Неизвестен Автор - ВОДЫ КЛАЙДА

Юная Кэтрин, Джонстона дочь,
Жила у самых гор.
Там каждый парень был не прочь
Затеять с ней разговор.

Но вот приехал Леминтон
С шотландской стороны,
И с первого взгляда понял он,
Что лучше не сыщет жены.

Он не спросил ни мать, ни отца,
Он не спросил родни,
Добился он тайного словца,
Когда они были одни.

Потом приехал Фоганвуд
С английской стороны
И увидал, что лишний труд —
Искать другой жены.

Спросил он мать, спросил отца,
Спросил, что скажет родня,
Но тайного не добился словца
До самого брачного дня.

Не стала Кэтрин свадьбы ждать,
Послала слугу чуть свет,
И Леминтон велел передать,
Что скоро будет ответ.

Он в тот же час послал гонцов
В долины между гор,
И двадцать отчаянных молодцов
К нему собрались во двор.

В окно поглядывал жених,
И был он удивлен,
Что скачут двадцать верховых
И первым — Леминтон.

Невеста сидела среди гостей.
Смеясь, сказала она,
Что, верно, призраков или фей
Увидел жених из окна.

Богатое было торжество,
Каждый пил, сколько мог.
Но вот Леминтон и люди его
Ступили на порог.

«Зачем ты выбрал этот час?
Должно быть, задумал месть?
А может, ты поздравишь нас
И выпьешь в нашу честь?»

«Принес я счастье, не беду,
Но пир не для меня.
С невестой в танце я пройду
И сяду на коня».

Невесте налили, от греха,
Заздравную чашу вина,
Но в честь Леминтона, не жениха,
Ее осушила она.

Недолго гость ее в танце водил.
Он Кэтрин провел через зал,
А там на коня ее усадил
И вихрем ускакал.

Две дюжины лихих парней
Вернуть невесту спешат.
Они готовы скакать за ней
Хотя бы в самый ад.

Где Кауден льется меж лугов,
Где над горой гора,
Запели голоса рогов,
Что хороша игра.

Там меч обагрился кровью врага,
Не одна отлетела душа,
И снова пели и пели рога,
О том, что игра хороша.

«Ты спасена, моя любовь!
Ты не вернешься в плен.
И не напрасно горячая кровь
Лилась из наших вен».

Равнинной Англии сыны,
Забудьте о женщинах гор.
В Шотландии вы не найдете жены,
А найдете вечный позор.

Вам не поверит горный клан,
Хоть кланяйтесь вперегиб.
Шотландцы рады кормить англичан
Лягушками вместо рыб.

Юные лорды шотландских гор
Затеяли сватовство,
Но леди Мейзри дала отпор,
Не выбрала никого.

Напрасно они смущали ее
То взглядом, то словцом.
Напрасно они прельщали ее
То брошью, то кольцом.

Напрасно лорды тратили дни,
Спешили за леди вслед.
На все, что ей шептали они,
Она отвечала «нет».

«Оставьте меня, — сказала она,
Забудьте обо мне.
Английскому лорду я верна,
Забудьте обо мне».

Пронырлив и коварен был
Один из кухонных слуг.
Он к брату леди поспешил,
Бегом бежал через луг.

«Здоров ли отец, здорова ли мать?
Проведать их пора.
Но прежде должен ты сказать,
Здорова ли сестра».

«Здоров твой отец, здорова мать,
Господь их уберег.
А леди Мейзри не узнать,
Ей тесен поясок».

«О, если правду ты сказал,
Будь проклят твой приход.
Но если дерзко ты солгал,
Петля тебя найдет».

Он к замку сестры погнал скакуна
И в башню вошел прямиком,
Где длинные волосы она
Расчесывала гребешком.

«Скажи мне, кто любовник твой,
И бойся выдумать ложь,
Не то, сестра, клянусь душой,
На месте ты умрешь».

У леди дрогнула рука,
И выпал гребешок.
Она была розовей цветка,
Но краска сбежала со щек.

«Брат, о пощаде тебя молю
И не скрываю вины:
Я лорда Вильяма люблю,
И мы обручены».

«Мало тебе женихов кругом,
Среди шотландских гор,
Что ты спозналась с английским псом,
На свой и мой позор?

