Томаш Пьонтек - Героин
Потом джип начинает сильно подбрасывать на бездорожье. Когда лежишь, то начинаешь понимать, что никакой он не противоударный и не джип. Но в темноте не очень уж и плохо. Я закрываю глаза, чтобы сосредоточиться на том, что осталось во мне от обкура. И это удается, потому что мне снова легко и хорошо, вот только меня уже совершенно не интересует, что происходит. Как всегда случается после геры, я ищу кого-то такого же приятного и доброго, хоть, конечно же, я не найду никого под тряпьем в автомобиле. И сижу вот так, пока автомобиль не останавливается.
— Добрый день? — слышу я искренний, теплый голос Роберта — учтивого и вежливого бизнесмена.
— Добрый день, — отвечает сконфуженный, слегка охрипший сорокалетний мужчина.
— Садитесь, пожалуйста, — говорит Роберт тише. — Знаете, было бы лучше, если бы сделка была максимально конфиденциальной.
Чувак немного колеблется. Боится, но знает, если он не сядет, то не получит героин.
— А может, вы сразу же хотите закурить? — спрашивает Роберт. — У меня есть фольга.
Дверь захлопывается, автомобиль пошатывает. Чувак, который садится на сидение, наверное, очень сильно побрызгал дезодорантом пятки — его запах слышен даже через полотенца. Наверное, он сильно потеет.
— Как вы думаете, сколько мне нужно на выходные? — наконец спрашивает он.
— А в первый раз вы закурили две недели назад, не правда ли?
— Да.
— Ну, тогда половинки вам хватит с головой. Но я вижу, что вы очень взволнованы. Не бойтесь. Нас тут никто не заметит. У нас свои методы для обеспечения полной безопасности наших клиентов.
Молчание.
— Вы нервничаете? Вас мучают угрызения совести?
Молчание.
— Вы уже знаете, что это не гашиш?
— Да, — чувак почти стонет.
— Вы боитесь. Вы думаете, что употребляете самый сильный наркотик, который имеется на рынке. Вы должны бросить это сразу же. Порвать с этим. Почему вы этого не делаете?
— Я думал, вы это продаете, — говорит чувак, сильно сконфуженный.
— Успокойтесь, я сейчас вам дам. Но не могу ли я вас попросить, чтобы вы ответили на мой вопрос? Почему вы не убегаете? Почему когда я вам позвонил, вы договорились встретиться со мной?
Молчание.
— Тогда я вам скажу. Да потому что еще никогда в жизни вы не получали такого удовольствия. Несравнимого ни с чем, что вы пережили до этого.
— Правда, — отвечает чувак. — Это совершенно необыкновенная вещь. Это нечто, что человеку больше всего нужно. И чего он никогда не получает. Я вам честно скажу: я должен был запретить это моему сыну. Ему семнадцать лет. Я отослал его в реабилитационный центр. Но себе я не способен это запретить.
— И я о том же. Без этого нельзя прожить. Но от этого умирают. Вы не знаете, что с этим делать?
— Нет.
— Тогда я вам скажу. Курите только по выходным. Только раз в неделю. Чаще всего — раз в неделю. Когда жена куда-нибудь уедет, или ночью, когда она спит. Если вы сможете не курить на работе, в будни, то переживете.
— А вы когда-нибудь слышали о человеке, которому удалось что-то подобное?
— Я знаю многих таких субъектов. Например я.
Это вранье. Роберт не курит вообще. Он никогда не курил героин.
— И все мои клиенты, — продолжает врать Роберт. — Я не продаю молокососам — ни я, ни мои люди. У меня есть контакты с теми, кто это делает, от них я узнал о вас. Но можете быть спокойны: никто о вас не узнает, если вы примете мое предложение. Я вам предлагаю покупать только у меня. Потому что не хочу, чтобы мои клиенты умирали. Это бизнес, а не убийство. Я буду вам продавать только раз в неделю и в определенном количестве. Даже если вы мне скажете, что хотите больше, чтобы устроить вечеринку с друзьями, я вам не дам. Вы не должны запасаться впрок. И никаких вечеринок с друзьями, потому что никто не должен знать, что вы этим занимаетесь. Я хочу, чтобы вы нормально жили и у вас не было проблем. Я заинтересован в том, чтобы вы как можно дольше были моим клиентом. Таким образом, я больше заработаю, а заодно и вас не убью. Если вы согласитесь, то будете с этим жить. Ну, и у вас будет самый чистый и самый лучший товар. Вы принимаете предложение?
Молчание, а потом что-то похожее на тихое «да».
— Вашу руку. Спасибо. Конечно, если вы нарушите наш договор, я уже больше никогда вас не обслужу. Я не хочу быть замешанным в вашей смерти. А сейчас вы дадите мне сто злотых, а я дам вам половинку.
Шелест. А потом щелканье зажигалки. И запах, очень неприятный, горький, если не знаешь, что сразу же после него наступает. По идее я должен сойти с ума, но мне не так уж и плохо, потому что я снова возвращаюсь к тому что осталось во мне после обкура. Странно, но когда ты на этом сильно концентрируешься, оно может действительно долго длиться.
