Чарльз Буковски - Возмездие обреченных
— Всем привет! — выпалил он задорно, но, взглянув на Маму и Бабушку, тут же стушевался.
В его облике проглядывало что-то новое, сияющее, но это не были его новенькие костюм и зеленый галстук. Это было в его лице, которое светилось дружелюбием и добродетелью. Он даже кивнул нам — детям. Бабушка заговорила первой:
— Что тебе надо, долдон?
Фред попытался улыбнуться.
— Скинь его обратно в канаву, — сказала Бабушка отцу.
Он с сожалением перевел свой сияющий взор на Папу и зашептал что-то ему на ухо. Папа придвинулся поближе и, кивая и улыбаясь, восторженно внимал. Когда Фред закончил, Папа хлопнул его по спине и сказал:
— Молодец! Отлично, Фред!
Будучи человеком бесстрашным, Папа ввел его в гостиную и препроводил к столу. Фред с охапкой пакетов, стиснув зубы, замер перед нами.
— Это вам, — сказал он наконец, протягивая Бабушке продолговатую подарочную коробку.
Она отпрянула так, будто он совал ей змею.
— Бери! — скомандовал Папа.
Бабушка надулась и взяла коробку.
Фред покопался в пакетах и выудил еще одну — Маме. Та было засомневалась, но Папа вырвал коробку у Фреда и сунул ей в руки. Оставалось еще три пакета с тремя коробками. Все они были одинаковы — тонкие длинные коробочки, подозрительно смахивающие на упаковки для галстуков. Фред вручил каждому из нас по упаковке. Карло тут же начал ногтем ковырять бумагу, но Папа велел ему подождать. Фред чистым, сияющим взором посмотрел на Папу, который старательно откашливался, как если бы готовился произнести важную речь.
— Фред Бестоли вот уже тридцать пять лет остается моим другом, — начал он. — Он родился в десяти милях от моего родного городка. Мы в одно и то же время приехали в Америку. Он работал на износ в этой стране. Носильщиком, шахтером, проходчиком… Ломовая работа, а денег как не было, так и нет. И что он делает? Он прирабатывает чуток на продаже виски. Ну, несколько бутылок вина, там. Что, это плохо? Я считаю — нет! Но закон говорит — да. И он попадает в тюрьму, ну, там — три-четыре раза.
Фред кашлянул. Большая серебряная слеза скатилась по его щеке и упала с брызгами на пол. Это тронуло Бабушку. Она приподняла полу своего фартука и уткнулась в нее носом. Папа был явно доволен произведенным эффектом. Он возвысил голос, возвел глаза к потолку, взвил руки и продолжил:
— Там — наверху — и только там! — могут судить, что хорошо и что плохо, и там у Фреда есть друзья, пусть даже их не было бы у него ни одного здесь!
Мама, Фред и Бабушка уже плакали, и Папа был так поражен этим, что даже сам всхлипнул. Мой брат Виктор, не сдержавшись, хихикнул. Мгновенно на лице Папы обозначился такой звериный оскал, что Виктор поспешно потупился и уставился виновато в пол.
— Но сегодня Фред Бестоли стал другим человеком! — выкрикнул Папа. — Он изменился! Он покончил с продажей спиртного! Он хочет, чтобы мы все снова стали друзьями, как и прежде!
Бабушка подскочила и обняла Фреда своими маленькими пухлыми ручонками.
— Слава тебе, Господи! Хвала Всевышнему Отцу нашему!
Улыбаясь сквозь слезы, Фред запечатлел громкий поцелуй на ее седых волосах.
— Мой Фредерико, — сказала Бабушка. — Сын мой. Хорошо, как хорошо! Так-то оно намного лучше…
— А сейчас нам можно открыть коробки? — спросил Виктор.
Папа кивнул, и мы разодрали бумагу. Это были галстуки. Проникнуться чувством признательности было крайне трудно, но Мама заставила нас поблагодарить Фреда. В Бабушкиной коробке оказалась черная шаль. Она была сильно растрогана, когда накинула ее на плечи.
— Спасибо тебе, figlio mio, — вымолвила она, и слезы брызнули из ее глаз. — Тысячу раз тебе спасибо.
Тут она заметила Папу.
— О, Фредерико, это Бог сделал тебя моим сыном вместо него. За сорок пять лет я ничего не получила от него, кроме ночного горшка.
Маме достался серый шерстяной жакет. Она надела его, застегнула на пуговицы, провела руками по искрящейся поверхности и расчувствовалась.
— А как насчет угощения нашему другу? — поинтересовался Папа.
Его вопрос вызвал бурное оживление. Мама и Бабушка бросились устраивать дорогому гостю место у стола. Мама достала тарелку из праздничного китайского сервиза, а Бабушка убежала к себе в комнату и вернулась с льняными салфетками. Папа сходил в подвал за вином.
Тут Карло увидел что-то за окном на улице.
— Смотрите! — вскрикнул он.
