Френсис Фицджеральд - Прекрасные и обреченные
Потом, бросив взгляд в сторону «Билтмора», он заметил мужчину, стоявшего в свете ламп над крытым входом в ресторан, а рядом с ним женщину в горностаевой шубке. Энтони видел, как они прошли вперед и жестом подозвали такси, и вдруг уловил нечто знакомое в походке мужчины, и тут же голос сердца безошибочно подсказал, что перед ним старый друг Мори Ноубл.
Энтони вскочил на ноги и окликнул его:
— Мори!
Мори посмотрел в его сторону, а потом снова повернулся к своей спутнице. В этот момент подъехало такси. Путаясь в мыслях, Энтони, подталкиваемый стремлением любой ценой занять десять долларов, что есть духу понесся через Мэдисон-авеню вдоль по Сорок третьей улице. Добежав до места, он застал Мори уже стоящим перед открытой настежь дверцей такси. Девушка с любопытством разглядывала Энтони.
— Привет, Мори! — обрадованно воскликнул он, протягивая руку. — Как дела?
— Благодарю, великолепно.
Руки приятелей повисли вдоль тела. Энтони смущенно переминался с ноги на ногу. Мори не делал попыток представить его даме, а только молча смотрел на друга загадочным кошачьим взглядом.
— Я хотел с тобой встретиться, — неуверенно начал Энтони. Он чувствовал, что не сможет попросить взаймы денег при девушке, которая стояла в полутора метрах, а потому замолчал и сделал красноречивый жест головой, приглашая Мори отойти в сторонку.
— Знаешь, Энтони, я очень тороплюсь.
— Понимаю, но не мог бы ты… может быть… — снова замялся Энтони.
— Встретимся в другой раз, — предложил Мори.
— Но это очень важно.
— Извини, Энтони.
Энтони не успел прийти в себя и выпалить вертевшуюся на языке просьбу. Мори уже повернулся к девушке и с невозмутимым видом помог сесть в такси. Потом небрежно бросил «Приятно провести вечер!» и последовал за спутницей. На прощание он кивнул из окна, и Энтони отметил, что на лице друга не дрогнул ни один мускул, его выражение осталось неизменным. С досадным грохотом такси отъехало, и Энтони остался стоять в одиночестве в свете уличных фонарей.
Он зашел в «Билтмор», без всякой цели, просто потому что дверь находилась рядом, и, поднявшись по широкой лестнице, пристроился в одной из ниш. Кипя от ярости, Энтони осознавал, что его унизили. Он был обижен и зол, насколько это позволяло его состояние. Тем не менее неотступно преследовала мысль о необходимости достать денег до возвращения домой, и он в который раз принялся перебирать в памяти знакомых, к кому можно обратиться в случае крайней нужды. В конце концов пришла в голову мысль позвонить домой своему брокеру мистеру Хаулэнду.
После долгого ожидания выяснилось, что мистера Хаулэнда нет дома. Он вернулся к телефонистке и, склонившись над столом, вертел в руках монету в двадцать пять центов, показывая, что не намерен уходить, пока не добьется желаемого.
— Вызовите мне мистера Блокмэна, — неожиданно попросил он, удивляясь собственным словам. Это имя неожиданно всплыло в памяти, пересекаясь с еще двумя неясными идеями.
— Будьте добры, назовите номер.
Едва соображая, что делает, Энтони принялся искать Джозефа Блокмэна в телефонной книге. Не нашел и уже собирался захлопнуть ее, но тут вдруг осенило: ведь Глория упоминала, что он сменил фамилию. Найти номер Джозефа Блэка оказалось делом одной минуты. Потом Энтони дожидался в кабине, пока телефонистка на центральной станции соединит с нужным номером.
— Алло. Э-э-э, мистер Блокмэн… То есть мистер Блэк дома?
— Нет, сегодня вечером он отсутствует. Желаете что-нибудь передать?
Энтони безошибочно узнал лондонский жаргон, напомнивший о богатых интонациях Баундса, посредством которых он выражал почтительность.
— А где он?
— Собственно… А кто его спрашивает?
— Мистер Пэтч, по очень важному делу.
— Вот как? У него званый ужин в «Буль-Миш», сэр.
Забрав пять центов сдачи, Энтони направился в «Буль-Миш», пользующийся популярностью танцевальный зал на Сорок пятой улице. Было около десяти часов, но темные улицы оставались безлюдными, до тех пор, когда часом позже театры выплеснут собравшуюся там толпу. Энтони хорошо знал «Буль-Миш»: они с Глорией в прежние времена не раз ходили туда. Помнится, по установленному правилу на посетителях должно быть вечернее платье. Ладно, он не станет подниматься наверх, а отправит за Блокмэном посыльного, а сам подождет внизу, в вестибюле. В данный момент Энтони не сомневался, что весь план выглядит вполне естественно и не выходит за рамки приличий. Больное воображение рисовало Блокмэна одним из старых приятелей.
В вестибюле «Буль-Миш» было тепло. Высоко на потолке, над пушистым зеленым ковром, горели желтые светильники, а из центра в танцевальный зал вела белая лестница.
