Владимир Козлов - Перед экзаменами
Обзор книги Владимир Козлов - Перед экзаменами
Владимир Козлов
Перед экзаменами
Я решил, что обязательно ее выебу. Нападу неожиданно сзади, повалю на траву и выебу, и никто нас не увидит: здесь всегда пусто. Рядом только железная дорога, тропинка от остановки автобуса, по которой в это время дня почти никто не ходит, потом – лесополоса, а еще дальше – нефтебаза.
Скоро у меня экзамены за восьмой класс. Два дня назад занятия закончились – на несколько дней раньше, чем всегда, чтобы мы могли начинать готовиться к экзаменам. После последнего урока я пошел в киоск «Союзпечать» и купил первую в жизни пачку сигарет – «Столичные» за сорок копеек. Раньше у меня никогда не было своих сигарет, я курил, только если кто-нибудь угощал. Тетка в киоске посмотрела на меня, но ничего не сказала, взяла копейки и дала пачку. Потом я купил в гастрономе спички, сел на скамейку во дворе 171-го дома – в котором книжный магазин – и закурил. Эта пачка «Столичных» у меня и сейчас с собой, но в ней осталось только три сигареты.
Каждый день утром я беру на балконе велосипед, спускаю его с третьего этажа на плече, сажусь, проезжаю несколько улиц – и город кончается. Начинаются поля, железная дорога, лесополоса и тропинки, по которым я часами гоняю – просто от нечего делать. Иногда останавливаюсь, достаю сигареты, бросаю велосипед в траву, сажусь и курю.
Вчера она шла по тропинке впереди меня в сторону «Абиссинии» – это несколько деревенских домиков, которые торчат непонятно зачем между окраиной города и ближайшей деревней Закуровка, до которой километра два. Транспорта туда никакого нет, и туда ходят пешком от остановки автобуса.
Я сказал ей: «Девушка, у вас закурить не найдется?» просто, чтобы что-то сказать. Чтобы познакомиться. Мне было плевать, что она на год или на два старше, а на мне – грязноватая голубая майка, кеды и «спортивные» шерстяных штаны – немного выцветшие, с вытянутыми коленями, а под ними выделяются длинные «семейные» трусы.
– Нет, я не курю.
– Плохо, что ты не куришь.
– А мы что, разве уже на «ты»?
– Ну, да, наверное.
– Так вот, мальчик, что я тебе скажу: садился бы ты лучше на свой велик и валил отсюда, а то меня встречает мой парень, и он с тобой разберется.
– Никакой парень тебя не встречает.
– Откуда ты знаешь?
– От верблюда.
– Ну, вот, уже грубим.
– Никто тебе не грубит.
– А как это тогда называется?
– Никак не называется.
– Ну, ладно, мальчик, лучше тебе действительно уехать.
И я уехал.
Но сегодня, когда она снова будет здесь проходить, я покажу ей и «мальчика» и «парня» и все остальное. Я спрятался и жду ее под мостом: там в железнодорожной насыпи дырка, и тропинка на «Абиссинию» проходит прямо под рельсами. Наброшусь неожиданно, чтобы она не успела ничего понять, сразу выволоку из-под моста – не на камнях же ее ебать, повалю на насыпь – там трава, задеру платье, сорву трусы – и она будет знать, как надо мной смеяться, поймет, что я тоже кое-что умею.
Год назад мы катались на велосипедах вдвоем с Быком, только не за городом, а возле улицы Строителей, где много одноэтажных деревянных домов и спуск к реке. Там живут одноклассницы, Зеленова и Бойко, и мы их там встретили однажды, и Бык приебывался к Зеленовой, и она обозвала его «жирюга» и побежала, а он догнал ее и поймал и стукнул несколько раз кулаком – несильно, но так, чтобы поставить на плече синяк «на память». А Бойко на меня не обзывалась и вообще ничего не говорила, только улыбалась, как будто у меня рожа смешная или сопля из носа торчит. И я ей говорю:
– Чего смеешься?