Ты отречешься от него,
Когда родится сын,
Не то, клянусь, от меча моего
Погибнешь в миг один!»

«Я крепче полюблю его,
Когда родится сын,
И пусть я от меча твоего
Погибну в миг один».

«Эй, слуги, вы верно служите мне
За хлеб и тёплый кров.
Преступная леди сгорит в огне,
Несите больше дров!»

С нее сорвали поясок,
И он повис на сосне.
«О боже, пришел мой смертный срок,
Прости не простивших мне!

Лорд Вильям мне спас бы жизнь и честь,
Но где я гонца найду?
Кто лорду доставит черную весть,
Что я попала в беду?»

«Леди, пошли мальчугана-слугу,
Окажи мне такую честь,
И я весь свет для тебя пробегу,
Чтобы доставить весть.

Не раз, о леди, сквозь дождь и град
Я лорду весточку нес,
А нынче, леди, я жизни не рад,
Мне жаль тебя до слез».

Он лук разгибал у каждой реки,
Отдых давал тетиве.
Он на лугу снимал башмаки
И мчался по траве.

Бежал мальчуган вперед, вперед,
Спешил через луг и лес.
Он в замке не стал тревожить народ,
А на стену залез.
Покуда сторож спал у ворот,
Он за стеной исчез.

«Не ждет ли жителей долин
Набег в глухую ночь?
А может, у леди родился сын
Или прекрасная дочь?»

«Шотландцы не спускались с гор,
В долинах мирная мгла.
Но леди всходит на костер
За то, что твоей была».

«Седлайте рыжего коня,
Горячего как огонь.
На помощь любимой помчит меня
Самый горячий конь!»

Услышала леди — кони храпят,
И рыжий звонко ржет.
«Убавь огня, жестокий брат,
Колени пламя жжет».

Услышала леди — сбруи звенят
У замковых ворот.
«Убавь огня, жестокий брат,
Лицо мне пламя жжет.

Страшную смерть ты готовишь сестре,
В пламени и в дыму.
Но на таком же страшном костре
Гореть тебе самому!

О Вилли, мне не быть живой,
Веревок не порвать.
Умрет, не родившись, ребенок твой,
И с ним погибнет мать».

«О, Мейзри, я убийц сожгу,
Я смертью за смерть воздам,
Но жить без тебя я не могу
И в пламя брошусь сам».

Горной тропинкой,
По выступам скал
Смелый шотландец
На бой ускакал.
В пене, в поту,
Раздувая бока,
Конь возвратился
Без седока.

Горько рыдает
Старая мать,
Плачет невеста,
Упав на кровать.
«Сена тебе
На лугах не косить!
Сына тебе
На руках не носить!»

Перья на шлеме
И меч у бедра —
Что за герой
Выезжал со двора!
Залито кровью
Пустое седло.
Смелому парню
Не повезло.

Отправилась Мэри Ливингстон
Взглянуть на сенокос.
Но с гор нагрянул Гленлион
И Мэри с собой увез.

Сперва подпругу он подтянул,
Поставил коня на след,
Потом он Мэри завернул
В шотландский теплый плед.

Он гнал коня по уступам скал,
Забыв покой и лень,
И ей оглянуться не давал
Весь долгий летний день.

А к вечеру примчался он
В лощину между гор,
Где ждал его брат по имени Джон
И был назначен сбор.

Овечье стадо топтало луг,
Девчонки доили коров,
Но пленница не смотрела вокруг,
И взгляд ее был суров.

«Прекрасная Мэри, не будь горда.
Поверь, я буду рад
Отдать мои тучные стада
За ласковый твой взгляд».

«Ни ласковый взгляд, ни сладкая ложь
Не ждут тебя впереди,
И ты обратно меня отвезешь,
Назад в родной Данди».

«Ты хочешь в Данди, любовь моя?
Забудь про город родной.
Ты крепко полюбишь наши края
И станешь моей женой.

Смотри, вот сено для коня,
А для нас — молоко и сыр.
Мы скоро в замке у меня
Устроим свадебный пир».

«Я пленницей ехала на коне,
Мне горек шотландский сыр,
И вдвое горше будет мне
Постылый свадебный пир».

Тут Джон угрюмо проворчал:
«Клянусь на моем кресте,
Я эту леди назад бы умчал
При всей ее красоте.