Энтони обратился к портье:
— Мне нужен мистер Блокмэн… то есть мистер Блэк. Он наверху. Вызовите его.
Парень замотал головой:
— Вызывать посетителей запрещено. Знаете, за каким он столиком?
— Нет, но мне нужно срочно с ним увидеться.
— Подождите, я приглашу официанта.
Вскоре появился метрдотель и принес карту, на которой были указаны все посетители, которые заказали на сегодня столики. Он метнул в сторону Энтони презрительный взгляд, который, впрочем, пролетел мимо цели. Вместе они склонились над картой и без труда отыскали нужный столик. Ужин на восемь персон. Столик заказал мистер Блэк.
— Передайте, что его ждет мистер Пэтч, по очень важному делу.
И снова Энтони ждал, облокотившись на перила и вслушиваясь в сбивчивые мелодии «доводящего до безумия джаза», которые струились вниз по лестнице. Стоявшая рядом девушка-гардеробщица напевала:
В психушке для любителей шимми
Собрались шизики, помешанные на джазе.
В психушке той оставил я невесту.
Мозги у девочки от танцев помутились.
Так пусть теперь придет в себя.
А потом он увидел Блокмэна, который спускался по лестнице, и шагнул ему навстречу, протягивая руку.
— Хотели меня видеть? — холодно осведомился тот.
— Да, — кивнул Энтони, — по личному делу. Может, отойдем в сторонку?
Пристально посмотрев на Энтони, Блокмэн последовал за ним в закуток между лестницей и стеной, где никто из людей, заходящих или выходящих из ресторана, не мог их ни видеть, ни слышать.
— Итак? — повторил Блокмэн.
— Хотел поговорить.
— О чем?
Энтони лишь рассмеялся в ответ, но смех получился глуповатым, а не непринужденным, как хотелось.
— Так о чем вы собирались со мной поговорить? — настаивал Блокмэн.
— Куда спешить, старина? — Он попробовал дружески потрепать Блокмэна по плечу, но тот слегка отстранился. — Как идут дела?
— Благодарю, замечательно… Послушайте, мистер Пэтч. Наверху меня ждут гости, и слишком долгое отсутствие покажется невежливым. Какое дело привело вас ко мне?
Второй раз за вечер сознание Энтони неожиданно выполнило кульбит, и он брякнул вовсе не то, что изначально собирался:
— Как я понимаю, вы выставили мою жену из кино.
— Что?! — Пышущее здоровьем лицо Блокмэна, на которое падали полосы тени, побагровело.
— Вы прекрасно слышали — что!
— Послушайте, мистер Пэтч, — заговорил ровным голосом Блокмэн, сохраняя беспристрастное выражение лица. — Вы пьяны. Безобразно и оскорбительно для приличного человека.
— Ну, не настолько, чтобы не мог с тобой разобраться, — не унимался, входя в раж, Энтони. — И хочу сказать, что моя жена не желает иметь с тобой ничего общего. И никогда не желала. Понял?
— Опомнитесь! — Блокмэн начал терять терпение. — Я полагал, вы в достаточной мере уважаете свою супругу, чтобы не трепать ее имени при подобных обстоятельствах.
— Не твое дело, как я уважаю свою жену. Оставь ее в покое и катись ко всем чертям!
— Послушайте, по-видимому, вы немного не в себе! — возмутился Блокмэн, делая два шага вперед с намерением обойти Энтони. Но тот преградил путь.
— Не спеши, ты, проклятый еврей.
Мгновение они стояли, глядя друг другу в глаза. Энтони слегка качало из стороны в сторону, а Блокмэн весь кипел от ярости.
— Прикусите язык! — выкрикнул он сдавленным голосом.
Энтони следовало бы вспомнить красноречивый взгляд, которым Блокмэн наградил его в отеле «Билтмор» несколько лет назад. Но он ничего не помнил, абсолютно ничего…
— Я еще раз тебе говорю, ты, проклятый…
И тут Блокмэн ударил, со всей силой, которая имеется в руке сорокапятилетнего мужчины, находящегося в хорошей физической форме. Удар пришелся прямо по губам. Откинувшись назад, Энтони ударился о лестницу, но быстро пришел в себя и в пьяном порыве попытался сразить противника боковым ударом. Однако Блокмэн ежедневно тренировался и имел кое-какие представления о спарринге. Он легко блокировал удар и тут же нанес два прямых сокрушительных в лицо. Со сдавленным хрипом Энтони рухнул на зеленый плюшевый ковер и, уже падая, осознал, что рот его полон крови, а верхняя челюсть кажется подозрительно пустой. Он с трудом поднялся на ноги, пыхтя и отплевываясь, и уже снова направился к Блокмэну, который стоял в нескольких футах, опустив сжатые в кулаки руки, но тут, откуда ни возьмись, возникли два официанта. Схватив Энтони за руки, они держали его железной хваткой, а сзади, как по мановению волшебной палочки, уже собралось человек десять.
