Пэлем Вудхауз - Том 10. Дживс и Вустер
Допускаю, что какой-нибудь знаменитый адвокат изложил бы дело лучше, но и у меня получилось неплохо. Наступило молчание. Несомненно, тетя Далия обдумывала услышанное, взвешивая все «за» и «против». Наконец она проговорила:
— Понимаю.
— Вот и хорошо.
— Ты оказался не таким уж черствым извергом, как я подумала.
— Прекрасно.
— Прости, что я набросилась на тебя.
— Все в порядке, престарелая родственница. Tout comprendre c'est tout pardonner.
— Тебе действительно ничего больше не оставалось делать. Но не жди, что я пропою тебе аллилуйя. Весь мой план кампании лопнул.
— Ну, не знаю. Может быть, все еще образуется. Вдруг Симла придет первой.
— Да, но хотелось бы знать наверняка. Не надо меня утешать. Я чувствую себя ужасно.
— Я тоже.
— С тобой-то что случилось?
— Я обручился с девушкой, от одного вида которой меня тошнит.
— Как? И кто же это на сей раз?
— Ванесса Кук.
— Родня старому Куку?
— Дочь.
— Как же это случилось?
— Я сделал ей предложение год назад, получил отказ, а теперь она снова возникла, говорит, что передумала и выйдет за меня замуж. Меня это буквально сразило.
— Ты бы ей сказал, чтобы она и думать об этом забыла.
— Я не смог.
— Почему?
— Это не по-рыцарски.
— Как?
— Не по-рыцарски. Вы знаете, что такое благородный рыцарь? Я стремлюсь им быть.
— Если хочешь вести себя по-рыцарски, приготовься к тому, что будешь нарываться на одни неприятности. Впрочем, я бы не стала беспокоиться. Ты непременно как-нибудь выпутаешься. Помнишь, ты мне сказал, что веришь в свою звезду. Если собрать всех девиц, с которыми ты был помолвлен и от которых сумел улизнуть, и выстроить их в ряд, то он протянется от Пиккадилли до Гайд-Парк-Корнер. Я поверю, что ты женишься, только тогда, когда увижу своими глазами, как епископ и его помощник утирают пот со лба и облегченно вздыхают: «Уфф! Наконец-то этот повеса попался».
С этими ободряющими словами она повесила трубку. Если вы думаете, что я с легким сердцем вернулся к чтению романа «По царскому велению», то вы заблуждаетесь. Действительно, я во всем чистосердечно признался ближайшей престарелой родственнице и сумел погасить ее гнев. Если бы он разгорелся, это грозило бы мне страшной карой — она отлучила бы меня на неопределенное время от своего стола, и я лишился бы возможности питаться шедеврами ее французского повара Анатоля, столь благодатные для желудочного сока, однако счастье не бывает безоблачным. Я не мог не сострадать старой родственнице, пережившей крушение своих надежд и мечтаний, крушение, к которому я, если честно признаться, имел непосредственное отношение, хотя сам был всего лишь игрушкой в руках судьбы.
Я изложил это Дживсу, когда он пришел со всем необходимым для приготовления предобеденного коктейля.
— У меня тяжело на душе, Дживс, — признался я, поблагодарив его за своевременную заботу.
— В самом деле, сэр? Почему?
— Я только что пережил мучительную сцену с тетей Далией. Правда, «сцена» не вполне подходящее слово, наша беседа происходила по телефону. Грэхем благополучно отбыл?
— Да, сэр.
— В сопровождении кошки?
— Да, сэр.
— Вот это я ей и сказал, и от такой новости она несколько возбудилась. Вам никогда не приходилось охотиться с «Куорном» или «Пайтчли», Дживс? Такой жизненный опыт сказывается на выборе слов. Придает речи особую выразительность. Моя старая родственница даже не делала паузы, чтобы подыскать нужные слова, они вылетали из нее, как из пулемета. Слава Богу, наша беседа происходила заочно. Страшно подумать, чем бы все могло кончиться.
— Вам следовало бы изложить миссис Траверс факты, имеющие отношение к майору Планку, сэр.
— Именно это я и сделал, когда сумел вставить хотя бы слово, и мое объяснение подействовало на нее как… как что, Дживс?
— Как бальзам в Галааде,[122] сэр?
— Именно. Я хотел сказать, как манна в пустыне, но бальзам в Галааде подходит больше. Тетя Далия успокоилась и признала, что у меня не оставалось иного выхода, как только вернуть кошку.
— Весьма отрадно слышать, сэр.
— Да, это дело более или менее улажено. Но есть еще одно угнетающее меня обстоятельство. Я помолвлен и должен жениться.
14Всякий раз, когда я сообщаю Дживсу, что помолвлен и должен жениться, он, и глазом не моргнув, принимает вид чучела, набитого искусным таксидермистом, — мол, это его не касается, от него теперь требуется только исполнить необходимые формальности
— Вот как, сэр?
