Владимир Козлов - Гопники
– Перестань, – говорит она.
– Что перестань?
– Ничего. Сам знаешь. То, что ты делаешь.
– А что я делаю?
– Ладно, не играй под придурка, – она отворачивается от телевизора и смотрит на меня, как учительница какая-нибудь сраная или чья-то мамаша, потом сбрасывает мою руку.
– Что-то не так? – спрашиваю я.
– У меня есть парень.
– Ну и что? У меня тоже, может быть, девушка есть.
– Ну, значит, тем более.
Она снова поворачивается к телевизору.
– Ну, ладно, не обижайся, – говорю я.
– Я и не обижаюсь. На таких не обижаются.
Минут через десять из комнаты выходит Клок.
– Пошли покурим.
Мы выходим на балкон.
– Ну, как? – спрашивает он.
– Никак. Говорит, парень есть.
– Ну, мало что говорит.
– А у тебя?
– Все класс. И поебались, и в рот взяла. Я ее уже ебал раньше. Как там Бык? Ты у него был?
– Нормально. В пятницу выписывают. Говорит, скоро на сбор сможет ездить.
Потом приходит и Вэк. По его роже ничего нельзя понять: такой он хитровыебанный пацан.
– Ну, что? – спрашиваю я.
Он не отвечает. Когда мы приходим с балкона в комнату, бабы уже собираются уходить.
– Посидите еще, – говорит Вэк.
– Да нет, нам учить надо, много задали всего, – говорит Оля.
Они одеваются и выходят.
* * *– Хочешь с бабой познакомиться? – спрашивает Клок. Мы стоим возле магазина, пытаемся стрясти у кого-нибудь на пиво. – У меня телефон записан.
– А что за баба? Из твоей группы?
– Нет, не из группы. Но нормальная баба. Сводишь в кино, потом отдерешь. Я сам ее не драл, а другие рассказывали.
– А сколько ей лет?
– Восемнадцать.
– Хорошо, давай.
– Если хочешь, пошли счас к телефону, позвонишь, добазаришься.
Из четырех автоматов на остановке работает только один, зато без копеек. Я набираю номер и закрываю дверь. Клок ждет на улице, но ему все слышно, потому что стекла в будке выбиты.
– Алло. Наташу можно?
– А это Наташа.
– Привет.
– Привет. А ты кто?
– Андрей.
– Какой Андрей?
– Обыкновенный.
– А откуда у тебя мой телефон?
– Я нашел бумажку, а там написано «Наташа» и этот номер.
– Ну и что ты хочешь?
– Познакомиться.
– А сколько тебе лет?
– Семнадцать.
– А где ты учишься?
– В тридцать втором.
– А живешь?
– На Рабочем.
– Ну, считай – познакомились. И что?
– Ну, давай, может быть, встретимся?
– Когда?
– В субботу, например.
– Ну, вообще можно. А где?
– Давай возле кинотеатра «Спутник». В семь.
– Хорошо. А как я тебя узнаю?
– Ну, я такого среднего роста, волосы темные…
– А одет как будешь?
– Серые штаны и синяя куртка. А ты?
– Ну, я еще не знаю. Будет зависеть от погоды.
– Ну, ладно. До завтра.
– Пока.
Я кладу трубку.
– Ну, как? – спрашивает Клок.
– Договорились на завтра.
– Ну, ты, это самое, не теряйся. Своди в кино, потом – в кровать.
* * *Я прихожу к «Спутнику» минут на пятнадцать раньше. Возле входа стоят несколько баб. Все в юбках и блузках, и любая может оказаться Наташей. Но ни одна ко мне не подходит.
Я рассматриваю их и выбираю, какую лучше всего выебать. Одна довольно ничего – с короткой стрижкой и мелированием. Остальные все похуже.
К бабам подходят пацаны или другие бабы, и они, одна за другой, отваливают. Эта, с мелированием, уходит с длинным коротко стриженым пацаном.
Без пяти семь ко мне подходит невысокая толстоватая баба.
– Ты Андрей?
– Да.
– А я Наташа. Привет.
– Привет. В кино пойдем?
– Нет. Не хочу. Давай просто погуляем.
– Ну, давай.
– Ты здесь недалеко живешь? – спрашиваю я.
– Да. Ты кого-нибудь из этого района знаешь?
– Нет.
– А в училище?
– Никого.
– Ты же говорил, что в тридцать четвертом. Там Салим, Давыд, Зыра учатся.
– А в какой группе?
– Да откуда я знаю, в какой группе? Знаю, что учатся.
– Ну, там групп много. Я всех не знаю. А ты где учишься?
– В пятнадцатом. На швею. Заканчиваю.
– И потом что?
– Не знаю еще. У тебя сигареты есть?
– Есть.
– Давай сядем, покурим.
Садимся на скамейку рядом с площадью Свободы и старым пешеходным мостом через пути. Закуриваем мой «Космос».
– Как ты насчет того, чтобы выпить за знакомство? – спрашиваю я.
– Это можно. А где взять?
– Ты что, «точек» не знаешь?
– Вообще, знаю. Ну, тогда покажешь.
– Хорошо.
