Владимир Козлов - Гопники
К двенадцати мы все уже бухие в жопу, выбираемся из подвала и хлопаем хлопушки и жжем бенгальские огни – этого говна тоже накупили заранее. На балконах стоит бухой народ и тоже жжет бенгальские огни и хлопает хлопушки и орет «С Новым годом!»
Мы тоже орем:
– С Новым годом, блядь, на хуй, еб твою мать, с новым годом, суки ебаные, пиздюки недоделанные, гондоны незоштопанные!
Возвращаемся в контору, едем дальше – водка еще есть.
– Что-то сборов давно не было, – говорю я.
– А на хуя тебе сбор? – спрашивает Обезьяна.
– Ну, как на хуя? За свой район…
– Херня все это. Да, мне скоро двадцать, я как бы старый уже и за район могу не ходить, хоть хожу еще иногда. Но это все говно и на хуй никому не надо. Сходил пару раз, со своими пацанами кантуешься, авторитет там какой-нибудь, хуе-мое, а лазить каждый раз, чтобы пизды получить – херня все это.
– Что-то раньше ты другое говорил.
– Мало ли, что я говорил. Все это херня. Бабки – вот это основное. Когда с лохов по пятерке собираешь, типа, свои пацаны залетели, надо выручать, а потом на эти деньги берешь бухло – вот это я понимаю, а все остальное – на хер нужно. И тем более сесть из-за дурости – бабу там выебал или ебальник кому-нибудь разбил. Дурные пусть садятся. А я хуй сяду.
* * *На улице – весна, и на уроке сидеть западло. Я поднимаю руку и спрашиваю у химицы:
– Можно выйти?
Она бурчит под нос:
– Можно, но не надолго. Сейчас буду новый материал объяснять.
Я спускаюсь вниз, курю на заднем крыльце. С крыши капает, и пару раз ледяные капли падают мне прямо за воротник. Солнце светит так ярко, что даже слезы текут: отвык от него за зиму. Выбрасываю бычок на кучу желтого, обоссанного снега и иду в учительский туалет. Там долго дрочу, растягиваю кайф, представляя себе разных баб из десятого. Возвращаюсь на урок почти перед самым звонком.
– Где ты был? – мычит химица.
Я не отвечаю.
После уроков меня ждет Вэк на первом этаже, возле гардероба. Он опять симуляет учило. Мы выходим на заднее крыльцо, как раньше, и закуриваем.
– Блядь, школа на хуй еб твою мать. Первая учительница, хуе-мое. Первое бухло. Первая ебля. Класс, – базарит Вэк. – Лиза у вас еще ведет физкультуру?
– Нет, ее выгнали на хуй.
– За что?
– Говорят, деньги пиздила из сумок у других учил.
– Вот, докатилась, блядь.
– А это правда, что они с Людкой из продленки – лесбиянки?
– Ясный хуй, правда.
– А ты их видел?
– Я не видел и никто не видел. Ты что думаешь, они на матах лягут – приходи, бля, любуйся?
– Нет, ну все таки…
– Что все-таки? Ничего просто так не бывает. Не говорят же, что Сухая с Синицкой – лесбиянки. А они тоже подруги были. А Лиза мало что пьяница и жидовка, так еще и с Людкой ебалась…
– Вот бы посмотреть, как лесбиянки ебутся…
– Фильмы надо смотреть. У Монгола – это Обезьяны друг – есть видик. У него родоки в Монголии или где-то там работают и привезли ему видик. И он берет кассеты у своих знакомых пацанов и показывает у себя на хате. Два фильма – пятерка. Говорили, он раз показывал фильм про то, как бабы лижут друг другу и дрочат и все это самое, но он его уже, наверное, отдал. Хотя, можем сходить сегодня. Вдруг что-то еще нормальное. У тебя вообще как, деньги есть?
– Только трульник.
– Ладно, я одолжу тебе.
– Ну, пошли.
* * *Приходим к Монголу к пяти часам. В комнате сидит уже человек двадцать. Кто-то на стульях или на диване, но, в основном, все на полу. Монгол – «старый» пацан, лет двадцать, невысокий, черный, узкоглазый: настоящий монгол.
Отдаем ему деньги, здороваемся с пацанами – почти все знакомые, со своего района – и садимся на полу.
– Сегодня два фильма, – говорит Монгол. – Сначала «Молодой бизнесмен», это порно, а потом боевик про Брюса Ли.
Порнофильм черно-белый, и запись довольно херовая. На экране какой-то мужик – наверное, это и есть бизнесмен, – приводит к себе баб и ебет. Снято обычно снизу, видно только, как его хуй ходит у нее в пизде, как будто и не ебля, а физкультура какая-нибудь. Смотреть на это скоро остопиздевает. В конце какая-то баба берет у него в рот, а он хватает ее за голову и не дает слезть с хуя, пока она не задыхается.
Фильм про Брюса Ли – намного интереснее: в нем драки классные.
Выходим с Вэком от Монгола и встречаем Быка. Втроем гуляем по району.
– Я, наверное, себе в кулаки забью вазелин, – говорит Вэк.
– Захуй? – Бык делает свою обыкновенную тупую морду.