Нельзя жениху счастливым быть
Невесте вопреки.
Не можешь сердца покорить,
Не требуй и руки».

«Ты молод, Джон, — доживи до седин.
Ты мало горя видал.
Я счастья ждал не час один,
Двенадцать месяцев ждал.

Я страстно любил, я верно любил,
Но сердца не тронул ее.
Теперь я силой Мэри добыл,
А что добыл — то мое».

У замка на склоне скалистой горы
Они сошли с коней,
И тут же три его сестры
Явились перед ней.

Они заглянули ей в лицо,
Не спрашивая ничего,
И каждая молвила словцо,
А Мэри — ни одного.

Сказала младшая сестра,
Девица по имени Джен:
«О леди, я буду к тебе добра.
Чем облегчить твой плен?»

«Отныне я буду вечно страдать,
А сердце — болеть в груди.
В Данди мой отец, в Данди моя мать,
И милый остался в Данди.

Но если по доброте твоей
Ты дашь мне перо и чернил,
Узнает мой милый, Вилли Хэй,
Где Гленлион меня скрыл».

Тут Джен чернила и перо
Пленнице принесла,
А Мэри, платя добром за добро,
Крепко ее обняла.

Наутро Джен пришла с юнцом,
Мальчуганом пятнадцати лет.
Он был проворным и смелым гонцом
И носил голубой берет.

«Мой мальчик, вверяюсь тебе одному.
Со мной стряслась беда.
Спеши к любимому моему,
И пусть он скачет сюда.

О, если поможешь моей судьбе,
Ты завтра будешь богат:
Я цепь золотую отдам тебе,
Когда прибежишь назад».

По горным лугам, где лежала роса,
Как птица летел гонец
И после полудня в два часа
Данди увидал наконец.

Раздался грохот в тишине,
Как будто гром копыт.
Сам Вилли Хэй появился в окне
И крикнул: «Кто стучит?»

«О господин, я полдня в пути.
Леди попала в беду.
И если ты хочешь ее спасти,
Я к ней тебя проведу».

В гневе Вилли бумагу читал,
Исписанную сплошь.
«О Гленлион, твой час настал,
Ты дерзость свою проклянешь.

Ты сам на себя навлекаешь беду,
Безмерна твоя вина,
И я под землей тебя найду,
Чтоб расплатиться сполна.

Седлайте белого коня,
Горячего, как огонь!
Сегодня на славу будет резня,
И нужен горячий конь!

Спешите, братья, в седла сесть.
Ударим мы, как гром.
Не будем мы ни спать, ни есть,
Но леди отобьем!»

Вилли белого гнал коня,
Гонец вороного гнал.
Они доскакали к исходу дня
До замка между скал.

Рыдала Мэри в башне своей
И не скрывала слез.
Тут западный ветер подул сильней
И голос Вилли донес.

«О Мэри моя, появись в окне,
Ступи ногой на карниз,
А там в объятия ко мне
Без страха прыгай вниз!»

Связала простыни она,
Хоть не на всю высоту,
И только скользнула из окна,
Ее Вилли поймал на лету.

На резвого коня, в седло
Ее посадил он вмиг.
«Прощай, Гленлион! Твое время ушло,
А цели ты не достиг!»

Закрыли Мэри со всех сторон
Рослые молодцы,
И тут услышал Гленлион:
На сбруях звенят бубенцы.

«Эй, Джек! Беги и встречу готовь,
Я слышу, поп у ворот.
Женой мне станет моя любовь
Прежде, чем дрозд запоет».

«Мой брат, ты рано ждешь попа,
О свадьбе помолчи.
Там дюжих англичан толпа
Стоит, обнажив мечи».

«Эй, Дональд, Дункан, Дугальд, Хью!
Откройте тяжелый засов!
Покажем шотландскую удаль свою
Своре английских псов!»

Шотландцы дрались, не считая ран,
Не жалея голов и плеч,
Но запер ворота строй англичан,
Мечом отражая меч.

Любовники мчались со склона на склон,
Скакали быстрей, быстрей.
Так юную Мэри Ливингстон
Выручил Вилли Хэй.

Прощай, Гленлион! Терзай свою грудь!
Катайся в грязи и пыли!
Ты ловко нас хотел обмануть,
Но мы тебя провели!