Эрнест Хемингуэй - Острова и море
– Черт меня подери! – воскликнул Роджер веселым голосом. Он сидел спиной к яхте и даже не повернул голову.
На этот раз яхтсмен вышел в пижамных штанах и куртке, но главное – в руках он держал ружье. Томас Хадсон перевел взгляд с ружья на его лицо, на котором живого места не было. Кто-то уже его обработал, наложил марлевые повязки и пластыри, густо смазал меркурохромом. Однако с ухом ничего поделать было нельзя. Оно опухло и страшно раздулось, став самой приметной частью лица. Томас Хадсон представил себе, как будет больно, если до него дотронуться. Все молчали, молчал и мужчина с изуродованным лицом, просто стоял на палубе, сжимая дробовик. Наверное, он и видел-то плохо – глаза его сильно заплыли. Он стоял на палубе, не говоря ни слова, и все вокруг тоже молчали.
Роджер неторопливо повернул голову, посмотрел на него и бросил через плечо:
– Оставь ружье и ложись в постель.
Мужчина не двигался с места. Распухшие губы шевелились, но не мог выговорить ни слова.
– У тебя достанет подлости выстрелить в спину, но в остальном ты слабак, – спокойно, все так же через плечо произнес Роджер. – Поставь ружье на место и ложись в постель.
Роджер по-прежнему сидел спиной к мужчине. Затем он решился на выходку, которая Томасу Хадсону показалась отчаянной.
– Не правда ли, заявившись на палубу в ночном белье, он немного смахивает на леди Макбет? – задал он вопрос остальным, кто был с ним на корме.
У Томаса Хадсона перехватило дыхание. Но ничего не произошло. Спустя некоторое время мужчина повернулся и спустился в каюту, прихватив с собой ружье.
– Вот теперь мне намного лучше, – сказал Роджер. – А то прямо пот градом лил. Пошли домой, Том. С ним все в порядке.
– В порядке ли? – засомневался Джонни.
– Нормально, – сказал Роджер. – Выживет.
– Пошли, Роджер, – сказал Томас Хадсон. – Побудешь у меня.
– Ладно.
Попрощавшись с Джоном, они пошли по Королевскому шоссе к дому. Кругом продолжалось веселье.
– Хочешь, зайдем в «Понсе»? – спросил Томас Хадсон.
– Ну уж нет, – ответил Роджер.
– Я подумал, нужно сказать Фредди, что с этим типом все обошлось.
– Скажи сам. А я пойду к тебе.
Когда Томас Хадсон вернулся домой, Роджер лежал ничком на кровати в дальнем углу застекленной веранды. Из темноты еле доносились звуки нескончаемого праздника в честь королевы.
– Ты спишь? – спросил Томас Хадсон.
– Нет.
– Хочешь выпить?
– Вроде нет. Спасибо.
– Как рука?
– Распухла и болит. Но это ерунда.
– Тебе снова не по себе?
– Да. Что-то опять накатило.
– Завтра приедут мальчики.
– А вот это замечательно.
– Ты правда не хочешь выпить?
– Правда, дружище. А себе налей.
– Пожалуй, выпью виски на сон грядущий.
Томас Хадсон подошел к холодильнику, смешал напитки, вернулся на веранду и сел в темноте рядом с лежащим на кровати Роджером.
– Сколько на свете таких вот ублюдков, – сказал Роджер. – Этот тип настоящий подонок.
– Ты кое-чему его научил.
– Не думаю. Унизил его – да, врезал – в меру. Но он отыграется на ком-нибудь другом.
– Он сам нарывался.
– Это да. Но я не довел дело до конца.
– Ты его только что не убил.
– Вот и я о том же. Теперь он еще хуже будет.
– Кажется, ты преподал ему хороший урок.
– Нет. Не уверен. То же самое было и в Калифорнии.
– А что там случилось? Ты мне так ничего и не рассказал.
– Тоже драка – вроде этой.
– С кем?
Роджер назвал фамилию человека, занимавшего высокое положение в том, что именуется промышленным производством.
– Я этого совсем не хотел, – сказал Роджер. – Все случилось в доме женщины, с которой у меня возникли осложнения, и, по правде говоря, быть мне там совсем не полагалось. А этот тип донимал меня весь вечер. Донимал и донимал – еще хуже, чем сегодня. И когда уже не было сил терпеть, я так залепил ему – залепил по-настоящему, ни о чем не думая, что он ударился головой о мраморные ступени, ведущие к бассейну. Кстати, вся сцена разворачивалась у бассейна. В себя он пришел только на третий день в «Ливанских кедрах», так что убийцей я не стал. Но они уже состряпали дело. Свидетели и все такое – мне еще здорово повезло.
– Ну и что потом?
– Когда этот хлыщ смог приступить к работе, он отыгрался. По полной программе. Дальше некуда.
– В чем тебя обвинили?
– Да во всем. Чего там только не было.
– Может, расскажешь?