– Как захуй? Кулак потом твердый становится, и пиздиться знаешь как хорошо? Если кому-нибудь въебешь, то лучше, чем кастет. А еще пацаны в хуй вазелин загоняют – чтобы больше был.
– Пиздишь.
– Вот тебе зуб. На Пионерах есть один мужик-таксист, так он, мне говорили, уже пять кубов вазелина загнал. Он у него в литровую банку чуть влазит, когда стоит. Бабы на него сами лезут.
– А если он банку на хуй наденет, а он у него встанет? Он же ее не снимет потом?
– Ебнет банку обо что-нибудь – и все. А еще загоняют шарики из подшипников.
– Куда? – спрашиваю я.
– Как куда? Тоже в хуй. Баба знаешь, как тащится, когда ее таким хуем порют? Хочешь себе загнать? Бабы будут сами тебя просить, чтоб выебал.
Я мотаю головой:
– На хуй надо.
– Ссышь. А кто не ссыт, тот всех баб ебет.
* * *– Я с Кузьминой начал ходить из восьмого класса, – говорит мне Клок. Мы идем по району и ищем, где бухнуть.
– Зачем тебе она?
– Как зачем? Нормальная баба. Правда малая еще, ну и ладно.
– Ебется?
– Ты что, охуел? Ей еще пятнадцать лет только.
– А зачем она тебе?
– Так, погулять. Я ж говорю – нормальная баба. Красивая. Или скажешь – нет?
– Ну, вообще красивая. Отличница, кстати.
– Я знаю. А хули мне – отличница, двоечница? Баба есть баба.
– А как ты снял ее?
– Обыкновенно. Ехал из учила, и они откуда-то ехали классом. Ну, я подошел поговорить с пацанами, а там и она стоит. Поглядывает там, улыбочки. Потом смотрю – она выходит на Магазине. Ну, я тоже вышел на Магазине, типа по дороге. Побазарил. Говорю – пошли в кино завтра. Она говорит – пошли. Ну, сходили, потом в коктейль бар само собой – по сто пятьдесят мороженого с сиропом, коктейль, пирожное. Потом сосались в подъезде…
– Она умела?
– Нет. Ты хуйню говоришь – кто ее научил?
– А потом что?
– Потом ничего. Пошла домой.
– Ты пиздишь, что это так, погулять. Ты хочешь ее выебать. Целку сломать.
– А если и хочу, что тут такого? Ты все завидуешь и злишься, потому что ты еще «мальчик». Но ты сам виноват. Баб кругом много, а ты ни хуя не делаешь, хочешь, чтобы тебе бабу привели и сказали «еби».
– Да нет баб нормальных.
– Не пизди только, хорошо. В классе у тебя сколько баб?
– Что, я со своего класса буду снимать бабу?
– Ну, не хочешь со своего – сними с другого. Или, ты вон на УПК ходишь. Там что, не можешь снять?
– Там такие бабы все крученые – не доебешься.
– Ну, как хочешь. Нравится дрочить – дрочи. А трусы сам стираешь или мамаша?
– Я счас ебну.
– Ладно, не злись. Это я так.
* * *На школьную дискотеку со мной приходят Вэк и Клок с Кузьминой – она накрасилась, как блядина какая-нибудь, но все равно видно красивая баба, хоть и малая. Садимся на стулья, смотрим, как бабы и пацаны крутят жопами, топчутся и махают руками, обсираем их.
– Расскажи им про физика, – говорит Клок Кузьминой.
– Ай, не охота.
– Расскажи. Тут все свои люди.
– Ладно. Ну, короче, я была дежурная, и он мне говорит – останься после урока, поможешь отнести приборы в лаборантскую. А Ленки не было тогда, так что я одна. Ну, ладно, понесла эти приборы его в лаборантскую. Поставила на стол и хотела уже выходить – тут он заходит. Спасибо, молодец. И улыбается. Потом говорит – хочешь я тебе что-то покажу. Ну, ладно, говорю, показывайте. Он достает из шкафа карты. С голыми женщинами.
– Перефотографированные? – спрашиваю я.
– Нет, настоящие. Цветные. И дает мне их. Я посмотрела, потом говорю – все, можно идти? А он опять улыбается и говорит – а можно тебя о чем-то попросить? Я говорю – смотря о чем и улыбаюсь: ну, что он мне сделает? А он мнется. Я опять – ну что? Он тогда говорит – я хотел бы посмотреть на тебя обнаженной…
– Так и говорит?
– Да, так и говорит. Не бойся, говорит, я даже близко не подойду, на три метра. У тебя, говорит, интеллигентное тело, не то, что у этих колхозниц.
– А ты что?
– Спрашиваю – а что я с этого буду иметь? А он – могу дать тебе двадцать пять рублей. Я ему тогда – это вы меня во столько цените, Петр Михайлович. И вышла.
– И как он после этого с тобой.
– А никак. Обыкновенно. Как всегда.
– Смотри, вон Гулькина, – показывает Вэк. Я давно не видел ее. Она с какой-то подругой не с нашего района.
– Где она теперь? – спрашиваю я.
– В тринадцатом училе. На швею. Слушай, иди побазарь с ней. Скажи, что я хочу с ней поговорить.
