Чарльз Паллисер - Квинканкс. Том 1
Я ждал в общей комнате, радуясь, что получил небольшую передышку и могу обдумать происходящее. О подобной школе я в жизни не слышал!
Вскоре в комнате появился бледный, оборванный мальчуган, младше меня года на два.
Робко на меня взглянув, он спросил с южным акцентом:
— Мне постучаться или ждать, как ты думаешь?
— Не знаю.
— Что ни делай, все равно прибьет, — сказал он и тихонько постучался.
Дверь внезапно отворилась, мистер Квигг грубо схватил мальчугана за руку, дал ему оплеуху, чтобы придать ускорение, протащил через порог и захлопнул дверь.
Мне подумалось, что вряд ли «кому надо» понравится, что сделали с этим мальчиком. Через несколько минут мальчик пулей вылетел наружу и дверь за ним захлопнулась.
— Тебе туда? — несмело спросил он меня.
— Да.
— Тогда мне тебя жаль.
Дверь открылась, и мистер Квигг воззрился на нас с порога.
— Что это ты тут прохлаждаешься? — крикнул он. — Работай иди.
Мистер Квигг обрушил на голову и плечи мальчугана такой удар, что его на бегу развернуло в сторону.
— Продувные бестии, мистер Степлайт, — сказал он последовавшему за ним визитеру. — Им нужна твердая рука.
Он схватил меня за плечо так крепко, что я едва не вскрикнул и толчками погнал перед собой к фаэтону. Мистер Степлайт взошел в экипаж и обменялся с директором рукопожатием.
— До свиданья, мистер Степлайт, — произнес я.
Тот скользнул по мне равнодушным взглядом, и экипаж тронулся с места.
Мистер Квигг еще крепче сжал мое плечо и потряс, чтобы привлечь внимание к своим словам:
— А теперь ты начнешь дневные занятия.
— Пожалуйста, сэр, — взмолился я, — у меня с завтрака не было во рту и маковой росинки.
Мистер Квигг разжал руку, чтобы хлестнуть меня по лицу.
— Помалкивай, покуда тебя не спросили.
Снова сжав пальцы на моем плече, он, к моему удивлению, повел меня не в дом, а через двор, к службам, туда, где, как я видел из окошка экипажа, группа мальчиков молотила зерно.
— Это новенький, Хэл, — обратился он к юнцу с плеткой (и с носом, как клюв попугая). — Клоун.
— Ладно, Клоун, иди работай, — распорядился крепыш.
Я взял цеп, но, поскольку не имел ни малейшего понятия о том, как с ним обращаться, должен был пройти краткую науку, сопровождавшуюся бранью и оплеухами.
Мистер Квигг благосклонным взглядом понаблюдал немного за началом моих школьных занятий, а потом пошагал обратно в дом.
Без еды и питья мне пришлось провести за этой изнурительной работой три часа, с единственным перерывом на несколько минут. Рукоять из терновника до пузырей натерла мне ладонь. Вымолотив зерно из колоса, мы должны были отвеять мякину, веялка пылила, дышать было трудно.
Работали мы под строгим присмотром Хэла, который сидел на тюке сена и курил трубку. Но стоило кому-нибудь из мальчиков замешкаться, как Хэл покрикивал на него, как кучер на лошадь, и «понукал» плеткой. Наконец надсмотрщик разрешил нам остановиться и повел к ветхому амбару, где собралась еще одна группа мальчиков разного возраста, под началом другого молодчика с плеткой — этот был тощий, бледный как покойник, с изрытым оспинами лицом, напоминавшим осенний лист, тронутый морозом.
Надсмотрщики пересчитали нас.
— Одиннадцать да один новенький — это двенадцать, — выкрикнул Хэл. — Одного не хватает, Роджер.
— Малявка, — отозвался тощий. — Сейчас подойдет. — Вскоре с поля на двор возвратился, шатаясь от усталости, мальчик, с которым я разговаривал под дверью библиотеки мистера Квигга.
— Заходи! — заорал Роджер и угрожающе щелкнул плеткой над нашими головами.
Мальчики хлынули в амбар, я последовал за ними. Там было пусто, если не считать тюков с гнилой соломой, солома покрывала и пол, поверх слоя глины. Когда за нами заперли дверь, затхлый запах сделался еще сильнее. Свет проникал только в щели между досками, было почти совсем темно, все молчали.
Слишком усталые, чтобы переговариваться, мы улеглись на солому. Вскоре мы услышали, как снимают деревянные поперечины, дверь открылась, и на пороге появился мистер Квигг с двумя молодыми людьми, которые несли по ведру. Мальчики нехотя встали и отступили в сторону, а Роджер с Хэлом вывалили содержимое ведер в большое деревянное корыто, и я разглядел, что там не было ничего, кроме картошки. Мальчики стояли неподвижно, не сводя глаз с мистера Квигга. Когда парни опустошили ведра, тот выступил вперед и поднял руку, словно унимая шум.
