Эмиль Золя - Истина
Испуганная своею смѣлою рѣчью, несчастная женщина быстро отошла отъ Марка и скрылась за ближайшимъ угломъ, торопясь въ свою холодную конуру, гдѣ ее ждала бѣдная, изголодавшаяся дочь.
Маркъ остался стоять на мѣстѣ, пораженный ея словами; ему казалось, что это былъ голосъ самого Феру, который раздался изъ могилы, проклиная страну, возложившую вѣнецъ мученичества на голову несчастнаго учителя. То, что сказала эта женщина, — справедливо: Шанья совершенно убивалъ всякую умственную жизнь въ Морё; Жофръ точно также сѣялъ всюду суевѣріе и ложь, подъ руководствомъ аббата Коньяса; до сихъ поръ начальство не одобряло его поведенія, — потому-то ему до сихъ поръ не дали званія городского учителя въ Бомонѣ, котораго онъ такъ добивался. Впрочемъ, дѣло народнаго образованія во всей странѣ находилось на очень низкомъ уровнѣ. Школы бомонскаго округа находились въ рукахъ лицъ, озабоченныхъ своимъ повышеніемъ и потому неспособныхъ на самостоятельное веденіе дѣла. Мадемуазель Рузеръ своимъ ханжествомъ подавала примѣръ. Дутрекенъ, постепенно перешедшій въ реакцію и забывшій всѣ традиціи первыхъ республиканцевъ, ставился въ примѣръ молодымъ людямъ, сохранивъ, даже въ отставкѣ, извѣстный авторитетъ. Могли ли молодые учителя вѣрить въ невинность Симона и продолжать дѣло борьбы, если такой выдающійся человѣкъ, герой 1870 года и другъ основателя республики, перешелъ на сторону конгрегацій, желая защитить страну отъ происковъ евреевъ. Если нѣкоторыя личности, какъ мадемуазель Мазелинъ, какъ его помощникъ Миньо, стояли на высотѣ призванія, то остальной составъ преподавателей представлялъ грустную картину полнаго убожества, несмотря на новыя силы, которыя подготовлялись въ нормальной школѣ! И все-жъ-таки Сальванъ продолжалъ трудиться, все съ тою же горячею вѣрою, убѣжденный въ томъ, что только начальный учитель можетъ спасти страну, и что настанетъ время, когда онъ возвыситъ свои голосъ и побѣдитъ тьму невѣжества разумными доводами просвѣщенной науки. Онъ постоянно повторялъ: каковъ начальный учитель, такова и страна. Если прогрессъ пока медленно вступалъ въ свои права, то лишь потому, что эволюціонный процессъ долженъ былъ еще захватить не одно поколѣніе, какъ учителей, такъ и учениковъ, пока весь народъ наконецъ не освободится отъ лжи и суевѣрій.
Все, что ему приходилось слышать въ разныхъ семьяхъ, и наконецъ голосъ самого Феру, который изъ могилы проклиналъ свою родину, только убѣдили Марка въ томъ, что онъ долженъ продолжать борьбу, удесятерить свои силы, придумать новые способы, чтобы работа его приносила еще лучшіе плоды. Онъ давно уже размышлялъ о внѣшкольномъ образованіи, цѣль котораго была поддержать связь между учителемъ и школьниками, которые кончали курсъ очень рано — тринадцати лѣтъ. Устраивались дружескіе кружки, и мечтали о томъ, какъ бы соединить цѣлые округа въ дружескіе союзы и затѣмъ образовать цѣлую сѣть такихъ союзовъ по всей Франціи. Затѣмъ предполагалось устроить общество взаимопомощи, которое охраняло бы интересы учителей и учениковъ. Но самой любимой мечтой Марка было устройство вечернихъ курсовъ для окончившихъ школу, въ самомъ зданіи училищъ; такіе курсы приносили бы несомнѣнную пользу. Мадемуазель Мазелинъ уже подала примѣръ, который увѣнчался большимъ успѣхомъ: но вечерамъ она читала курсъ домоводства, домашней гигіены, ухода за больными, давая свѣдѣнія, полезныя будущимъ матерямъ. Видя громадный приливъ желающихъ посѣщать эти курсы, она даже пожертвовала своими воскресеньями, устраивая чтенія послѣ обѣда для тѣхъ дѣвушекъ, которыя не были свободны по буднямъ. Она говорила, что очень счастлива, оказывая поддержку своимъ ученицамъ, сообщая имъ научныя истины, подготовляя добрыхъ и просвѣщенныхъ женъ и матерей, которыя сумѣютъ поддержать въ семьѣ веселье и радость, здоровье и счастье. Маркъ послѣдовалъ ея примѣру и три раза въ недѣлю открывалъ по вечерамъ двери своей школы для желающихъ, приглашая кончившихъ курсъ учениковъ и стараясь пополнить ихъ образованіе практическими свѣдѣніями, необходимыми для разумной жизни. Онъ бросалъ сѣмена истины и добра безъ счету, развивая неокрѣпшіе умы, и говорилъ, что будетъ счастливъ, если изъ ста сѣмянъ одно пропадетъ недаромъ и дастъ ростокъ. Особенное вниманіе онъ удѣлялъ тѣмъ ученикамъ, которые рѣшили посвятить себя учительской дѣятельности; онъ бесѣдовалъ съ ними и подготовлялъ ихъ для нормальной школы, отдавая имъ всѣ свои силы, безъ остатка. Онъ занимался съ ними по воскресеньямъ; эти занятія были его любимымъ развлеченіемъ, и вечеромъ онъ вспоминалъ о своихъ занятіяхъ, чувствуя истинное удовлетвореніе.
