Ивлин Во - Пригоршня праха
— Тебе везет, — сказала Марджори, едва они переступили порог, — здесь родительница твоего мистера Бивера.
За большим круглым столом в центре зала миссис Бивер занимала компанию человек в восемь; делала она это не бескорыстно — Дейзи, чей ресторан не оправдывал ожиданий, оплачивала обед, и миссис Бивер был обещан подряд на весенний ремонт и обновление интерьера, если ресторан до этого времени не прогорит. Компания подобралась случайная — людей этих свели вместе не потому, что их что-то объединяло, и менее всего привязанность к миссис Бивер или друг к другу, а потому лишь, что имена их были широко известна: среда них был не спесивый, хотя еще и не вполне опустившийся герцог, незамужняя девица, прославившаяся своими похождениями, танцовщица и романист, театральный художник, застенчивый помощник министра, который осознал, как он влип, когда было уже слишком поздно, и леди Кокперс.
— Господи, ну и сборище, — сказала Марджори, радостно
махая им рукой.
— Придете на мой прием, лапочки? — разнесся на весь ресторан скрипучий голос Полли Кокперс. — Только, чур, никому ни слова. Это будет совсем маленький интимный прием. Всего несколько человек — больше в моем доме не поместится, — только самые старые друзья.
— Все б отдала, чтоб посмотреть, какие у нее настоящие старые друзья, сказала Марджори. — Она ни с кем дольше пяти лет не знакома.
— Жаль, что Тони не понимает ее прелести.
(Хотя состоянием своим Полли была обязана мужчинам, популярностью она пользовалась главным образом у женщин, которые восторгались ее туалетами и скупали по дешевке ее поношенные платья; первые шаги по пути наверх Полли сделала в кругах столь неприметных, что не нажила врагов в том мире, до которого потом возвысилась; несколько лет назад она вышла замуж за добродушного графа, на которого тогда почему-то никто не посягал, и с той поры она вскарабкалась разве что не на самые вершины всевозможных социальных лестниц.)
После обеда миссис Бивер проследовала через зал к их столику:
— Мне ужасно некогда, но я просто не могла не подойти к вам. Мы так давно не виделись; Джон рассказывал мне, как дивно он провел у вас уикенд.
— Мы живем так тихо и скромно.
— Именно это он обожает. Бедный мальчик в Лондоне сбивается с ног. Скажите, леди Бренда, вы правда подыскиваете квартирку? Похоже, у меня есть именно то, что вам нужно. Сейчас дои ремонтируется, но к рождеству он будет готов. — Миссис Бивер посмотрела на часы. — О господи, надо бежать. А вы никак не могли бы заскочить сегодня ко мне на коктейль? Я бы вам все-все рассказала.
— Пожалуй… — сказала Бренда неуверенно.
— Непременно приходите. Жду вас к шести. Вы, наверное, знаете, где я живу? — и сообщив адрес, миссис Бивер отбыла.
— Что это она там говорила о квартире? — спросила Марджори.
— Да так, есть у меня одна сумасбродная идея…
Позже, раскинувшись в неге на столе костоправа, под сильными пальцами которого ее позвонки трещали, как защелки, Бренда гадала, будет ли Бивер вечером дома.
«Скорее всего нет, если он так любит светскую жизнь, — думала она, — да и потом, что толку?..»
Но он был дома, невзирая на два приглашения. Она получила все сведения о квартирке. Миссис Бивер свое дело знала.
— Человеку надо, — говорила она, — чтоб было где переодеться и позвонить.
Она разгораживала домик в Белгрейвии на шесть квартирок — каждая из комнаты с ванной, по три фунта в неделю за все; ванные будут просто шикарные, горячая вода в неограниченном количестве, все новейшие заокеанские усовершенствования, а в комнате поместится огромный стенной шкаф с электрическим освещением изнутри и останется место для постели. «Это решит давно назревшую проблему» — сказала миссис Бивер.
— Я посоветуюсь с мужем и дам вам знать.
— Только побыстрее, ладно? На них просто невероятный спрос.
— Я вам очень быстро дам знать.
Когда Бренде пришло время уезжать, Бивер отправился с ней на станцию. Обычно она ела в вагоне булочки с шоколадом» они вместе сходили за ними в буфет. До отправления поезда оставалось много времени, и вагон был почти пуст. Бивер прошел в вагон и сел рядом с Брендой.
— Вам наверняка хочется уйти.
— Вовсе нет.
— У меня есть что читать.
— Но я хочу посидеть с вами.
— Очень мило с вашей стороны. — Потом она сказала довольно робко: ей никогда не приходилось просить о таком. — Вы б, наверное, не согласились повезти меня к Полли?