Прямо перед нашим домом был припаркован новый «Паккард» последней модели. Огромный, черный и такой новенький, что казался большим блестящим животным. Это был автомобиль Фреда Бестоли. Он купил его днем, несколько часов назад. Мы выбежали на улицу и тщательно обследовали покупку, распахивая двери, давя на все кнопки и бибикая. Никто из нас никогда не ездил на такой новой машине.
— Давайте попросим его, — предложил Виктор.
Фред сидел за столом. Перед ним — тарелка с фаршированным перцем и стакан вина. Рядом — Мама и Бабушка. Папа сидел напротив. Мы попросили покатать нас на новой машине.
— Нет, — сказал Папа.
— Мы не тебя спрашиваем, — сказал Карло.
— А я вам отвечаю — нет.
Но Фред был великодушен.
— Конечно, я прокачу вас немного.
— Они угробят твою машину, — сказал Папа.
— Как это? — удивился Фред.
— Не знаю. Они найдут способ…
В конце концов Папа все-таки согласился, однако поставил нам одно непременное условие: мы должны были «подготовиться». Это означало, что нам надо было переодеться в праздничную одежду и повязать галстуки.
— Для чего?! — изумился Виктор.
— Никто в таком виде в новой машине не поедет, — отрезал Папа.
Мы посмотрели друг на друга. Мы были в чистой хлопчатобумажной школьной форме. Зачем переодеваться? Какая-то глупость. Но спорить с ним было бесполезно. Или мы «подготовимся», или никуда не поедем.
Начались долгие ненавистные приготовления. Первым делом мы должны были под руководством Бабушки помыться, все трое в одной ванне. Сначала Бабушка мочалкой, как плотник шкуркой, зачищала до крови наши заушины. Затем пальцем вкручивала ее как штопор в наши ушные раковины. А потом ногтями с таким рвением скребла наши головы, что чуть не содрала нам скальпы. Когда пытка была закончена, мы вышли в спальню, где Мама приготовила нам одежду: свежее нижнее белье, чистые рубашки и носки. В знак признательности Фреду Бестоли на нас затянули его новые галстуки, и мы вышли в гостиную. Папа и Фред все еще сидели. Они уже опорожнили к этому времени два графина вина, и это заметно отражалось на их лицах и произношении.
— Идите, подождите в машине, — сказал Папа.
Мы ждали час. От неподвижного ожидания уже ломило тело. Приближалась ночь. Улица погружалась в темноту. Мы с ненавистью наблюдали через входную дверь за грузно упершимися в обеденный стол Папой и Фредом. Вино клонило их головы к тарелкам, но они отчаянно сопротивлялись. Находясь всего в четырех футах друг от друга, они орали как в опере и молотили кулаками по столу. Они были чудовищами, уродливыми безумными монстрами.
— Только посмотрите, — сказал я. — Меня тошнит от них.
— Да, вот это папуля у нас, — согласился Карло. — Жук навозный.
— Скоро я свалю отсюда, — сказал Виктор. — Я знаю, как встать на ноги. Вот только мне исполнится двенадцать, увидите. И духа тут моего не останется. Тогда-то они пожалеют.
Наконец в их дебаты вклинилась Мама. Нам не было слышно, что она говорит, но, судя по жестам, речь шла о нас.
— Пусть подождут! — рявкнул Папа.
Лицо Карло посинело, жилы на шее напряглись, и утробный дьявольский рев пронзил беспечную тишину вечера. Это было настолько неожиданно и жутко, что Папа и Фред перестали орать и уставились в недоумении друг на друга, отчасти даже отрезвев. Затем Папа поднялся, покачиваясь на резиновых ногах, обогнул стол и помог встать Фреду. Всем видом своим смахивающие на двух умирающих от жажды, они выдвинулись на крыльцо и, хватаясь для устойчивости друг за друга, ухнули по ступенькам вниз. На четвереньках, едва не вспахивая носами землю, они добрались до тротуара. Однако когда они достигли машины, в них взыграло чувство собственного достоинства, и они умудрились подняться и даже прикинуться трезвыми.
Папа просунул голову через заднюю дверь и омерзительно оскалился. Его зрачки то и дело закатывались.
— Все подготовились? — прохлюпал он, брызгая слюной.
Мы не ответили. Фред Бестоли обогнул зигзагами машину, приостановился у водительской дверцы и, заговорив сам с собой, двинулся иноходью прочь по дороге. По размышлении Папа отправился ему на выручку. Он настиг его под яблоней у двора Уитли. До нас долетали их скомканные булькающие крики. Фред, оказывается, забыл, что купил машину. Пока они проясняли ситуацию, на крыльце Уитли вспыхнул свет. Это высекло в сознании отца последнюю искру человеческого достоинства. Он затих и, хотя и с превеликим трудом, но препроводил Фреда к машине. Они тяжело сопели и кряхтели на всем пути следования и постоянно подставляли друг другу подножки.