— А теперь, юные джентльмены, я знаю, как вы оголодали, пока трудились на ниве учености. Откуда я знаю? Да оттуда, что мне известно, каково быть мальчишкой. А это откуда мне известно? Да оттуда, что я был мальчишкой и сам. Но только не вообразите, будто мне выпало счастье получить превосходное образование, какое получаете вы. Как #се. Едва мне исполнилось семь, как любящий папаша погнал меня за порог, самому зарабатывать себе на кусок хлеба, так что вы, мальцы, счастливчики и должны быть благодарны.
Такую речь он произносил каждый раз. Позднее мне рассказали, что он служил привратником в Уэйкфилдской школе, чем и ограничивался его опыт в области образования.
Он оглядел нас, осклабившись, как будто ему нравилось медлить и видеть наше томление. И наконец крикнул:
— Налетай!
Мальчишки ринулись к корыту, и там, к моему ужасу, началась потасовка. Трое были выше и тяжелее остальных (двоих, по сравнению с другими, можно было назвать даже упитанными), и они, отталкивая маленьких, хватали картофелины и складывали в подол рубашки, а потом относили в угол сарая. Мистер Квигг и его сыновья (двое молодых людей, как я узнал, были его сыновьями) подбадривали остальных мальчиков криками и изредка ударами плетки. Когда большие мальчики съели свой картофель, они подошли за новой порцией. Как я ни был голоден, не захотел вмешаться в схватку.
— Молодчаги, — крикнул мистер Квигг и выдал трем большим мальчикам по ломтю ячменного хлеба. Потом насмешливо обратился ко мне:
— А ты, Клоун, теперь, что ли, не голоден?
Я помотал головой, и он огрел меня плеткой. Я отполз в сторону и стал наблюдать из темноты. Мальчик с горбатой спиной и короткими искривленными ногами сражался с мальчуганами поменьше за несколько оставшихся картофелин. Я заметил, что мальчик, с которым я разговаривал (тот, кого мистер Квигг именовал Малявкой), хотя был далеко не самым маленьким, тоже не делал попытки снабдить себя картофелем.
Когда корыто опустело, мистер Квигг с сыновьями вышел, и снаружи донесся стук вставляемой на место перекладины. Через одну-две минуты монотонный вой дворовых собак сменился остервенелым лаем, послышался звон размыкаемых цепей. Собаки приблизились, в широком отверстии под дверью сарая показались морды, зацарапали по дереву когти, раздались дикие завывания. Мои новые товарищи не обращали на собак внимания, самый худой из трех старших мальчиков взялся за кремень и трут и зажег наконец сальную свечу, которая немного разогнала мрак.
Я видел, как молодой калека протянул картофелину другому мальчику, высокому, но с пустым лицом, тот не глядя взял ее и отправил в рот. Потом калека направился к мальчику, с которым я разговаривал под дверью библиотеки — тот лежал на соломе, по-видимому обессиленный, — и дал картофелину и ему.
— Держи, Стивен, — сказал он.
— Спасибо, Ричард. — Он взял картофелину и скосил глаза на меня. — Он тоже ничего не ел.
Стивен разломил картофелину пополам и протянул мне половину.
— Это твоя, — мотнул я головой, хотя живот подвело от голода.
— Я не хочу есть, — сказал Стивен.
— Жаль, что больше нет, — вздохнул калека.
Тут мальчик, который зажег свечу, произнес:
— Вот, держите, я отложил ее на потом.
Он принес картофелину, и я ее взял. Внутри она была полусырая, а снаружи подгорела, но я съел ее с удовольствием, как изысканный деликатес.
Мальчики собрались вокруг меня, и в слабом свете оплывшей свечи я увидел кружок изможденных бледных лиц, с запавшими глазами и втянутыми щеками. Трое старших мальчиков выглядели немного лучше остальных, чахлых, одетых в лохмотья, грязных, завшивевших, особенно много паразитов кишело в их косматых головах, которые они постоянно скребли.
— Кто послал тебя сюда, Клоун? — спросил самый большой и старший. Лицо у него было грубое, со сломанным носом. Говоря, он набивал трубку, и теперь, чтобы разжечь ее, склонился к свече.
— Не зови меня так. Мое имя Джон.
Он и еще один старший мальчик, тот, что поупитанней, быстро переглянулись, словно втайне забавляясь, потом большой схватил меня за горло и откинул мою голову назад.
— Как мне вздумается, так я и буду тебя называть. Я здесь староста. А теперь отвечай. Кто тебя сюда послал?
— М-моя мать, — выдохнул я.