Чувак выходит из машины и удаляется, и тогда Роберт разрешает мне вылезти из-под полотенец и сесть на переднее сидение. Мы едем домой.
— Ты слышал? — спрашивает он. Я киваю головой.
— Хорошо. А ты знаешь, зачем я приказал тебе слушать?
Я не знаю. И даже не слишком пытаюсь догадаться — меня интересует один только Роберт. У него большие, карие, глубоко посаженные глаза. Самое необыкновенное то, что они постоянно здесь. Он никогда не позволяет себе быть отсутствующим. Он никогда не мечтает. Возможно, вся его жизнь, как сплошное мечтание. Как его мечтание.
— Я хотел тебе показать, как это делается, — говорит он. — На таких клиентах зарабатываешь меньше, чем на молокососах. Как ты думаешь, зачем мы их вскармливаем?
Я не знаю. Но слушать Роберта очень приятно.
— Да потому что героин слишком хорош, чтобы его курили только молокососы. Все больше взрослых, серьезных людей будет курить. Все больше. Всё. И должны будут с этим как-то жить. Они будут курить раз в неделю, в две недели. Нужно ориентироваться на таких клиентов, потому что скоро их будет больше. Это что-то должно для тебя значить.
— Почему?
— Ты интеллигентный человек. У тебя когда-то была семья. Ты спокойно научишься с ними разговаривать. И только со мной ты в безопасности, потому что постоянно должен прятаться. Ты, чувак, не пойдешь стучать в мусарню, потому что боишься мусоров больше, чем я. Меня посадят максимум на десять лет за торговлю. А тебя — на пятнадцать, если сочтут, что это было убийство. Ты не бросишь меня, потому что тебе некуда идти. А мне необходим для этого именно кто-то такой, как ты надежный и перспективный, потому что это — перспективная работа. Если ты будешь курить в течение недели, то я тебя убью.
Некоторое время мы сидим тихо.
— Это тебя вполне устроит, — начинает он опять. — Ты бездомный. Без семьи, без работы, бедный, еще недавно ты голодал, у тебя не было где спать. И вдруг все, что у них есть, становится твоим. Сейчас у тебя есть тысячи фирм, из которых ты можешь тянуть столько бабла, сколько хочешь. Тысячи семей. Все это у тебя есть. Ты можешь их заебать, можешь осчастливить, ты можешь все и сразу. Тебе перехочется курить. Ты увидишь, что это покруче героина.
Роберт закуривает сигарету. Огонь освещает лицо, однако нос бросает тень на глаз, который на миг исчезает в черном пятне, Я открываю в этом лице нечто, чего раньше еще не замечал. Каждую долю секунды по нему пробегает дрожь — маленькая и незаметная, — которая меняет его выражение. Одно выражение сменяет другое, потом опять возвращается первое, потом снова другое — и так каждую долю секунды. Кажется, что у Роберта — два лица, которые каждую долю секунды сменяют друг друга между собой и накладываются друг на друга, сливаясь в настоящее лицо Роберта — то, которое я вижу каждый день.
— Роберт, ты думаешь, что все семьи начнут курить?
— А что, блядь? Как ты думаешь, зачем человек заводит семью? Людям кажется, что если у них будут жена и дети, то будет хорошо. А когда у них появляется жена и дети, то оказывается, что не так уж и хорошо. И тогда они понимают, что они на самом деле не хотели заводить семью, а хотели, чтобы им было хорошо. Они сидят во всем этом только потому, что не знают, что с этим делать. Но это все развалится к ебеням, когда мы дадим людям нечто, от чего им на самом деле станет хорошо.
— Знаешь, ты должен когда-нибудь закурить, — позволяю сказать себе я.
И опять получаю пиздюлину, но только одну.
— Извини, Роберт, извини! — Я открываю глаза, Я вижу и слышу, что Роберт даже на мгновение не утратил контроль над автомобилем, когда приложился к моей щеке, — Сорри, Роберт, не злись, скажи мне только одно. — Я рискую, потому что он действительно зол. Он, казалось бы, совсем меня не замечает.
Я прикладываю металлическое дуло пистолета к щеке, У меня появляется синяк, а с синяком просто глупо идти на дело.
— А знаешь, Роберт, это — заебательская вещь, У тебя нет семьи. Ты спокойно мог бы покурить. Каждому хочется, чтобы было хорошо.
— Не каждому, — отвечает Роберт. — Не каждый хочет иметь семью. Не каждому хочется, чтобы было хорошо. Если тебе хорошо, значит, ты подставил свою жопу. Ты позволил кому-то залезть себе в жопу и сделать приятно. Вся суть в том, чтобы чувствовать себя, а не то, что тебе залезло в жопу. Ты увидишь, что это значит, когда начнешь иметь людей. Потому что ты по-настоящему начнешь их иметь. Они тебе все отдадут. Фирму, семью, дом. С большим удовольствием. Они все делают для удовольствия.