– Нет. Незачем тебе это знать. Поверь на слово, все было подстроено. Такое мне приписали, что люди стараются со мной об этом не говорить. Разве ты не обратил внимание?
– Пожалуй.
– Вот потому мне так скверно сегодня. Сколько еще бродит по земле таких подонков! Отпетых подонков. И драки с ними ничего не решают. Может, они специально нас провоцируют? – Роджер перевернулся на спину. – Зло – страшная вещь, Томми. И дьявольски изощренная. А ведь в старину неплохо разбирались в добре и зле.
– Многие люди не назовут тебя добряком, – сказал ему Томас Хадсон.
– Конечно. Да я на это и не претендую. Хотя мне жаль. Борьба со злом не делает тебя добрым. Сегодня я выступил против зла, но и сам поддался ему. Оно накатывало на меня волнами.
– Все драки – зло.
– Знаю. Но что делать, если уже ввязался.
– Тогда надо побеждать.
– Правильно. Я уже с первой минуты испытал азарт.
– Азарт был бы сильнее, если бы тот тип умел драться.
– Надеюсь, – сказал Роджер. – Хотя трудно сказать. Когда я дерусь, мне хочется уничтожить зло. А если сам увлекаешься, то чем ты отличаешься от того, с кем дерешься.
– Он полная мразь, – сказал Томас Хадсон.
– Но не хуже того, с кем я сцепился в Калифорнии. Несчастье в том, Томми, что их слишком много. Они есть во всех странах, и их число постоянно растет. Неважные времена, Томми.
– А когда они были другими?
– Нам часто бывало хорошо.
– Это правда. Нам было хорошо в разных хороших местах. Но времена-то оставались плохими.
– Не знаю. Говорили, что времена хорошие, а потом всех скрутило. Когда у всех были деньги, у меня денег не было. А когда у меня завелись деньжата, настали по-настоящему плохие времена. Но все-таки люди тогда не были такими злыми и подлыми.
– Вокруг тебя и сейчас мерзавцев хватает.
– Попадаются и хорошие.
– Не так уж и часто.
– Достаточно часто. Ты не всех моих друзей знаешь.
– Ты якшаешься черт знает с кем.
– А с кем мы провели сегодняшний вечер? С твоими или моими друзьями?
– С общими. Не так уж они и плохи. Никчемные – но не подлые.
– Согласен, – сказал Роджер. – Не подлые. Фрэнк, правда, с гнильцой. Причем основательной. Хотя подлым я его не считаю. Но теперь я на многое смотрю иначе. Они с Фредом быстро катятся вниз.
– Я кое-что смыслю в добре и зле. И не стараюсь делать вид, будто ничего не понимаю.
– А я мало что знаю о добре, потому что с ним мне не слишком везло. Моя фишка – зло. Я его сразу вижу.
– Жаль, что вечер пошел насмарку.
– Мне просто немного не по себе.
– Хочешь спать? Оставайся здесь.
– Спасибо. Пожалуй, останусь, если не возражаешь. Только раньше пойду в библиотеку и немного почитаю. Где те австралийские рассказы, которые я видел у тебя прошлый раз?
– Генри Лоусона?
– Да.
– Сейчас принесу.
Томас Хадсон пошел спать, а проснувшись среди ночи, увидел, что свет в библиотеке все еще горит.
5Когда Томас Хадсон проснулся, дул легкий восточный ветерок, песок на берегу под ярко-синим небом был белым, как кость, а гонимые ветром маленькие облачка отбрасывали темные подвижные тени на зеленую воду. Флюгер вращался на ветру, а само утро было чудесным и свежим.
Роджера уже не было, и Томас Хадсон завтракал в одиночестве, читая доставленную накануне мэрилендскую газету. Он специально отложил ее, чтобы прочитать за завтраком.
– Когда приезжают мальчики? – спросил Джозеф.
– Около полудня.
– Значит, к ленчу будут?
– Да.
– Когда я пришел, мистера Роджера уже не было, – сказал Джозеф. – Ушел, не позавтракав.
– Может, еще придет.
– Бой сказал, что он вышел на шлюпке в море.
Покончив с завтраком и дочитав газету, Томас Хадсон перешел на веранду, обращенную к океану, и приступил к работе. Работа шла хорошо, и он почти заканчивал утреннюю норму, когда услышал шаги Роджера на лестнице.
– Хорошо получается, – сказал Роджер, заглядывая ему через плечо.
– Может быть.
– А где ты видел такие смерчи?
– Нигде не видел. Это я пишу на заказ. Как твоя рука?
– Опухоль пока не спадает.
Роджер следил за движениями кисти, а Томас Хадсон не оборачивался.
– Если бы не рука, все могло бы казаться дурным сном.
– Да уж, дурнее не бывает.
– Так ты думаешь, этот тип действительно вышел с ружьем?
– Не знаю, – отрезал Томас Хадсон. – И знать не хочу.
– Прости, – сказал Роджер. – Наверное, мне лучше уйти?
– Нет. Побудь здесь. Я скоро закончу. Ты мне не мешаешь.
