом деле костер освещает зловещие жуткие балки почти доверху, гигантские тени пляшут на скалах – Море бурлит, но выглядит подавленным – Это не то, что сидеть одному в огромной преисподней, записывая звуки моря.
Вечер заканчивается тем, что все замертво валятся на кровати, в спальные мешки на улице (МакЛиар с женой уезжают домой), а мы с Артуром Ма у позднего огня выкрикиваем до самого утра спонтанные вопросы и ответы типа: «Кто тебе сказал, что у тебя шляпа на голове?» – «Моей голове шляпа не нужна» – «Что с твоей практикой добродетели? " – «Моя практика добродетели включила в себя работу почек» – (и вот еще один маленький восточный друг для меня, жителя Восточного побережья, никогда прежде не встречавшего китайцев или японцев, для Западного побережья это обычное дело, а таким, как я, удивительно, и чего стоит все это мое былое изучение Дзена или Чаня или Дао) – (А еще Артур нежен, мал, пушистоволос и кажется тихим маленьким восточным«балдежником») – И мы устремляемся к великим поэтическим утверждениям, отвечаем без пауз на обдумывание, один вслед за другим, трах-бабах, красота в том, что один кричит (это я):» Сегодня взойдет в апогее полная августовская луна, ранняя с желтушным оттенком, и по всей крыше – поп-ангелы вместе с Дэвами, брызжущими цветами» (правилом в данном случае может стать любая чепуха), другой же в это время может не только вычислить следующее утверждение, но и избавиться от подсознательного пробуждения идеи из «ангелов на крыше» и, таким образом, может выкрикнуть ответ еще глупее или неожиданнее, глубже, скучнее, ярче, и это лучше всего:» Пилигримы, роняющие слезы, и личные немакулярные безымянные железнодорожные поезда с небес со всемогущими юношами, рождающими обезьяну, и женщина, которая протопает по сцене в ожидании момента, когда, ущипнув себя, я докажу, что мысль похожа на прикосновение» – Но это только начало, поскольку теперь нам известна схема, и это будет все лучше и лучше, пока на рассвете мне не почудится, что я вспоминаю; мы были фантастически блестящи (пока все храпели), небеса должны были сотрясаться, слыша это, и не прерывать нас: посмотрим, смогу ли я, по крайней мере, воссоздать стиль этой игры: —
Артур:» Когда ты собираешься стать Восьмым Патриархом?»
Я: «Как только ты подашь мне тот старый жеваный свитер» – (Гораздо лучше, чем это; а теперь забудьте, потому что я хочу сначала рассказать об Артуре Ма и потом уже попытаться воспроизвести наш подвиг).
20
Говоря о своем первом китайском друге, я продолжаю называть «маленькими» и Джорджа, и Артура, в действительности же они оба маленькие – Хотя Джордж говорил медленно и был несколько отстранен от всего, как и полагается Учителю Дзена, который понимает, что в конечном итоге все суть одно и то же; Артур был дружелюбнее, как-то теплее, любопытный и всегда задает вопросы, активнее, чем Джордж, благодаря своему бесконечному рисованию, и конечно китаец, а не японец – Он хотел, чтобы я позже познакомился с его отцом – В то время это был лучший друг Монсанто, и они составляли крайне странную пару, когда вместе шли по улице, огромный румяный веселый парень, стриженый ежиком, в бархатном жакете и иногда с трубкой во рту, и по-детски маленький китайчонок, который выглядел так молодо, что буфетчики не стали бы его обслуживать, хотя на деле ему было уже тридцать – При этом он был отпрыском знаменитой семьи из Китайского квартала, а Китайский квартал расположен прямо за легендарными битническими улицами Фриско – А еще Артур был потрясающим маленьким любовником, и его окружали сказочно красивые девушки, однако, он был в разлуке со соей женой, я никогда ее не видел, но Монсанто сказал, что это самая красивая негритянка в мире – Артур был членом большой семьи, но они не очень-то одобряли его художнические и богемные наклонности, так что он жил один в уютном старом отеле на Норт-Бич, хотя иногда прогуливался в Чайнатаун навестить отца, который сидел в глубине своей обычной китайской лавочки, размышляя среди своих бесчисленных стихов, записанных мгновенным росчерком китайских иероглифов на лоскутах прекрасной разноцветной бумаги, которые он потом подвешивал под потолком своей маленькой спальни – Так он сидел, чистый, аккуратный, почти сияющий, обдумывая, какое бы стихотворение еще написать, но его маленькие проницательные глазки вечно искоса взглядывали на уличную дверь посмотреть, кто это там проходит, и ежели кто-то заходил в магазин, он сразу понимал, кто это и зачем пришел – На самом деле это был лучший друг и доверенный советник Чан Кай Ши в Америке, честно и без обмана – А сам Артур стоял на стороне «Красных китайцев», и все это обсуждалось в семье, мне же нечего было сказать о китайском вопросе, да он меня и не интересовал, разве что тем, что позволял лицезреть отца и сына, причастных древней культуре – В любом случае имеет значение лишь то, что он валял со мной дурака, как и Джордж, и, как Джордж, делал меня счастливым – Что-то с древнейших времен знакомое в его лояльном способе присутствовать заставляло меня гадать, уж не жил ли я в какой-то из прежних жизней в Китае, или это он обитал на Западе в своей прошлой жизни, которая перепуталась с моей где-то еще, не в Китае – Жальче всего то, что у меня не записано, как мы вопили и обменивалисьрепликами, пока на улице пробуждались птицы, но звучало это приблизительно так:
Я:» Пока кто-нибудь не ткнет горячим утюгом мне в сердце или не накопит плохую карму типа то да се да куча дерьма и не вытолкнет мою мать из постели чтобы убить ее у меня на глазах проклинающих человеческие»-
Артур:» И я сломаю руку о головы – «
Я: «Каждый раз, когда ты бросаешь в кота булыжник из своего стеклянного дома ты навлекаешь на себя автоматическую зиму «Стенли Гоулд» мрачную как смерть после смерти, и растущий старый – «
Артур: «Поскольку леди эти урны укусят Вас за задницу и к тому же будет холодно – «