Бивер заколебался. Перед приемом у Полли предполагалось несколько обедов, и его почти наверняка пригласили бы на один из них… если он свяжется с Брендой, ее придется повести или в «Эмбасеа», иди в другой роскошный ресторан… на это уйдет по меньшей мере три фунта… и еще надо будет возиться с ней, провожать ее домой… и если верить ей, она и в самом деле растеряла за последнее время всех знакомых (иначе зачем бы он ей понадобился?), значит, он к тому же еще будет связан по рукам и ногам на весь вечер…
— Мне очень жаль, — сказал он, — но я уже обещал обедать в одном доме.
Бренда заметила его колебания.
— Я так и думала.
— Но мы там встретимся.
— Да, если я поеду.
— Я бы очень хотел повести вас.
— Что вы, что вы… Я просто так спросила.
Веселое настроение, с которым они покупали булочки, бесследно прошло. Минуту они посидели молча. Потом Бивер сказал:
— Что ж, я, пожалуй, пойду.
— Да, бегите. Спасибо, что проводили.
Бивер пошел по платформе к выходу. До отхода поезда оставалось еще восемь минут. Вагон внезапно набился битком, и Бренда почувствовала, как она вымоталась.
— С какой стати бедному мальчику связываться со мной? — подумала она. Но он мог бы отказать и поаккуратнее.
— Ну как, хоть сейчас к Барнардо?[11]
Бренда кивнула.
— Шел по улице малютка, — сказала она, — и совсем, совсем пропал.
Она сидела, склонясь над чашкой, и безучастно помешивала хлеб с молоком. Чувствовала она себя премерзко.
— Весело прошел день? Она кивнула.
— Видела Марджори и ее гнусного пса. Кое-что купила. Обедала у Дейзи, в ее новой забегаловке. Ходила к костоправу. Только и всего.
— Знаешь, мне бы хотелось, чтобы ты отказалась от двойных поездок в Лондон. Ты от них очень устаешь.
— Кто? Я? Я в полном порядке. Просто я хочу умереть — вот и все. И ради бога, Тони, милый, только ничего не говори о постели, потому что я и пальцем пошевелить не могу…
На следующий день пришла телеграмма от Бивера. «Удалось отмотаться обеда 16 Вы еще свободны».
Она ответила: «Семь раз отмерить всегда хорошо Бренда». До сих пор они избегали называть друг друга по имени.
— Ты сегодня как будто в хорошем настроении, — сказал Тони.
— Я себя прекрасно чувствую. Я считаю, это из-за мистера Кратуэлла. Он приводит в порядок и нервы, и кровообращение, и все-все.
III— А куда мама уехала?
— В Лондон.
— А почему?
— Дама по имени леди Кокперс устраивает прием.
— Она хорошая?
— Маме нравится. Мне нет.
— А почему?
— Потому что она похожа на обезьяну.
— Вот бы на нее посмотреть. А она в клетке сидит? А хвост у нее есть? Бен видел женщину, похожую на рыбу, так у нее была не кожа, а чешуя. В цирке, в Каире. И, пахло от нее, Бен говорит, как от рыбы.
После отъезда Бренды они пили чай вместе,
— Пап, а что леди Кокперс ест?
— Ну, орехи и разные другие штуки.
— Орехи и какие штуки?
— Самые разные орехи.
И на много дней образ Волосатой и зловредной графини занял воображение Джона Эндрю. Она поселилась в его мире так же прочно, как умерший с перепою Одуванчик. И когда с ним заговаривали деревенские, он рассказывал им про графиню, про то, как она висит вниз головой на дереве и швыряется в прохожих ореховой скорлупой.
— Это ж надо про живого человека такое придумать, — говорила няня. Что бы сказала леди Кокперс, если б услышала?
— Она б трещала, тараторила, хлесталась хвостом, а потом бы наловила крупных сочных блох и позабыла обо всем.
Бренда остановилась у Марджори. Она оделась первой и прошла к сестре.
— Какая прелесть, детка. Новое?
— С иголочки.
Марджори позвонила дама, к которой она была звана на обед.
(- Послушай, ты никак не можешь добыть Аллана сегодня вечером?
— Никак. У него митинг в Камберуэлле. Он, может, и к Полли не придет.
— Ну, а хоть какого-нибудь мужчину можешь раздобыть?
— Что-то никто в голову не приходит.
— Ничего не поделаешь, будет на одного мужчину меньше, только и всего. Никак не пойму, что такое сегодня стряслось. Я позвонила Джону Биверу, и, представляешь, даже он занят.)
— Видишь, — сказала Марджори, вешая трубку, — какой из-за тебя переполох. Ты перехватила единственного свободного мужчину в Лондоне.