На «точке» я покупаю бутылку самогонки. Потом заходим в гастроном и берем полбулки хлеба и двести граммов ливерной колбасы. Она забирает со стойки в кафетерии стакан.
Садимся на скамейке во дворе. Уже темно. Я наливаю сначала ей.
– Ну, за знакомство.
Она выпивает. Я наливаю себе, выпиваю. Она режет колбасу ключом – больше ничего нет острого. Хлеб ломаем руками.
После второй я обнимаю ее за широкую, как у свиньи, талию и нащупываю через ветровку складки жира. Она не реагирует.
– У тебя пацан есть? – спрашиваю я – сам не знаю, зачем. Она смеется. Я нащупываю ее сиську под курткой и кофтой, но она убирает мою руку.
– Давай лучше выпьем.
– Давай.
Допиваем остатки самогонки, доедаем хлеб. Ливерка кончилась еще раньше.
Я снова лезу к ее сиське. Она не убирает руку, просит сигарету.
Я вытаскиваю две космосины из пачки: ей и себе. Пока курим, трогаю рукой ее сиську. Выбрасываю бычок и лезу к ней, чтобы поцеловать, но от нее так воняет смесью табака, сивухи и ливерки, что я останавливаюсь.
– В рот возьмешь? – спрашиваю я.
Она смеется и говорит:
– Нет.
– А так?
– Что так?
– Ну, ты понимаешь.
– Нет, не понимаю, – и она опять смеется.
– Ладно, не выебывайся.
– Это кто выебывается?
– Так что, может быть, возьмешь в рот?
– Нет.
– Ну, как хочешь.
– Ладно, я пошла. Спасибо за угощение.
– Тебя проводить?
– Не надо. Дорогу до остановки найдешь?
– Найду.
– Ну, пока.
– Пока.
* * *Троллейбус набит народом. Сзади столпились одни мужики-работяги, и от них воняет дешевыми сигаретами и чесноком. Я еду на УПК во вторую смену, опаздываю.
В давке кто-то дотрагивается до моей жопы, или мне просто кажется – не знаю. Насрать. Продолжаю смотреть в окно. Снова кто-то рукой проводит по жопе, но, может быть, случайно: троллейбус трясет, и все толкают друг друга.
На всякий случай поворачиваюсь. Мужики как мужики. Хуй проссышь.
Выхожу на площади Ленина. Меня догоняет какой-то низкорослый лысый урод с портфелем под мышкой. Он стоял в троллейбусе недалеко от меня.
– Что тебе надо? – спрашиваю я.
Он что-то шепчет, но я ни хера не могу разобрать.
– Что?
Он тянется к уху и шепчет:
– Как насчет того, чтобы пойти в подъезд и быстро-быстро?
Изо рта у него воняет, как будто ему туда насрали.
– Быстро-быстро что?
– Ну, как, что? Это самое.
– Валил бы ты лучше отсюда.
– Тебе что, спермы жалко?
– Мне тебя, дурака, жалко.
Я резко останавливаюсь и бью ему ногой по печени. Он падает. Портфель выпадает из рук и раскрывается. Оттуда сыплются какие-то чертежи. Я даю ему ногой в морду, и он садится на жопу.
– Не приебывайся к людям, пидарас сраный.
Поворачиваюсь и иду к УПК.
* * *Сбор сегодня небольшой – человек пятнадцать. Из наших – я, Вэк и Клок. Залазим в троллейбус, закуриваем. На последнем сиденье – Синицкая с каким-то старым дядькой – наверное, муж. Она у меня больше ничего не ведет, и я с ней не здороваюсь.
– Ребята, вы что, не знаете, что в троллейбусе не курят? Ну-ка, потушите сигареты. И это еще мои бывшие ученики – учила их когда-то основам Советского государства и права.
Вэк смотрит на нее и громко, на весь троллейбус, говорит:
– Пошла на хуй, дура.
Мы хохочем, Синицкая надувается, как жаба, и что-то бурчит мужу на ухо. Потом опять смотрит на нас.
– Мы их воспитываем, учим уму-разуму, а они вот так.
– Да не пизди ты, дура, – говорит Вэк. – А то, счас насуем по ебальнику. Лечит она нас.
– Ты бы выбирал выражения, – говорит муж.
– Счас тебе выберу, – Вэк подходит к нему и несколько раз несильно бьет по морде.
По роже Синицкой видно, что она соссала. А зачем людям мозги ебать? Мало того, что в школе, так еще и здесь. Она что-то шепчет мужу на ухо.
– Сиди, некуда выходить, – отвечает он громко. – Выйдем, а они – за нами. Научила, блядь, на свою голову.
Она молчит. Мы отворачиваемся: Синицкая со своим дедом нам больше не нужны. Они выходят на площади Фрунзе.
– Смотри, – говорю я Клоку. – Синицкая обоссалась со страху.
На сиденье, с которого она встала – мокрое пятно.
Сбор получается херовым. Нас пиздят Космонавты: их человек тридцать, если не больше. Мне разбивают губу и ставят два «финика» под глазом. По дороге назад со злости даем пизды в троллейбусе двум пацанам не с нашего района: они за каким-то интересом ехали на Рабочий – к другу или к бабам, хер их там поймешь.