– Ничего, так просто.
А один раз мы с Быком поехали вниз, к Вонючке – так называют речку, потому что в нее сливают всякую гадость с химзавода – и там к нам подошла какая-то тетка и сказала:
– Мальчики, подвезите до реки.
Села ко мне на багажник, и я ее повез, а Бык ехал рядом и ухмылялся. Она тяжелая была, толстожопая – я ее еле довез. Спрыгнула с багажника – «Спасибо». И все. А Бык говорит:
– Это же Нинка, блядина. Ты что, ее не знаешь? Надо было сказать: довезти-то довезу, только плати, давай натурой.
– А сам почему не сказал?
– Ладно, шучу. Ее там, наверное, ебарь ждет в кустах.
А в конце лета, – меня тогда в городе не было, мы с родителями ездили отдыхать на Азовское море, – Бык на велосипеде попал под машину, и ему сломало позвоночник или что-то там еще – не знаю точно. Но он теперь не может ходить, только лежит на кровати. Учителя ходят к нему домой, и я тоже иногда прихожу. Он учится играть на гитаре и поет мне всякие блатные песни. Некоторые мне нравятся, а некоторые нет. Бык говорит, что ему сделают в Москве операцию, и он снова сможет ходить и даже ездить на велике.
Я выглядываю из-за насыпи, жду, когда она появится, но ее все нет. Вдалеке по полю бежит дурной мужик в черном спортивном костюме и кедах. Я его знаю, он живет в нашем районе. Он шизофреник и получает пенсию, и у него «белый билет»: он может кого-нибудь убить, и ему ничего не будет. Он может и меня сейчас убить, но я не дамся: врежу ему по яйцам, сяду на велосипед и уеду – хуй он меня догонит, хоть и бегает каждый день.
У меня потеют ладони и в животе что-то дергается, и хочется срать. Я волнуюсь, как пацан, который пришел на стрелку и не знает, придет она или нет. У меня ни разу не было нормальной стрелки, то есть вообще не было никакой. Некоторые пацаны в классе уже давно ходят на стрелки и все такое, например Ющенко. Он даже в классе времени не теряет. Его посадили с Хмельницкой, на последнюю парту, и когда не посмотришь, он все щипает ее под партой, а она не пищит, а только улыбается, типа ей нравится.
А прошлым летом мы с Быком часто ездили туда, где Зеленова с Бойко живут, и однажды опять их встретили, и Бык сказал им – пошли на Вонючку загорать, типа, мы вас подвезем – на багажнике или на раме, как хотите. И они переглядывались и шептались и сказали потом: «Нет, неохота». Бойко была в светлом платье, таком облегающем, и была видна ее грудь – настоящая, круглая, как у взрослой бабы. А у Зеленовой еще почти ничего не было, но Бык все равно за ней бегал почему-то.
Блядь, ее все нет. Где она может быть? Сегодня был дождь, и сейчас как бы не очень жарко. Я в одной майке, и уже начинаю мерзнуть. Может, она вообще сегодня не пойдет здесь? Или уже прошла? И почему я вообще решил, что она каждый день в это время здесь ходит?
Я сажусь на велосипед и еду к лесополосе. Под колесами хрустят улитки – они после дождя зачем-то выползли на дорогу. Обычно на краю лесополосы, на траве, сидят мужики с нефтебазы и бухают после работы, но сегодня их нет, наверное, из-за дождя.
Я слезаю с велосипеда, бросаю его на мокрую траву и отхожу на несколько шагов от тропинки. Ссу, потом начинаю дрочить. С веток дерева мне на шею и голову падают капли воды. Я кончаю и малофья брызгает на черную мокрую кору дерева и повисает на ней, как сопля. Я иду обратно к велосипеду, достаю из «кобуры» сигареты и спички, закуриваю. В пачке остается две сигареты.
#