И на этом — все. В таких случаях я с ним свои неприятности не обсуждаю. Это было бы неуместно, — если я правильно выбрал слово, — и знаю, что он тоже счел бы это неуместным, а поскольку мы оба так считаем, то переводим разговор на другие темы.
Однако нынешний случай был особый. Мне еще не доводилось обручаться с девицей, которая требовала, чтобы я перестал курить и пить коктейли, и тут уж я рассудил, что требуется серьезный разговор. Когда над вами нависает беда, надо обратиться за помощью к выдающемуся уму, если он имеется под рукой, пусть это против всех правил хорошего тона.
Вот почему после дежурных слов Дживса: «Примите мои поздравления, сэр», — я ответил не по этикету:
— Нет, Дживс, не приму, какое там. Я — как полевая мышь, попавшая под борону. Плохи мои дела, Дживс.
— Весьма прискорбно это слышать, сэр.
— То ли еще будет, когда вы узнаете, что произошло. Вам когда-нибудь приходилось видеть, как орава дикарей с истошными воплями штурмует крепость, а у ее защитников остался последний ящик патронов, запасы воды кончились, и на горизонте не видно американских морских пехотинцев?
— Нет, сэр, не припоминаю.
— Грубо говоря, я оказался в положении такого осажденного гарнизона, с той лишь разницей, что, по сравнению со мной, они еще хорошо устроились.
— Вы пугаете меня, сэр.
— Еще бы! Но самого страшного вы еще не слышали. Начну с того, что мисс Кук, с которой я помолвлен и которую глубоко ценю и уважаю, на некоторые вещи… как это говорится?
— Смотрит другими глазами, сэр?
— Вот именно. И, к сожалению, эти вещи… — забыл, как это называется, — всего моего образа жизни. Что бывает в образе жизни?
— Возможно, сэр, вы имеете в виду краеугольный камень?
— Благодарю вас, Дживс. Она не одобряет многое из того, что составляет краеугольный камень моего образа жизни. Брак с ней неизбежно означает, что я должен буду отказаться от дорогих мне привычек, поскольку у нее железная воля, и она без труда заставит мужа прыгать через обручи и ловить кусочек сахара, подкидывая его с кончика носа. Вы понимаете, что я хочу сказать?
— Да, сэр. Очень яркий образ.
— Коктейли, к примеру, будут под запретом. По ее словам, они вредны для печени. Кстати, вы заметили современное падение нравов? Во времена королевы Виктории барышня и помыслить не могла, чтобы произнести слово «печень» в присутствии мужчины.
— Истинно так, сэр. Tempora mutantur et nos mutamur in illis.[123]
— Однако это еще не самое страшное.
— Вы повергаете меня в ужас, сэр.
— На худой конец я мог бы обойтись и без коктейлей. Это обрекло бы меня на муки, но Вустеры умеют терпеть лишения. Мисс Кук потребовала, чтобы я бросил курить.
— Это действительно самый жестокий удар, сэр.
— Подумайте только, Дживс, бросить курить!
— Да, сэр. Вы могли бы заметить, что я содрогаюсь.
— Беда в том, что мисс Кук находится под большим влиянием какого-то своего приятеля по имени Толстой. Я с ним не знаком, но, судя по всему, у него весьма странные взгляды. Вы не поверите, Дживс, но он утверждает, что курить не надо потому, что точно такое же удовольствие можно получить, если просто крутить пальцами. Да этот человек просто осел. Вообразите праздничный банкет — из тех, когда на приглашении помечают «быть при регалиях». Уже произнесли тост за здоровье короля, сильные мужчины с нетерпением предвкушают момент, когда затянутся сигарами, и тут распорядитель стола произносит: «Джентльмены, можно крутить пальцами». Представляете, какое уныние и разочарование воцарится за столом? Вам что-нибудь известно об этом Толстом? Вы о нем слышали?
— Да, сэр. Это был знаменитый русский писатель.
— Русский? Вот оно что. Писатель? Это не он написал «По царскому велению»?
— Полагаю, нет, сэр.
— Мне подумалось, а вдруг он воспользовался псевдонимом. Вы сказали «был». Его уже больше нет с нами?
— Нет, сэр. Он скончался несколько лет назад.
— Тем лучше для него. Крутить пальцами! Какая нелепость. Я бы посмеялся, да мисс Кук говорит, что смеяться нехорошо, потому что другой ее приятель, его зовут Честерфилд, никогда не смеялся. Что ж, она может не волноваться. Судя по тому, как складываются мои дела, мне будет не до смеха. Я еще не коснулся обстоятельства, которое является главным доводом против этого брака. И не торопитесь с выводом, что я имею в виду папашу Кука, который дается в качестве приложения к брачному контракту как тесть. Конечно, одного этого достаточно, чтобы мрачно смотреть в будущее, но я говорю про Орло Портера.