Марку удалось наконецъ убѣдить госпожу Долуаръ позволить Жюлю продолжать свои занятія подъ его руководствомъ и затѣмъ поступить въ нормальную школу. Тамъ уже находился его любимый ученикъ Себастіанъ Миломъ; его мать теперь вернулась въ магазинъ и занималась тамъ продажей книгъ, тетрадей и прочихъ письменныхъ принадлежностей; ея появленіе въ магазинѣ совпало съ разъясненіемъ дѣла Симона и съ поднятіемъ значенія свѣтской школы. Но въ то же время, когда въ лавочку приходили покупатели другой партіи, она искусно скрывалась на задній планъ, дабы не испугать клерикальныхъ кліентовъ. Себастіанъ вскорѣ сдѣлался однимъ изъ любимыхъ учениковъ Сальвана; онъ разсчитывалъ, что изъ него выйдетъ хорошій сѣятель знанія, котораго онъ пошлетъ въ деревню для просвѣщенія темнаго люда. Съ новаго учебнаго года Маркъ былъ счастливъ предоставить Сальвану еще одного хорошаго ученика, Жозефа Симона, который рѣшилъ сдѣлаться учителемъ и задался цѣлью выйти побѣдителемъ на томъ поприщѣ, гдѣ отецъ его потерпѣлъ такую неудачу. Себастіанъ и Симонъ очутились въ одной и той же школѣ, одушевленные одними стремленіями, проникнутые одной вѣрой, и между ними вскорѣ возникла самая тѣсная дружба. Сколько удовольствія имъ доставляло посѣщеніе своей бывшей школы, куда они приходили въ свободное время пожать руку своему бывшему учителю.
Маркъ, среди медленнаго теченія событій, оставался насторожѣ; въ немъ то пропадала, то снова разгоралась надежда. Напрасно разсчитывалъ онъ на возвращеніе Женевьевы, которая наконецъ убѣдится въ своей ошибкѣ и спасется бѣгствомъ отъ развращающей обстановки; вся его надежда сосредоточивалась теперь на Луизѣ, которая обладала твердой волей и сильнымъ характеромъ. Она, согласно своему обѣщанію, навѣщала его по воскресеньямъ и четвергамъ и всегда приходила радостная и веселая, съ ясной душой. Онъ не смѣлъ ее разспрашивать о матери, такъ какъ сама она молчала, избѣгая непріятнаго разговора и откладывая объясненія до того времени, когда она сможетъ сообщить ему пріятное извѣстіе. Ей уже скоро должно было исполниться шестнадцать лѣтъ, и она все больше и больше постигала тѣ серьезныя мученія, отъ которыхъ страдали отецъ и мать и отчасти она сама; ей такъ хотѣлось быть посредницей, уладить недоразумѣнія и вновь соединить своихъ родителей, которыхъ она такъ обожала. Въ тѣ дни, когда она чувствовала, что отецъ ея особенно страдаетъ, ей приходилось давать ему осторожно кой-какія свѣдѣнія о томъ, что составляло ихъ обоюдное горе.
— Мама не совсѣмъ здорова, — ее нужно очень беречь: я не могу говорить съ нею откровенно. Бываютъ минуты, когда она сердечно обнимаетъ меня, глаза ея наполняются слезами, и въ такія минуты я надѣюсь, что все кончится хорошо. Но бываютъ дни, когда она жестока и несправедлива; она упрекаетъ меня въ томъ, что я ея не люблю, и говоритъ, что она вообще не знала въ жизни любви…. Видишь ли, папа, съ ней надо имѣть терпѣніе, потому что она должна ужасно страдать, воображая, что ея чувство любви не найдетъ никогда удовлетворенія.
Маркъ выходилъ изъ себя и кричалъ:
— Но зачѣмъ же она не вернется сюда?! Я все еще люблю ее больше жизни, и, еслибы она любила меня, мы были бы такъ счастливы!
Луиза съ ласковою шаловливостью закрывала ему ротъ рукой.
— Нѣтъ, нѣтъ, отецъ! Объ этомъ не надо говорить. Напрасно я завела этотъ разговоръ, — ты только напрасно разстроишься. Надо подождать. Я теперь постоянно около нея, и она должна убѣдиться, что только мы съ тобою и любимъ ее по-настоящему, — тогда она опомнится и пойдетъ за мною.
Иногда Луиза прибѣгала къ отцу веселая, сіяющая; глаза ея блестѣли отъ удовольствія, точно она одержала какую-нибудь побѣду. Маркъ зналъ причину такого настроенія и спрашивалъ ее:
— Ты опять ссорилась съ бабушкой?
— А! Ты замѣтилъ! Ты догадался! Да, это правда, она меня сегодня бранила цѣлый часъ, стыдила меня, что я не соглашаюсь конфирмоваться, расписывала мнѣ всѣ ужасы, которые меня ожидаютъ въ аду; она внѣ себя отъ злости и не можетъ мнѣ простить того, что она называетъ упрямствомъ.
Маркъ чувствовалъ приливъ бурной радости, видя, что его дочь такъ разумна и такъ тверда, и не поддается, подобно другимъ дѣвочкамъ, даже не чувствуя около себя его поддержки. Онъ жалѣлъ бѣдняжку, представляя себѣ, какъ трудно ей живется въ домѣ бабушки, гдѣ происходятъ постоянныя сцены, и гдѣ ей надоѣдаютъ самыми жестокими выговорами.
